рассказывает «ФАКТАМ» начальник Киевского следственного изолятора N 13. В этом году «Лукьяновке» исполняется 145 лет
Может, это просто солнышко так сияло, но внутренний дворик киевского СИЗО-13, в просторечии называемого Лукьяновской тюрьмой, казался даже нарядным. В прошлом году заключенные выложили стены корпусов цветной мозаичной плиткой, и привычная унылая серая гамма сменилась бело-розово-голубой. Однако подследственные по дворику не ходят — от автозака, доставляющего их в изолятор, до жилого корпуса закованных в наручники ведут по сырым и темным подземельям тюремного городка. Они выглядывают во двор лишь сквозь зарешеченные окна камер, а ежедневную порцию супа получают сквозь маленькую кормушку, с лязгом открывающуюся в запертой железной двери.
— Смотрите, вон окошко камеры, где сидела Юлия Тимошенко! — указал на зарешеченный прямоугольник в кирпичной стене начальник Киевского СИЗО-13 Александр Балдук.
Зайдя в корпус, мы поднялись на второй этаж. Начальник тюрьмы открыл ключом дверь «музейной» камеры. Сейчас здесь живут две женщины-осужденные, которые после суда остались при СИЗО в качестве обслуги. Они моют полы в коридоре женского корпуса, развозят на тележке тюремную еду. Помнится, в 2001 году после 42-дневного пребывания в камере Юлия Тимошенко попала в больницу и много рассказывала журналистам об ужасах тюрьмы. Нынешние обитательницы (у них небольшие сроки за хранение и продажу наркотиков), наоборот, свою камеру похвалили: светлая, теплая, с санузлом (за загородкой высотой по плечо есть раковина, унитаз и, главное, горячая вода).
По словам начальника, сейчас тюрьма переполнена. Если считать по европейским нормам (два с половиной квадратных метра на обычного заключенного, три — на «пожизненного» и пять — на больного туберкулезом), следственный изолятор рассчитан на две с половиной тысячи человек, а сейчас заключенных в СИЗО на несколько сотен больше. Но уже завтра ситуация может перемениться. Ведь почти каждый день отсюда уходят этапы по зонам, расположенным в разных регионах страны.
Мы посмотрели камеры мужской обслуги (30-местные, с аккуратно заправленными койками в два этажа и одинаковыми прикроватными тумбочками — точь-в-точь армейские казармы. В лукьяновском СИЗО — 120 «шнырей» (так на тюремном жаргоне называются заключенные, работающие на кухне, в тюремном магазине и в библиотеке). За свой труд они получают зарплату — 515 гривен в месяц, из которых около 200 удерживается за питание и коммунальные услуги. Зашли мы и в пищеблок, где как раз варился обед: четыре 250-литровых котла горохового супа и три такие же «кастрюльки» ячневой каши с мясом. «Диетчикам» и туберкулезникам еще положены сыр, орехи, сок, мед. Повар даже предложил мне отведать тюремного супа. М-м. Ничего, только несоленый. «Досолят по вкусу! — резюмировал заведующий пищеблоком. — Сейчас многие наших обедов вообще не берут — им все приносят родственники».
По закону подследственные не ограничиваются в передачах. Вот и стараются мамы с женами для своих арестантов — балуют их сладостями, икрой, балыком, а кто и чем покрепче. Впрочем, по словам начальника изолятора, недозволенные продукты попадаются в передачах все реже. Людям проще договориться с каким-нибудь недобросовестным сотрудником СИЗО — ведь для инспектора, получающего около 1400 гривен в месяц, вознаграждение 50 гривен за бутылку водки послужит соблазном. «Что скрывать, нечестные люди всегда есть. В прошлом году пятерых таких уволили», — вздохнул начальник Александр Балдук.
А вот и санчасть, где прошлым летом прокатилась волна таинственных смертей. То один невменяемый задушил другого рукавом рубашки, то больной-сердечник принял мученическую смерть — до последнего вздоха прикованный к кровати наручниками. Отсюда в 2003-м вынесли Игоря Гончарова, главаря банды милицейских оборотней, избитого так, что через несколько дней он умер в больнице.
— Почему называете его бандитом? — справедливо упрекнул меня начальник СИЗО. — Ведь он не осужден, адвокат посмертно защищает его честь в судебном процессе. А я помню его молодым офицером, мы вместе работали в УБОП.
В камере, где несколько дней провел экс-министр транспорта Николай Рудьковский, по тюремным меркам тоже вполне комфортно (всего три «сидельца»), такой же санузел с горячей водой. Хотя покрашенные темно-синей краской стены уюта не добавляют. Сосед вип-подозреваемого — сын известного в недавнем прошлом правительственного чиновника, летчик ОКБ имени Антонова — и по сей день сидит в этой камере, правда, теперь он спит на «министерской» кровати. (»ФАКТЫ писали о том, как этот летчик был арестован по подозрению в похищении и убийстве «афганца» — владельца небольшой частной авиакомпании. )
— Во время пребывания Рудьковского в тюрьме здесь все было примерно так же, — Александр Балдук обвел взглядом унылые стены. — Только на дверь я распорядился повесить дополнительный замок. Доступ к контрольному ключу — лишь у дежурного и у начальника тюрьмы.
— Зачем такая мера предосторожности?
— На всякий случай. Чтобы не подвергать служебный персонал, скажем так, излишним соблазнам. Сейчас особые замки висят на тех камерах, где содержатся фигуранты по двойному убийству в Вышгороде (в убийстве своей подружки и ее матери подозревается сын городского мэра).
Среди «значительных» преступников, содержащихся сейчас в лукьяновском СИЗО, начальник изолятора назвал президента компании «Черноморское морское пароходство» Евгения Кожевина и азербайджанского вора в законе Ровшана Джаниева, которому скоро предстоит экстрадиция на родину.
На спецпост для пожизненных преступников мы не пошли — уж больно мрачное место. Сейчас там 19 преступников, на каждом из которых по два-три, а то и больше убийств. Как правило, «пожизненники» находятся в Лукьяновском СИЗО, пока Верховный суд рассматривает их кассационные жалобы. Затем их распределяют по тюрьмам.
— Среди «пожизненников» сейчас известных нет, — заметил Александр Балдук. — Привезли на днях одного: напился, убил двух старух, похитил 49 гривен и бутылку самогона. В результате будет сидеть до конца жизни…
Хотя на спецпосту «Лукьяновки» бывали и «громкие» фигуранты: профессиональный киллер Суворин (на счету которого 18 убийств, в том числе убийство Теймураза Савлохова, брата известного криминального авторитета Солохи), серийный маньяк Анатолий Оноприенко (застреливший 52 человека, в том числе 11 детей).
В нынешнем году Лукьяновской тюрьме исполняется 145 лет. Сейчас она упрятана за послевоенными пятиэтажками, и не каждый прохожий возле станции метро укажет дорогу к ее проходной. Но в имперские времена тюрьма монументально возвышалась над лукьяновской застройкой и громко именовалась «Лукьяновский тюремный замок». Старый корпус тюрьмы, построенный в 1863 году губернским архитектором Михаилом Иконниковым, прекрасно сохранился и используется по назначению. «Тюремный замок» считался образцовым учреждением. Здесь были открыты православная церковь святого Иова, а также еврейская молельня. При желании узники могли даже послать на волю открытку с видом на свое временное пристанище, выпущенную киевским издательством Рихерта.
Если перечислить всех известных людей, чей жизненный путь хоть раз пересекся с Лукьяновской тюрьмой, то наберется не одна сотня громких имен. Недаром в «Своде памятников истории и культуры» этот объект значится памятником истории. Революционеры и оппозиционеры всех поколений, члены многих правительств, жертвы царских и советских репрессий… В период с 1897 по 1902 год здесь содержались члены Киевского «Союза борьбы за освобождение рабочего класса» во главе с Моисеем Урицким. Софья Богомолец, бывшая членом этой организации и поставившая перед собой цель свергнуть самодержавие путем террора, родила в Лукьяновской тюрьме сына Александра, который позднее стал президентом Академии наук УССР.
В 1904 году в Лукьяновской тюрьме содержались Мария и Анна Ульяновы (сестры Ленина), а затем и его брат Дмитрий Ульянов. После Октябрьской революции в Киевской тюрьме сидел премьер-министр Украинской Народной Республики, писатель Владимир Винниченко. В советское время отсюда этапом пошли в лагеря Вячеслав Чорновил, Левко Лукьяненко, Василь Стус. Интересно, что Лукьяновский изолятор стал рекордсменом по строгости охраны заключенных. За почти полтора века в тюрьме произошло лишь два побега! Первый — легендарный, когда в 1902 году из «Лукьяновки» бежали 11 агентов газеты «Искра» во главе со знаменитым революционером Николаем Бауманом. Историки свидетельствуют, что период начала XIX века отличался самыми вольными нравами среди заключенных. Начальник губернской жандармерии генерал Новицкий насажал полную тюрьму «политических», хватая направо и налево участников подозрительных собраний. Многих приходилось вскоре выпускать, среди них была масса молодых интеллигентов, детей важных родителей. Надзиратели не рисковали связываться с заключенными: мало ли на какие неприятности можно потом нарваться? В результате внутри тюремных стен царила полная свобода, камеры были открыты настежь, и «политические» ходили друг к другу в гости, читали соседям лекции или гуляли во дворе. Доходило до того, что советский нарком просвещения Анатолий Луначарский, отсидевший здесь полтора месяца в 1900-м, требовал от надзирателя… запереть его в камере от незваных гостей: «Я в одиночном заключении, могу же я хоть немножко побыть один и почитать!»
Вот и доигрались либеральные тюремщики до того, что 11 политических заключенных, нейтрализовав охрану, бежали из своих камер. Перебравшись в Швейцарию, большевики направили в Киев телеграмму: «Все вместе мы празднуем удачный исход нашего побега в ресторанчике у Рейнского водопада, о чем посылаем телеграфное извещение за всеми нашими подписями генералу Новицкому». Только тогда своеобразному режиму был положен конец.
Второй побег не включен в учебники истории, поскольку ничего славного в нем не было. В 80-х годах прошлого века криминальный авторитет Владимир Никуличев по прозвищу Пуля подпилил решетки в своей камере и, воспользовавшись невнимательностью надзирателей, выбрался на улицу. В 1992 году он погиб в автокатастрофе. И наконец, в 2004 году произошла попытка побега, о которой руководство СИЗО предпочло бы и вовсе молчать: двое преступников пытались выбраться из тюрьмы с помощью… сотрудницы изолятора. 37-летний рецидивист-»пожизненник», по его словам, поймал милашку на крепкий крючок любви. Он звонил из камеры по мобильному телефону. (Кстати, начальник тюрьмы рассказал, что недавно для Лукьяновского СИЗО закупили оборудование для глушения разговоров по мобильному. ) Писал записочки, которые передавал в окно «кормушки»: «Милая моя! Я увезу тебя на далекие острова под пальмы, где мы будем поедать горы фруктовых салатов с клубнично-ванильным мороженым, запивая шампанским». И замужняя 39-летняя женщина, воспитывающая маленькую дочку, купилась на эти сладкие слова! Она передала осужденному пистолет ТТ и нож.
Двое соседей по камере, ранив инспектора-кинолога, взяли в заложники охранника и вырвались во двор, но, убедившись, что не в состоянии перемахнуть через высокую опутанную проволокой стену, сдались. Для пожизненных заключенных (за попытку побега приговоренным добавили дополнительно по 12 и 13 лет лишения свободы) ничего не изменилось. Их пособнице, инспектору СИЗО, дали семь лет заключения.
Прогулка по СИЗО казалась увлекательной и даже приятной — интересно ведь все посмотреть, зная, что через час выйдешь отсюда! Но, вновь оказавшись возле ворот тюрьмы, я почувствовала неожиданную сильную усталость. «Аура здесь такая, — пояснил Балдук. — На самом деле в тюремных стенах никому не хорошо… »