Эта история произошла в Ярмолинецком районе Хмельницкой области. 67-летняя Зиновия Пастернак, которая еще несколько месяцев назад была здоровой и дееспособной женщиной, умерла в больнице от крайней степени истощения. Привезли ее туда в жутком состоянии: немытую, отощавшую, с остекленевшим взглядом, с пролежнями, сломанными ребрами и критическим давлением 60 на 30. Пробыв несколько недель в реанимации, пенсионерка умерла. Перед смертью она ненадолго пришла в себя и призналась соседкам по палате, что довела ее до такого состояния соцработница, которая морила ее голодом и спаивала, чтобы завладеть ее землей. Оказалось, по завещанию Зиновии Ильиничны все ее имущество действительно переходило к соцработнице. И, как выяснилось, это был далеко не единственный случай, когда та становилась владелицей домов и земель пенсионеров, которые, попав под ее опеку, таинственным образом умирали…
Зиновию Пастернак в селе называли Соней. До выхода на пенсию она работала дояркой на ферме, была спокойной, трудолюбивой, общительной. Жила одиноко: муж умер, сестра переехала в Тернопольскую область, а сын Руслан уже давно живет с семьей в Испании и лишь изредка наведывается к матери.
— Зиновия всегда выглядела бодрой, здоровой. Этой весной она была в сельском клубе на концерте, посвященном Восьмому марта, — рассказывает староста Глушковецкого сельсовета Ярмолинецкого района Хмельницкой области Николай Гринчак. — Была веселая, шутила с соседками. А потом вдруг слегла. Я отправил к ней врача. Та отчиталась: Пастернак действительно приболела, но в больницу ехать не хочет, находится под присмотром соцработницы. На том и успокоились. А потом до меня стали доходить слухи, что соцработница Неля Тяжелая (имя и фамилия изменены. — Авт.) закрывает Зиновию на замок и никого к ней не пускает.
— Я варила кушать, приносила Соне, ставила ей на окно молоко,— вспоминает соседка Зиновии Пастернак Альбина Рубан. — Но проведать ее не могла: Нелька не пускала. Не разрешала даже в окно к Соне заглядывать, позакрывала у нее все стекла газетами. Да еще и лампочку выкрутила, чтобы света не было в доме.
— Соцработница отгоняла всех соседей, которые пытались проведать Соню, говорила, что им там делать нечего, — объясняет Николай Гринчак. — А потом мне позвонил сын Зиновии Руслан. Сказал, что мать нужно срочно везти в больницу.
— Я живу и работаю в Испании, но все время поддерживал с мамой связь, — говорит сын пенсионерки Руслан Пастернак. — Присылал ей денежку, она рассказывала о здоровье, делилась новостями. Что ей по хозяйству помогает соцработник, я знал. Мама хвалила эту Нелю Тяжелую, говорила, что завещает ей в благодарность один из трех своих земельных паев. Я считал это справедливым.
И тут вдруг стал замечать, что мама изменилась. Временами ее речь была нечеткой, какой-то вялой. Я списывал все на возраст, недомогание. Перезванивал на следующий день — все было в порядке. Теперь-то понимаю, что это было не недомогание, а алкогольное опьянение. И спаивала ее именно Тяжелая. А потом мама пропала, перестала выходить на связь. День, второй, неделю… Я испугался, стал обзванивать соседей. Узнал, что их не пускают маму проведывать. Тогда раздобыл телефон соцработницы. Она мне подтвердила: «С вашей мамой действительно плохо». «Так что же вы, — отвечаю, — ждете? Вызывайте «скорую!» «Хорошо, что вы мне это поручили, — словно обрадовалась Неля. — Я так и сделаю». Хотя любому понятно: если бы она хотела маме помочь, вызвала бы врачей и без моих поручений.
— «Скорая» забрала Пастернак 2 июля, — продолжает Николай Гринчак. — Я был там, помогал ее выносить. Зиновию было не узнать. Худая, со вздутым животом, лицо черное, как земля. Пролежни такие, что аж кишки видно. И грязная очень. Видно, ей давно не меняли памперс. В общем, жуть.
— Медики не хотели брать маму в больницу с давлением 60 на 30, — с горечью говорит Руслан. — Боялись, что не довезут. Насилу я их по телефону уговорил. А сам первым же рейсом вылетел в Украину. Поначалу мама меня даже не узнавала. Видно было, что она не в себе.
— Пациентка была грязной, неухоженной и истощенной до крайности, — говорит заведующий реанимацией Ярмолинецкой районной больницы Василий Терехивский. — Сознание было помраченным. Из анамнеза было очевидно, что она давно не ела и долгое время употребляла алкоголь.
* 67-летняя Зиновия Пастернак, которая еще несколько месяцев назад была здоровой и дееспособной женщиной, умерла в больнице от крайней степени истощения
Слова врача подтверждают и жители поселка. Они не раз видели, как Неля Тяжелая носила в дом к Зиновии Пастернак самогон в 200-граммовых баночках из-под хрена.
— Соцработница специально спаивала Соню, чтобы поскорее отобрать ее имущество, — убежден Николай Гринчак. — Неля добилась того, чтобы Пастернак переписала свой дом и три земельных пая не родственникам, а ей. Я своими глазами видел завещание, где было указано, что Тяжелая после смерти Пастернак становится владелицей ее дома и трех земельных паев по 1,7 гектара каждый. Более того, Неля получала вместо Зиновии ее деньги на почте. За последний год это около 15 тысяч гривен выплат за паи, не считая пенсии. Где эти деньги, можно только догадываться. Сама Зиновия в конце концов тоже поняла, что ее обвели вокруг пальца. Я проведывал ее в больнице, она меня узнала, улыбнулась, помахала рукой. А накануне смерти Зиновия рассказала своим соседкам по палате, что до такого состояния ее довела именно Неля Тяжелая: «Она мне есть почти не давала, спаивала водкой каждый день. У меня от этого были головная боль, слабость, я все время спала. Неля специально меня травила, чтобы забрать мою землю».
— Каким образом — уговорами, давлением, лестью, — соцработница добилась, чтобы все мамино имущество было завещано ей, я не знаю, — говорит Руслан Пастернак. — Возможно, мама написала завещание в состоянии алкогольного опьянения или просто не вчиталась в то, что подписывает. Я, конечно, буду оспаривать это завещание через суд.
— Имущество покойной на время следствия находится под арестом, — заявил «ФАКТАМ» начальник Ярмолинецкого отделения Национальной полиции в Хмельницкой области Юрий Краковецкий. — Еще когда Зиновия Пастернак попала в больницу и возникло подозрение, что до истощения ее довела соцработница, мы открыли уголовное производство по статье «Оставление в опасности». Тяжелой о подозрении пока не сообщили, ждем результатов судмедэкспертизы. После этого сможем переквалифицировать статью на более строгую, например «Оставление в опасности, приведшее к смерти». Возможно, будет рассматриваться и факт мошенничества со стороны соцработницы. К этой особе у нас длинный список вопросов, за ней тянется шлейф очень нелицеприятных дел. При этом сама она никакой вины за собой не чувствует, ведет себя как ни в чем не бывало.
Читайте также: Афера или бездушие чиновников: у пенсионеров отобрали квартиру
«ФАКТЫ» попытались связаться с Нелей Тяжелой по телефону. Она сказала, что никаких комментариев сейчас не дает. Однако еще до смерти Зиновии Пастернак несколько наших коллег-журналистов и газет смогли пообщаться с женщиной. Приводим выдержки из их интервью:
— Я приходила к Зиновии Пастернак, колола ей дрова, топила, чистила снег, стирала, готовила, помогала на огороде. Кушать ей носила. Ну и выпивку тоже, да, я не отрицаю. Но это потому, что она сама просила. То коньячок, то вино «777». Да, я запирала ее на замок. Ради ее же безопасности. А то придут какие-то алкаши, прибьют бабу, ограбят… Что касается завещания, Зиновия Ильинична сама захотела мне все оставить. Еще и предупреждала, что, когда она умрет, меня тут в селе «съедят» завистники, потому что люди у нас недобрые. Это завещание стало людям как кость в горле. Но я никого не обижаю, а Пастернак — тем более. Греха за собой не чувствую.
В начале июня Зиновия Ильинична начала жаловаться на головокружение. Не могла дойти до дверей. Сильно похудела, но в больницу не захотела ложиться. К сестре в Тернополь тоже отказалась ехать. Ей становилось все хуже — низкое давление, рвота. Я упросила «скорую», чтобы ее забрали, и после всего этого ее сын позорит меня по телевидению. Если извинится на всю Украину передо мной, откажусь от того завещания. У меня свой дом, и в нем есть все необходимое, чужого мне не нужно".
* Соцработница своей вины не признает: «Обвиняют меня, а мне ничего от них не нужно… У меня свой дом, и в нем есть все необходимое»
— В селе с Нелей постоянно происходят скандалы, потому что она посягает на чужое, — говорит Николай Гринчак. — Как раз перед случаем с Зиновией в сельсовет приходили люди, жаловались, что Тяжелая выбросила колышки, которые стояли у них на меже, и заняла чужой огород. Я с ней беседовал, просил прекратить так себя вести. И ведь это уже не первый случай. Она стянула себе столько чужой земли по селу, что уму непостижимо. И все на чужом несчастье… Это аферистка с большой буквы.
— Неля записала на себя уход за многими пенсионерами, получает за них зарплату, а на самом деле не ухаживает за людьми, а доводит их до смерти, — рассказывает жительница села Глушковец Мария Мохонько. — Как ее можно назвать соцработницей и вообще человеком, если она ради наживы идет по трупам? Она сгубила и моего бывшего мужа. С Толиком мы разошлись давно, он сошелся с другой женщиной, Надеждой Рудой. Они вдвоем жили у него в хатке в селе Слободко-Глушковецкая, а Тяжелая по договоренности должна была им помогать, приносить продукты, смотреть, чтобы было чем топить. Но ни дров, ни еды они от нее не видели — только самогон.
В 2006 году была лютая зима, и Надя после очередного Нелиного посещения заснула пьяная в нетопленой хате и замерзла насмерть. А Толика соцработница закрыла в сарае. Он выжил, но когда мы с сыном пришли его спасать, то еле-еле довели к себе домой. Я кинулась ставить чайник, сын стал Толика разувать, и вдруг как закричит: «Мама, скорее сюда!» Я глядь — Божечки!.. У Толика из стоп одни косточки белые торчат. А пальцы отмороженные в сапогах остались. Ампутировали Толику обе ноги, я к нему всю зиму и весну в больницу бегала, еду носила, обстирывала. А Неля тем временем его хату по кусочкам растащила, землю к рукам прибрала, огород там посадила. Толику некуда было возвращаться, забрали в дом престарелых. Там он и умер… Я соцработнице прямо говорила, что и его, и Надина смерть — на ее совести. Но той все нипочем. Она еще набралась наглости и спросила у меня, были ли у Надежды деньги в сберкассе. Представляете? Ей всегда все сходило с рук. А в этот раз, когда Сони не стало, люди уже не выдержали. Все село поднялось, пошли жаловаться на нее в территориальный центр, где она работала.
— Обязанностью Нели Тяжелой было обходить с восьми утра до пяти вечера тех пенсионеров, с кем у нас заключен договор, — рассказывает «ФАКТАМ» директор Ярмолинецкого территориального центра обслуживания пенсионеров и одиноких граждан Лариса Василик. — Раз в неделю она должна была закупать им продукты и поднимать из погребов консервацию или овощи. За услуги пенсионеры платят центру 90 гривен в месяц. Никаких подарков от подопечных социальный работник получать не имеет права. Когда я узнала, что Неля берет шефство над пенсионерами, а те в награду составляют на нее завещания, я сразу предложила ей уволиться и заниматься такой опекой в частном порядке. Но она не согласилась. Потом мне сообщили, что Тяжелая спаивает Зиновию Пастернак, что у пенсионерки резко ухудшилось здоровье. Я в тот же день поехала к ней.
Дома у Пастернак было относительно чисто, на кухне я нашла небольшое количество продуктов. Зиновия лежала в кровати и, как мне показалось, выглядела не вполне трезвой. Утверждать я этого не могла, вызвала врача. Она тоже заподозрила, что женщина находится под воздействием алкоголя. От госпитализации пенсионерка отказалась. Сказала, что у нее есть Неля, которая со всем справляется. Конечно, все это выглядело странно, но я тогда и не подозревала, что за всем этим скрывается мошенничество, что соцработница специально спаивает людей, чтобы завладеть их жильем. Когда Зинаида Пастернак умерла, я уволила Нелю Тяжелую по статье — за непрофессионализм и несоответствие занимаемой должности. Она сказала, что будет судиться с нами за незаконное увольнение. Пусть судится, я готова. Сделаю все, чтобы не допустить такого работника ухаживать за пожилыми людьми.
— Я не люблю этих людей, они — не община села, — заявила Тяжелая журналисту «Надзвичайних новин». — Обвиняют меня, а мне ничего от них не нужно. Ни земли, ни паев. У меня есть дом, машина, мотоблок, вся бытовая техника. Я вообще планирую уехать за границу, буду получать тридцать пять тысяч, ухаживая за лежачими людьми, а не бегать по селу и смотреть на этих всех… А тем людям, кто еще ходят своими ногами, нужно подумать, что с ними будет. Может, завтра они тоже слягут, а я приду к ним и закрою их…
Будем надеяться, до этого не дойдет. Если судмедэкспертиза установит связь между смертью Зиновии Пастернак и действиями соцработницы, ей может грозить от трех до восьми лет лишения свободы.
Напомним, ранее «ФАКТЫ» писали о том, что в Одессе мошенники обманули пенсионеров почти на миллион гривен.