Четыре года назад, в августе 2014 года, одной из жестоких реалий российско- украинской войны стали обмены пленными. Для многих обмен и сегодня — шанс выбраться на свободу. Тогда же появились понятия: «обменный фонд» и «ценный» пленный. «Ценные» мгновенно приобрели статус валюты, которая имеет свой «курс»: за одного «ценного» могли отдать двух, а то и четверых рядовых пленных. Один из первых таких обменов состоялся 26 августа 2014 года: двух украинских бойцов и двух волонтеров обменяли на задержанного на подконтрольной территории с сепаратистскими агитационными материалами сына известного боевика по кличке Запорожец. Одним из тех, кто в ходе этого обмена обрел свободу, был пулеметчик 3- го отдельного полка специального назначения боец спецназа Максим Кац. Он был захвачен оккупантами во время жестокого боя. В плену Максим подвергся пыткам и моральному унижению — 24 августа 2014 года его наряду с другими украинцами боевики под дулами автоматов вывели на так называемый «парад пленных» в Донецке. Максим, которому на момент тех событий было 19 лет, поделился с «ФАКТАМИ» своими воспоминаниями.
— Максим, как вы попали на войну? И как оказались в плену?
— Я уроженец Кропивницкого. Из семьи военных — мой прадед воевал, отец служил в ракетных войсках. В 2013 году, по окончании школы, я сам пришел в военкомат, потому что аттестат получил в 18 лет. Дело в том, что в первый класс я отправился позже ровесников: накануне первого сентября меня сбила машина, и целый год пришлось лечить полученные травмы.
Медкомиссия дала добро на службу в спецназе. Я закончил учебку, после чего подписал контракт. В зоне АТО наш полк выполнял различные боевые задачи с мая 2014 года. За оборону Донецкого аэропорта меня наградили медалью «За воинскую доблесть».
29 июля 2014 года нас направили в район села Латышево в Шахтерском районе Донецкой области на поиск одного из украинских летчиков, самолет которого сбили в том квадрате.
Расскажу предысторию. 23 июля в районе села Дмитровка Шахтерского района российский зенитно- ракетный комплекс «Бук» сбил два украинских штурмовика Су- 25. На розыск пилотов, которым, как предполагалось, удалось катапультироваться, были направлены две группы 3- го отдельного полка Кировоградского (ныне — Кропивницкого) спецназа — группа Тараса Карпы и группа Кирилла Андреенко, общее руководство операцией осуществлял подполковник Сергей Лысенко. Как выяснилось позже, летчикам удалось спастись: одного, получившего травму ноги, спрятала у себя в доме местная жительница, второй — укрылся в лесопосадке.
Мы выехали на двух «Уралах» в район соседнего с Дмитровкой села Латышево, где могли приземлиться пилоты, которых, замечу, искали и оккупанты. Я был в группе капитана Тараса Карпы. В Латышево встретили 59- летнего местного предпринимателя, и тот предложил нам расположиться в его ангаре. Поскольку близились сумерки, наши командиры согласились, и мы… попали в западню. Оказалось, сельчанин поддерживает сепаратистов.
Под благовидным предлогом — якобы навестить в больнице свою жену — хозяин ангара ненадолго съездил в ближайший город Снежное и привел с собой отряд боевиков в сопровождении четырех единиц бронетехники. Они окружили и обстреляли ангар. Тогда погибли десять украинских спецназовцев, в том числе капитан Тарас Карпа, пятерых захватили в плен.
Мы с одним из моих однополчан в это время стояли в дозоре, наблюдали за дорогой. Услышав движение бронетехники, я не смог вовремя сообщить об этом по рации командиру, поскольку не видел на машинах распознавательных знаков. Думал, что это украинские подразделения, которые были не так уж далеко от нас, и мы рассчитывали на их поддержку. Когда же собрался подать сигнал, оказалось, что противник заглушил связь.
Хозяин ангара отлично знал местность, поэтому боевики подкрались к нам практически незамеченными. Я понял, что мы окружены только тогда, когда ствол вражеского автомата уперся мне в голову. Меня схватили и потащили к дороге. Остальным скомандовали: «Выходите, считаем до трех!» Но до трех боевики так и не досчитали. Кто-то из наших бойцов бросил гранату. Она упала неподалеку от меня, к счастью, приземлившись в ров. Осколки меня не зацепили, а вот ударная волна накрыла «с головой». Я был серьезно контужен.
Тут же началась перестрелка. Вокруг засвистели пули. Если бы кто-то не оттащил меня с дороги в кусты, то вряд ли я остался жив. Бой длился буквально 15 минут. Потом меня и еще четверых ребят погрузили в транспорт и увезли в Снежное. Нас содержали отдельно друг от друга и каждого по одиночке допрашивали.
* За оборону Донецкого аэропорта Максим Кац был награжден медалью «За воинскую доблесть»
— Вам позволили связаться с родными?
- Дали позвонить матери. Но говорил я только то, что велели боевики. Меня заставили жаловаться на власти Украины, на армейское командование: мол, они ничего не предпринимают для моего освобождения. Мама все поняла, она не паниковала, заверила меня, что сделает все для того, чтобы я поскорее вернулся домой.
Затем мне вкололи успокоительное и устроили допрос. От этого препарата я не очень хорошо контролировал себя, но военных тайн не выдал.
— Кто вас допрашивал — местные боевики или россияне?
— Там были и местные, и россияне. Руководил так называемыми ополченцами россиянин, который вел себя по- хозяйски: советовал мне больше не воевать на «чужой» земле и выбрать себе мирную профессию — например, стать библиотекарем. Затем видео этого допроса выложили в интернет.
Читайте также: Выкинули из машины, ударили прикладом и надели на голову пакет, — отец бойца АТО о плене у боевиков
— Вас били?
- Да. После того как видеокамеру выключили, накрученные кремлевской пропагандой «ополченцы» набросились на меня с криками: «Каратель!» Избили так, что прямо после допроса я попал на операционный стол. В местной больнице мне без анестезии сделали операцию: откачали жидкость, которую моя раздувшаяся от побоев селезенка начала активно выделять в слишком большем количестве, что смертельно опасно для человека.
Со мной в больнице были и другие пленные. Все — лежачие: кого-то ранили в бою, кого-то искалечили на допросе. К счастью, прямо в палате находился и охранявший нас начальник караула «ополченцев».
— Почему, к счастью?
- Потому что, узнав об украинских военных, в больницу дважды наведались «кадыровцы». Как они выразились, «хотели поближе с нами познакомиться». Первый раз они нас чуть не перерезали, а в другой — едва не взорвали. Начальник караула насилу остановил чеченца, который вошел в палату, зажав в руке гранату с выдернутой чекой. Он объяснил визитеру, что мы — обменный фонд.
Чем была вызвана у уроженцев Чечни столь лютая ненависть к украинским бойцам, непонятно. Мы ведь не пришли с войной на их землю. Мы были в своей стране.
Из госпиталя нас увезли сначала в милицейский изолятор временного содержания в Снежном, а за неделю перед обменом переместили в подвал Донецкого областного СБУ.
Несколько раз меня с товарищами вывозили якобы на расстрел и дважды, как сообщили, на обмен. А на самом деле перевозили с места на место и избивали.
Четверых моих однополчан обменяли чуть раньше меня. А я еще успел стать участником так называемого «парада пленных» в Донецке.
— Как это было?
- Нас вывели из здания СБУ, сказав, что везут на обмен. Доставили в какое-то большое здание с колоннами в центре города неподалеку от центральной площади (речь о здании Министерства угольной промышленности. — Авт.). Конвоиры велели: «Ждите, скоро за вами приедут машины». Поэтому мы очень удивились, когда боевик по кличке Ленин, которого там называют руководителем так называемого «центра специальных операций МГБ», построив нас в шеренгу по трое, спросил: «Готовы пройтись на параде?» Какой такой парад, если мы ехали на обмен и мысленно уже были дома?
Когда же вышли из здания и увидели впереди площадь, где было немало народу, все почувствовали недоброе. Каждому захотелось оказаться в середине шеренги, а еще лучше — в середине колонны. Я оказался с краю.
Нам велели идти, опустив головы, и предупредили: «Кто поднимет голову, того бросим в толпу». Оказаться заживо растерзанным никто не хотел. Тем более что собравшиеся на площади люди были настроены очень агрессивно. Я не знаю, играли они свои роли для телевидения или же действительно так нас ненавидели, но в пленных бросали камни и пластиковые бутылки с водой, в наш адрес неслись оскорбления и отборный мат. И это несмотря на то, что рядом находились дети. Я мельком заметил одного дедушку, который стоял со слезами на глазах и небольшим… мачете в руках.
Толпа кричала нам: «Почему вы не скачете? Вы же пели: «Кто не скачет, тот — москаль!», «Поднимите головы, вы же — герои!»…
Читайте также: Боевики «ЛНР» прятали нас от кадыровцев, — легендарная медсестра о плене и ранении на Донбассе
— Вам сильно досталось?
- Не очень. Мне повезло: боевик, который шел рядом, никого ко мне не подпускал. Другие конвоиры, сопровождавшие наш строй по всему периметру, позволяли особо ретивым «зрителям», подойти к пленным, чтобы ударить. Помню, одного парня, который шел неподалеку от меня, боевики отдали на пару минут на растерзание толпе. А потом оттаскивали от него «мирных» горожан, которые зверели на глазах.
После этого парада я на сутки потерял дар речи, не мог прийти в себя. На обмен уже не надеялся. Однако буквально через два дня, 26 августа, меня вместе с еще одним бойцом и двумя волонтерами обменяли.
* Максим Кац: «Я решил связать свою службу с армией. Поступил на учебу, по окончании вуза стану кадровым офицером»
— Долго восстанавливались после пережитого стресса и полученных травм?
— Более полугода. Прошел несколько курсов лечения, много часов провел, общаясь с психологами. Но тот «парад» в Донецке мне все еще иногда снится.
— Вы вернулись на фронт?
— Я решил связать свою службу с армией. Поступил на учебу, по окончании вуза стану кадровым офицером.
— И будете участвовать в военных парадах? Не опасаетесь, что могут возникнуть негативные ощущения, навеянные пережитым четыре года назад?
- Я уже участвовал в военных парадах на Майдане на День независимости Украины в 2016 и 2017 годах. А в нынешнем — смотрел парад в качестве почетного гостя. Никаких негативных эмоций не было. Напротив, я ощутил себя счастливым от того, что иду в парадном расчете защитников Украины с гордо поднятой головой, а сограждане встречают нас как героев.
Как ранее сообщали «ФАКТЫ», Европейский суд по правам человека принял к рассмотрению дело о так называемом «параде пленных» в оккупированном Донецке 24 августа 2014 года.
Напомним, 2 июля 2016 года в прифронтовой полосе на украинской территории сельский предприниматель, который навел на украинских спецназовцев отряд боевиков, был задержан украинскими разведчиками. Его дело уже слушается в Бильмацком районном суде Запорожской области.
В это же время в Кропивницком проходят и заочные процессы над несколькими боевиками, которые участвовали в боестолкновении с украинскими спецназовцами, но ныне находятся либо на оккупированной территории, либо проживают в России. Личности обвиняемых были установлены благодаря показаниям выживших бойцов, в том числе тех, кто вернулся из плена.
P.S. Сын боевика, на которого обменяли четверых пленных, вскоре был убит на оккупированной территории, а его отец по кличке Запорожец загадочным образом исчез в феврале 2015 года.
* Фото из семейного альбома.