Сергей Иванович и Мария Павловна Лещенко (настоящую их фамилию не называем из соображений безопасности) коренные дончане. Всю жизнь преподавали в высших учебных заведениях. Она технарь, он гуманитарий. Пара периодически выезжает на подконтрольную территорию, чтобы получить пенсию, купить лекарства и продукты, проведать детей и друзей. Покинуть любимый город не могут: нужно ухаживать за больным братом главы семьи. Знакома с этими людьми очень давно. С первых дней «русского мира» их взгляды на происходящее безапелляционны. И сейчас все украинское у них — наше: наша армия, наши газеты, наши фильмы… Рассказывал в основном Сергей Иванович, Мария Павловна изредка что-то уточняла.
— Какие настроения сейчас на оккупированной территории Донбасса? Многие дончане и луганчане говорят о полной безнадеге и жуткой усталости.
— Никто не верит, что этот кошмар скоро закончится. У нас, скорее, наступило привыкание. Всем все надоело.
Хотя, честно говоря, в сравнении с началом войны обстановка стала лучше. Продукты есть. Правда, некачественные. Пенсии нынче даже домой приносят (в 2015—2016 годах возле отделений банков немощные старики стояли часами, это было страшное зрелище). И за квартиру платить легко, так как не надо обходить каждую коммунальную контору. Они восстановили книжки. Только там теперь двуглавая птичка нарисована…
— Вы систематически выезжаете из «ДНР». Процедура пересечения блокпостов сейчас и, скажем, два-три года назад отличается?
— Теперь намного проще. Раньше нас очень сильно шмонали, особенно когда мы ехали «из Украины». Впрочем, человеческий фактор никто не отменял. Один скажет: «Что там у вас?» Другой: «Поставьте сумку на стол. Откройте»…
Мы в Донецк тащим любую мелочь. Невзирая на проблемы со здоровьем, превратились в тяжеловесов. Не можем никому отказать. Соседка всегда очень просит привезти шоколадку, коллега по работе — хотя бы по двести граммов сыра и балыка, приятели по гаражам — мелкие запчасти.
Раньше мы и на одной стороне, и на другой стояли в очередях часами. Если приспичит в туалет — твои проблемы. Кустики рядом. То, что там мусор, грязища, фекалии, — ерунда. Лишь бы на мине не подорваться. Это же «серая зона». Сейчас на наших блокпостах появились деревянные навесы, туалеты, будочки социальной и медицинской помощи. И пропускают намного быстрее. По-моему, им надоело ковыряться в нашем старческом барахле.
— А «дээнэровцы» как относятся?
— Одни нормально, другие издеваются: «Ну что, едете за безвизом?» А ты молча слушаешь. Не дай Бог кто-то начнет возмущаться, тогда весь автобус ему шикает: «Терпите, а то нас не выпустят».
Однажды их «пограничник» прицепился к девушке, у которой был биометрический паспорт: «Что вы даете? Что я тут могу увидеть? Здесь нет прописки».
Они забирают паспорта и куда-то надолго уносят. Но у нас такое впечатление, что никакой базы у них нет. Не знаем, что они с документами делают.
Раньше выводили из автобусов мужчин и женщин до 30 лет. Сейчас такого нет.
А какой они устроили цирк с запретом на провоз колбасы! Наверное, оголодали, поэтому придумали, как добыть бесплатное пропитание. По их словам, в Украине «свирепствует африканская чума свиней», так что мясо и колбасу везти нельзя. Заставляли раскрывать сумки и принюхивались. Тут же все изымали: «Мы заботимся о вашем здоровье». В общем, народ провозил «контрабанду» как мог. Вы же слышали, как в советское время работники мясокомбинатов обматывались сардельками? Та же история.
Несколько слов о перевозчиках, которые доставляют народ к блокпостам. Вот где самоорганизация! То, что не может сделать государство, делает предприниматель, если ему не мешают. От клиентов на обеих сторонах нет отбоя.
Раньше перевозчики брали людей, допустим, в Донецке и везли в Мариуполь. Потом в какой-то момент решили, что им самим незачем пересекать «границу» и выстроили рациональную схему: одни работают на украинской стороне, другие — на «дээнэровской». Каждый платит своим «налоговикам» на блокпостах. Встречаются они на «нулевом» блокпосту. Это еще не Еленовка, но уже и не Новотроицкое. Там они быстро обмениваются пассажирами.
За день до поездки надо позвонить перевозчику и обо всем договориться. Он сам наберет вас и уточнит, в каком вы вагоне, когда поезд будет в Мариуполе. Выходите — перевозчик уже на перроне. Берет вещи и несет в машину. Водитель сам относит паспорта «пограничникам». Вещи никто не досматривает. Такое обслуживание стоит 400 гривен.
* Пересечение пунктов пропуска — тяжелейшее испытание. «Мы в Донецк тащим любую мелочь. Невзирая на проблемы со здоровьем, превратились в тяжеловесов», — рассказали собеседники «ФАКТОВ», проживающие в фейковой «республике»
— Вернемся к вопросу о настроениях в «ДНР».
— В последней поездке среди нас была сварливая пассажирка. Она материлась, ссорилась с водителем маршрутки. А когда немного поостыла, сказала: «У нас ничего не изменится. Так будет всегда. Путину мы на … не нужны». Первое. Слава Богу, что не обвиняла во всем Порошенко. Второе. Она сделала правильный вывод. Третье. Если даже до таких дошло, что России Донбасс не нужен… На днях слышали занятный диалог двух продавщиц на рынке. «Телевизор невозможно смотреть. Эти все обещают и обещают». — «А я его и не включаю, чтобы нервы не трепать. И че там Путин?» Получается, что терпець урвався даже у тех, кто горячо любит Россию.
— Следующая тема. Раньше мне постоянно высылали фото из донецких магазинов, на полках которых полно украинских продуктов…
— Теперь их гораздо меньше. Они официально запрещены. Колбасные изделия российские (их навалом, но никто не берет) и местные — макеевские и енакиевские. Сыры белорусские. Российская «молочка» ужасная. Соки, шоколад и конфеты — тоже. Сразу упредим вопрос: «рошеновской» продукции в магазинах нет.
Часто слышим, как на рынке шустрая продавщица шепчет постоянным клиентам: «Есть украинские сыры — „Комо“ и „Добродар“. А вот соус „Сацебели“, там написано Луцк. Хотите винницкое масло? Это отпад». Наверное, привозят небольшие партии.
Купили однажды российские овсяные хлопья, но там оказалась какая-то мука, вкуса никакого. В пачке с российской гречкой обнаружили мурашей. Мы отнесли ее назад, а кто-то из покупателей говорит: «Подумаешь, с „мясом“. Промойте и ешьте». Нет, мы такое есть не будем.
С креативом у россиян полный порядок. Названия продуктов потрясающие. Мы долго думали, что такое «Воложка». Оказывается, это «во ложка!». Подсолнечное масло российского производства светло-желтое, цвета, извините, мочи. Может, мы не правы и субъективны. Но нам не нравятся цвет и название. Как можно масло назвать «Затея» и «Забава»?
Цены намного выше украинских. Недавно снова повысили где-то на 10—25 процентов. На все.
Большинство людей получает пенсию в размере до 3000 рублей (около 1280 гривен), зарплаты врачей и учителей колеблются в районе 4000—5000, с добавками могут достичь 9000—11 000. Но, поверьте, на эти деньги не проживешь.
Два слова о курсе валют. Сначала за гривню у нас давали два рубля, потом рубль упал до 2,48, сейчас — около 2,42. Обменники работают, их полным-полно.
Есть и приятные моменты. На рынках относительный порядок. Раньше все было хаотично: приехала машина с овощами-фруктами, где остановилась, там и торгуют. Теперь соорудили будочки. Товар у всех один и тот же, цены одинаковые. Рыночный сбор собирает человек в камуфляже.
Летом было много продавцов с Кавказа. Их продукты нам непривычны, не говоря о манерах. В Киеве продавщицы на рынке к тебе не цепляются. Только когда спросишь, скажут: «Ну спробуйте. Сьогодні сир трохи кислуватий, то я скину». А в Донецке: «Девушка, подходите». Жена однажды не выдержала: «Вы что ко мне как к придорожной девке пристаете? Я сама выберу».
Работают некоторые бутики. Но просто так вы туда не зайдете. Сначала надо позвонить в дверь, а они уже посмотрят, стоит вам открывать или нет. Видимо, был горький опыт «отжима».
Еще одна черта нынешнего Донецка — стало больше попрошаек. Причем это профессионалы, и явно не из местных. Недавно на трамвайной остановке необъятная бабенка привычно рассказывала заученную историю: «У меня нет дома. Всех расстреляли, я галодная, хачу есть. Памагите». Кто у нас четко артикулирует «г» и растягивает «а»? Кто ее сюда привез? Эти приезжие говорят по-русски с узнаваемым русским акцентом.
— Часто видите на улицах российских офицеров?
— Ходят какие-то в «пятнашках». То ли он россиянин, то ли местный, то ли офицер, то ли солдат. Недавно в интервью «ФАКТАМ» украинский чиновник сказал, что россияне выбриты, аккуратны и вежливы, а «дээнэровские» — шарамыги. У меня вопрос: а где он с ними встречался, если ему в «ДНР» нельзя появляться?
Вышколенных и подтянутых вояк лично мы не видели. Но мы мало где бываем. Видим, что в основном какие-то плотные молодые мужики шастают по магазинам и рынкам, любят сидеть с девицами в кафе на бульваре Пушкина и на берегу Кальмиуса.
В 2014 году вояки везде появлялись с автоматами. Сейчас осмелели и ходят без оружия.
Читайте также: «Перед отъездом у нас изъяли военные билеты»: откровенный рассказ срочника из РФ о командировке на Донбасс
— Постоянно читаю сепаратистские сайты. Ощущение, что в «ДНР» вечный праздник.
— Это правда. Регулярно какие-то фестивали, концерты, конкурсы. Все шоу проходят в парке имени Щербакова.
Праздников у нас немерено. От Дня любви, семьи и верности до дня образования «1-го Донецкого армейского корпуса», не говоря о профессиональных праздниках. Раньше с каждым непременно поздравлял Захарченко. Так коробило, когда он говорил: «Спасибо шахтерам/металлургам/строителям/врачам за доблестный труд». Господи, да кто ты такой?
Билборды с его «гениальными» высказываниями типа «В гражданской войне побеждает тот, кто руководствуется моральными принципами», «Мы строим справедливое общество свободных хороших людей», «У нас одна Родина — Россия» еще не сняли. Каждый второй билборд — с фотографией какого-нибудь «героя ДНР» с цацками на всю грудь.
Мы очень болезненно отреагировали на билборды к 75-летию освобождения Донбасса. Это так унизительно! Какое отношение к этому имеют террористы? Донецк под фашистами был два года. А под вами уже пятый год. И сколько еще предстоит?
В Донецке освобожденные города Донбасса называют «временно оккупированные Украиной территории». Не верьте тому, кто скажет, что там живут суперпатриоты. В одном селе недалеко от Донецка мы как-то услышали разговор местных крестьян. Они между собой ВСУ называют «нациками», а «дээнэровцев» — «нашими». Понятно, что их село обстреливали только «нацики». Причем недавно, по словам селян, у ВСУ появилось какое-то хитрое (натовское, разумеется) устройство, чтобы разворачивать летящие к ним снаряды: «Укры» бумеранг придумали". Каково, а?
Еще момент. Знаете, как на оккупированном Донбассе объясняют множество фото возвращающихся с фронта солдат с животными в соцсетях и на ТВ? Ни за что не догадаетесь. Это все потому, что в 40-х годах бандеровцы, дескать, прятались в подвалах (слово «схрон» они не знают). Чтобы обнаружить бандитов, красноармейцы всюду ходили с собаками. Поэтому в Западной Украине, оказывается, бандеровцы уничтожили всех шариков и тузиков. «Их там нет вообще. И вот только на Донбассе они наконец-то поняли, зачем нужны собаки, и решили их разводить на бандеровщине»…
А в Авдеевке можно услышать: «Как хорошо в Донецке! Чисто, розы цветут, порядок». В освобожденных городах много мечтающих о приходе «ДНР».
* В лозунги, обещания и призывы оккупантов, которые они развесили по всей «ДНР», уже давно никто не верит. Будущего у так называемых «республик» нет
— Чего вы боитесь больше всего?
— Столкновения с человеком. Боимся, что проникнут в наш дом. Страшно, когда к тебе в квартиру может ворваться полиция. За все советское и постсоветское время к нам никогда не приходили правоохранители. А при этих было уже два визита. Сказали: «Вы же понимаете, что Захарченко постоянно ездит по этому маршруту. Проверяем всех».
Когда взорвали казенный завод (речь о заводе, который выпускал боеприпасы, взрывчатку для шахт и так далее. — Авт.), это был ад. Жуткий грохот — мелочи жизни. А вот то, что наш дом подскочил, на какое-то мгновение завис и потом встал… До сих пор с потолка какая-то светло-серая мука сыпется.
Однажды нас от смерти отделяли какие-то мгновения. В середине августа 2014 года на улицу мало кто выходил. Еды в доме почти никакой. Нам вдруг захотелось дыню. Собрались и поехали на рынок. В троллейбусе кроме нас сидел еще один отчаянный пассажир. Только отъехали от остановки в районе гастронома «Москва», раздался жуткий звук. На обратном пути увидели на перекрестке возле этого гастронома трупы, накрытые тряпками. Потом там еще долго на асфальте были засохшие кровавые пятна.
Едва закрыли за собой дверь, когда вернулись, звонит коллега: «Что в Донецке? Можно возвращаться домой?» Почему-то у меня с языка сорвалось слово «интервенция». Не оккупация, не война, не бои. «Тут интервенция», — говорю. А она: «Какая интервенция?» Объяснил: «Сюда же Россия пришла». «Так мы все ходили на референдум. И ты тоже». — «Я? Я что, идиот?» Рявкнул так, что жена испугалась. Больше эта мадам мне не звонила.
Еще было очень страшно, когда отключили Vodafon. Такая безнадега. Никто не знал, что делать. Все кинулись покупать «Феникс», а эти сволочи сразу цены взвинтили, плюс стали продавать карточки по паспорту. Мы боялись из дому выходить. Вдруг что-то стрясется, и как сообщить? Как детям позвонить, как неотложку вызвать?
Читайте также: В Донецке разочаровались в «русском мире», даже коллаборанты ждут возвращения Украины
— Раньше у вас был очень гостеприимный дом. Постоянно приходили то студенты, то друзья, то коллеги. С кем сейчас общаетесь?
— Остался очень ограниченный круг. По пальцам можно пересчитать. Со многими коллегами связь прервалась навсегда. И дело даже не в наших принципах. Они с нами не общаются.
— Потому что вы против «ДНР»?
— Водораздел начался, когда на всех факультетах наших институтов прошли собрания и нам залихватски объявили, что никакой Украины не было и нет, есть только «Новороссия», что теперь работать будем по российским программам.
Те, кому «запрещали разговаривать на русском», раздавали интервью российским и местным каналам. Многие читали по бумажке. Кто им писал — сами или кремлевские пропагандисты, — не знаем. Помним, как по телевидению один преподаватель, которого, к слову, ненавидели студенты, с восторгом говорил, что, мол, первокурсники рвутся на фронт. Какая сволочь! Ты своих детей послал бы?
Наша знакомая, уехавшая в Краматорск, как-то пришла на родную кафедру забрать вещи. В кабинет тут же ворвался охранник: «Покиньте помещение, в ректорате переполох, что тут кто-то чужой лазит».
С учеником, который без моей помощи никогда не написал бы диссертацию, мы увиделись на похоронах сотрудника. До весны 2014-го он звонил нам почти каждый день. А потом как отрезало. Хотя бы из вежливости поинтересовался, как мы живем. Нам ни от него, ни от кого другого ничего не надо. Но он же сам что-то важное теряет в жизни.
Этот водораздел очень страшный. Одна коллега отказалась выезжать: «Мы же дом построили». Другая ей ответила: «А у меня так, сортир на улице». Она оставила в Донецке шикарную квартиру.
Жизнь в «ДНР» сейчас напоминает 20-е годы прошлого века в СССР.
С теми, кто поддержал новую «власть», не лежит душа общаться. Каждый выбрал свое…
— Вы в свое время ходили на все театральные премьеры, в вашем доме часто бывали актеры. Теперь в театр ходите?
— Категорически нет. Мы не хотим идти в погребальную контору «Милости просим», в которую превратили оперный театр, где прошли панихиды по боевикам. Для нас это сакральное место осквернено.
— А как вам то, что народный артист Украины Вадим Писарев, вначале заявлявший, что «мы все украинцы, и это не высокие слова» (я лично слышала его интервью, которое он дал, кстати, на украинском языке), потом резко переобулся на ходу и стал говорить: «Нужно, чтобы признали Донбасс как республику»? Как вы относитесь к тем, кто утверждает, что, кроме искусства, их ничего не интересует, а «сцена везде одинаковая».
— Писарев вроде боролся, чтобы перевезти труппу из «ДНР», а потом вернулся в Донецк под предлогом спасать театр. У нас к этому отношение сложное. Не знаем, нужно ли было это делать. Судим по вузам. Кажется, что наши институты спасли. Мы были счастливы и горды, что они работают на подконтрольной территории. Но ведь это тоже разрушительная акция. Тех, кто остался в оккупации, уехавшие педагоги считают предателями. Оставшиеся в свою очередь парируют, что их оппоненты предали Донбасс.
Одна коллега в 2014 году убеждала, что у нас две страны — Донбасс и остальная Украина. А сейчас говорит: «Да, мы „попали“. Но мы не виноваты…»
Если бы у Писарева была принципиальная позиция, может, он на первое место поставил бы ее, а не спасение театра. Все равно театр разрушается. Это имитация творчества.
Наталья Волкова, которая после смерти отца (легендарного Марка Бровуна, в свое время настоявшего, чтобы большинство постановок в Донецком музыкально-драматическом театре шло на украинском языке. — Авт.) возглавляет драмтеатр, по сути, сохранила здание. Труппа все равно распалась и деформировалась. А если (мы уже говорим не «когда», а «если») вернутся наши, то кем она будет? Только коллаборантом. И что с того, что здание и материальные ценности есть? Труппы — той, прежней — нет. И она, и Писарев — государственные служащие, которые изменили стране. Из театра их уберут. Из истории украинского театра имя Бровуна, наверное, не вычеркнут, но произносить будут куда с меньшими комплиментами. Все равно театр, созданный Бровуном, погиб.
— Поддержавших «Новороссию» три категории: идейные, те, кто пошел воевать за деньги, и те, кому все равно, при какой власти жить, мол, «у нас годами один маршрут: работа — дом».
— Многие поддержали «ДНР» именно потому, что они русские. Это тоже нельзя со счетов сбрасывать.
Знаем двух мелких предпринимателей. Один страдает. Его раздражает все, даже постоянное заполнение документов (раньше этим занимался администратор их мастерской, а теперь каждый сотрудник должен все делать сам). Он говорит: «Невозможная жизнь. Никаких перспектив». Впрочем, если логично поставить вопрос, какие в мирное время у него были перспективы, ответа нет. Однако были какая-то стабильность, зарплата, свой коллектив, постоянные клиенты (их нынче почти нет). Другой говорит: «Ну что ты все ноешь? Все ведь хорошо». Его не грабили, дети и внуки в Европе. Зачем ему переживать из-за того, какого цвета флаг над облгосадминистрацией?
Мы часто читаем комментарии в соцсетях, что Басурин («военачальник», ежедневно рассказывающий по телевидению об обстрелах ВСУ, которые на самом деле ведут боевики, и «украинских диверсантах». — Авт.), мол, обкуренный. Ничего он не обкуренный. У него мозги такие же, как и у тысяч жителей Донбасса.
— Для меня лично маркер, как люди отвечают на вопрос, чьи Донбасс и Крым.
— В нашей семье иной критерий. Есть то, что неприлично делать, особенно публично. Все мы грешны. Но воровать чужое неприлично. Вот и все.
Читайте также: Это непросто, но коллаборантов Донбасса придется прощать, — дипломат
— Сейчас все больше говорят о том, что надо строить диалог с Донбассом, то есть находить авторитетных людей, которые не работали ни в «мэриях», ни в СМИ, не служили в «ополчении». Вы этот диалог представляете?
— Нет. Это абстракция.
К сожалению, сейчас новообразованные украинские партии говорят о диалоге именно с руководством «Л/ДНР», о том, что, оказывается, западу и востоку Украины надо мириться. Это просто преступники, аморальные политиканы, которые словом «мир» прикрывают собственные интересы.
Никакого диалога с теми, кто захватил всякие должности, быть не должно. Это коллаборанты. Так с какими людьми они собираются говорить? Теоретически это возможно, если очень осторожно искать на оккупированной территории тех, кто не боится высказывать гражданскую позицию. Но в какой форме будет этот диалог? На какой площадке? Какие гарантии безопасности?
Вот что сделало для этого прежде всего Министерство информполитики? Ни-че-го. Украинского радио у нас нет, телевидения нет. Даже такой архаики, как листовки, нет. То есть у жителей двух сторон никакого контакта.
Правда, когда мы ехали сюда, впервые увидели в деревянном загончике, который защищает от солнца и дождя, небольшого размера листовку, где написано, кто такие террористы, сепаратисты, оккупанты, диверсанты, коллаборанты и пособники оккупантов. Так мы и без ликбеза это знаем.
Там сделан акцент, что ношение георгиевской ленточки — правонарушение. А у нас их все носят. Понятно, что массовку, которая шагает на всяких шествиях и стоит на митингах, заставляют эту ленточку надевать. Но, думаю, никто не заставляет цеплять такую же атрибутику на машины, которые мотаются по Донецку.
Так вот, о диалоге. Это очень хлипкая тема. Для примера возьмем преподавателей донецких вузов. О чем с ними говорить? Лучшие и авторитетнейшие в основном уехали. Те, кто остался, сделали просто головокружительную карьеру, потому что места освободились. Они раньше никогда, может, не пробились бы, а теперь их время. То же и в остальных заведениях.
Один в прошлом весьма посредственный аспирант моей коллеги нам недавно сказал, что из Донецка ни за что не уедет: «Где я еще найду такую работу?» Он теперь декан. Жизнь удалась.
Так если интеллектуалы бывают дурными, то массам уж сам Бог велел. Массы выживают. Они не герои, они приспосабливаются к любой ситуации. Может, поэтому человечество и выживает. Без всяких принципов. А донбассовцы мало того, что выживают, так они ж ще вперті.
— Как же потом менять их мировоззрение?
— Думаю, что населению не надо никакой пропаганды. Они ничего не поймут. Надо обеспечить там нормальную жизнь. Спасет только материально-бытовой интерес. А потом потихоньку и осторожно начинать с ними говорить и убеждать.
А те, кто сейчас служит оккупантской власти, потом будут говорить, что они остались и все сохранили. Эти люди ради выгоды и «Слава Украине!» скажут. Может, иронизируя, смеясь, но скажут.
Кстати, иногда в Донецке мы слышим «Слава Украине!» — там, где продают украинские товары. Шутка у них такая…
Напомним, ранее «ФАКТЫ» публиковали впечатляющее видео, появившееся в сети, которое еще раз доказывает, что «русский мир» превратил Донецк в город-призрак.