— В молодости мой прадед Михаил Козаченко был членом Российской социал-демократической рабочей партии (РСДРП), а в зрелые годы стал видным деятелем Украинской автокефальной православной церкви, — говорит старший научный сотрудник Института истории Украины НАНУ Кирилл Галушко. — То обстоятельство, что в революционную деятельность его вовлек не кто-нибудь, а мать и старшая сестра Ленина, не спасло Михаила в 1938 году от ареста. Только по стечению обстоятельств ему посчастливилось избежать расстрела.
— Мой прадед родился в многодетной семье на современной Житомирщине, тогда Волынской губернии, — продолжает историк Кирилл Галушко. — Когда сыновья подрастали, родители отправляли их в Киев учиться тому или иному ремеслу: одного в ученики к повару, другого — к ювелиру… Михаил попал к сапожнику. Это было в самом начале ХХ века. Одной из обязанностей прадеда было разносить готовую обувь заказчикам своего наставника. Среди них оказались Ульяновы — мать Ленина Мария Александровна и старшая сестра Анна, жившие тогда в Киеве, на улице Лабораторной в доме № 12. Женщины увидели, что парень сообразительный, не робкого десятка, и решили сделать из него революционера. Начали с того, что попросили одного идейного студента Киевского политехнического института научить Михаила читать и писать. Грамоту прадед освоил быстро, и ему стали давать читать запрещенную политическую литературу. Закончилось тем, что он вступил в РСДРП, членами которой были почти все видные большевики. По поручению партии организовывал забастовки в сапожных мастерских, бывало, участвовал в столкновениях с полицией, солдатами, казаками, которых власти бросали разгонять протестующих. Мы бы сейчас сказали, что он был идейным «майдановцем». В результате оказался в Лукьяновской тюрьме. Забегая вперед, скажу, что он попал туда и при советской власти. Затем сравнивал обе эти отсидки: при царе Николае II его нормально кормили, давали читать газеты, а при «отце народов» Сталине беспощадно били.
— Царская власть отправила вашего прадеда в ссылку?
— Нет, его призвали в армию. Тут нужно сказать, что он был под два метра ростом, крепкого телосложения. Видимо, поэтому его зачислили в драгуны (кавалеристы, которых обучали действовать в бою и как конников, и как пехотинцев. — Авт.), в 40-й малороссийский полк. Служить довелось в оккупированной Российской империей части Польши. Граница с Австро-Венгрией была рядом, так прадед с еще несколькими кавалеристами помогал переправлять в Россию запрещенную газету «Искра».
* Во время службы в царской армии Михаил Козаченко помогал большевикам переправлять газету «Искра» из Австро-Венгрии в Россию
— Каким образом ваш прадед стал деятелем Украинской автокефальной православной церкви?
— У Михаила были глубоко личные мотивы стать человеком религиозным. Дело в том, что у них с женой Прасковьей умерло трое новорожденных детей. После смерти младенцев даже закоренелый атеист станет думать о Боге. Господь помог Михаилу и Прасковье — выжила их дочь Татьяна, моя бабушка, родившаяся в 1913 году.
После начала Украинской революции среди верующих возникла идея выйти из-под власти Российской православной церкви (РПЦ), которая двести лет, от времен Петра I, просто была чиновничьим «Ведомством православного исповедания». Уже во второй половине 1917 года был создан Всеукраинский церковный совет из священников и мирян, ставивший своей задачей создание автокефальной церкви. Эти намерения поддерживали и гетман Скоропадский, и взявшая власть в конце 1918 года Директория. Однако дело не двигалось — высшие духовные лица Украины были настроены пророссийски.
Поэтому организовалась инициативная группа священников и мирян, которая начала создавать Украинскую автокефальную православную церковь (УАПЦ). Строили ее, по примеру первых христиан, максимально демократичной. Всеукраинский церковный собор избрал епископом митрополита Василия Липкивского. Его высвятили на сан так, как это делалось в старинной Александрийской церкви — наложением рук духовенства (те, кто стоял сзади, клали руки на плечи передним; так наложение рук всех присутствующих дошло до Липкивского). Эта церемония происходила в Софийском соборе, ставшем для автокефалов кафедральным. Языком богослужений в УАПЦ стал украинский.
Мой прадед вошел как представитель мирян в Высший церковный совет УАПЦ. Кроме того, он возглавлял общину Андреевской церкви и дружил с митрополитом Липкивским.
* Кирилл Галушко: «К революционной работе моего прадеда привлекли мать и сестра Ленина»
— Как большевистский режим отнесся к УАПЦ?
— Несколько лет мирился с ее существованием. Параллельно весной 1921 года власти объявили новую экономическую политику (НЭП), разрешив частное предпринимательство. Мой прадед возглавил крупный кооператив «Чоботар», финансово поддерживал автокефальную церковь.
Чекисты уничтожали УАПЦ постепенно на протяжении 1927—1929 годов. Когда Софийский собор уже был взят сотрудниками Объединенного главного политического управления (советской политической полицией) под охрану, прадед ночью пробрался туда (он знал все «тайные тропы») и вынес списки активных прихожан. Где и какие документы хранились, ему было известно, ведь, как я уже говорил, он являлся делопроизводителем Высшего церковного совета. Унеся из-под носа чекистов списки и уничтожив их, он спас от расправы многих людей.
Официально УАПЦ в Украине перестала существовать в январе 1930 года: чекисты силой заставили собраться епископов и несколько десятков священников, провозгласили это собрание Чрезвычайным собором. Его решением, написанным под диктовку властей, автокефальная церковь была распущена.
Она сохранилась тогда за рубежом, была церковь петлюровской эмиграции.
Читайте также: Украинская автокефалия — очень сильный удар по идеологии «русского мира», — Игорь Козловский
— Что произошло с митрополитом Липкивским?
— В октябре 1927 года был созван Второй Всеукраинский церковный собор. Липкивский приехал на него из тюремной камеры. В его ход вмешалось Объединенное главное политическое управление — потребовало избрать митрополитом другого священника, пригрозило, что в противном случае разгонит собор, а Липкивского отправят в Сибирь. Один из священнослужителей осмелился возразить, так его тут же арестовали, прямо в помещении храма.
До 1929 года в статусе бывшего митрополита Липкивский жил на территории Софийского монастыря, а после того, как власти закрыли обитель, был вынужден переехать к сестре на Соломенку (район Киева). Материальную помощь ему оказывал священник Украинской церкви в Канаде Дмитрий Маевский — присылал денежные переводы. Липкивский продолжал писать «Історію Української церкви». В 1937 году он получил предложение от Маевского возглавить Украинскую церковь в Канаде. Однако уже через месяц Липкивского арестовали по сфабрикованному обвинению в создании антисоветской организации. Приговор тройки — расстрел. Старшую дочь и двоих сыновей Липкивского отправили в лагеря.
Были арестованы и расстреляны все священники и много активных прихожан УАПЦ. За моим прадедом чекисты пришли в 1938 году. К тому времени он возглавлял сапожные мастерские при Укрсовнаркоме (правительстве УССР). Я читал его показания. Вначале он отказывался от предъявленных ему обвинений. На этих протоколах подпись ровная, разборчивая. А вот на протоколе, в котором прадед во всем признается, подпись кривая, неразборчивая. И к тому же на бумаге бурые пятна, — скорее всего, кровь. Из прадеда выбивали фамилии священников и прихожан УАПЦ. Он назвал только две фамилии. В деле есть документ проверки по этим людям: один из них скончался, другого найти не удалось. Получается, прадед никого не выдал, несмотря на пытки.
Его наверняка расстреляли бы. Спасло то, что в дни, когда решалась его судьба, на посту руководителя НКВД Николая Ежова сменил Лаврентий Берия. На Ежова Сталин попытался возложить вину за ужасающий поток арестов и расстрелов. Берия должен был создать видимость восстановления законности. Одна коллега, которая специализируется на изучении сталинского периода, говорила мне: после того как Берия возглавил карательное ведомство, было две недели, когда политическим заключенным давали мягкие приговоры. Прадед получил срок как раз в этот счастливый период. Его приговорили к десятилетней ссылке в Казахстан, в Кзыл Орду.
* Василий Липкивский стал первым митрополитом Украинской автокефальной православной церкви
— Он пережил столь долгую ссылку?
— Да. Оказалось, встречать поезда со ссыльными на вокзал Кзыл Орды выходили украинские крестьяне, которых сослали в Казахстан в конце 1920-х по обвинению в том, что они «куркули». Эти люди приютили прадеда. Ему нужно было периодически являться в отделение НКВД отмечаться. Благодаря этому встретил своего однополчанина по драгунскому полку, с которым переправлял через границу «Искру». Давний приятель устроил Михаила шить сапоги для чекистов. Вскоре к нему приехала жена Прасковья.
Когда летом 1941 года началась война, ссылка прадеда стала спасательным кругом для семьи — было куда эвакуироваться моей бабушке Татьяне с маленькими детьми. Своего сына, моего дядю, она назвала в честь отца — Михаилом. В Казахстане дедушка нашел возможность тайно крестить внука у ссыльного украинского автокефального священника. Дед ушел просто гулять с внуком и только потом, через двадцать лет, рассказал о крещении семье. Для него и священника такой акт, если бы об этом узнали органы, стал бы поводом для дополнительного срока.
Во время войны умерла жена прадеда Прасковья. После освобождения Киева моя бабушка Татьяна вернулась с детьми из эвакуации. Вот только квартира на Большой Житомирской была занята — государство отдало ее семье какого-то военного, генерала-освободителя Киева. Бабушка получила комнату в коммуналке.
В 1948 году истек срок ссылки прадеда. Он вернулся в Украину, но как человеку, пораженному в правах, ему не разрешили селиться в Киеве. Пришлось снимать жилье в пригороде. И продолжать сапожничать.
* У Михаила Козаченко (крайний слева) и его жены Прасковьи из четырех детей выжила только дочь Татьяна (стоит рядом с родителями). На этом снимке семья Козаченко запечатлена вместе с друзьями
— Во время хрущевской оттепели его реабилитировали?
— К счастью, да. Члены семьи перестали считаться родственниками «врага народа», это было для них большим облегчением. Прадеду даже дали небольшую квартиру в Киеве. Тогда, после сталинских репрессий, «старых большевиков» были единицы, и ему уже не припомнили автокефалию.
Я родился в 1973 году и, пока не началась горбачевская перестройка, гордился прадедом как одним из первых большевиков. А тут вдруг бабушка Татьяна и дядя Михаил открыли мне семейную тайну о том, что он был украинским патриотом и автокефалом. Бабушка рассказывала, что одним из самых ярких воспоминаний ее раннего детства была торжественная встреча Симона Петлюры на Софийской площади в Киеве в декабре 1918 года. Там собрались тысячи киевлян. Она сидела на плечах у отца, тот показывал ей нового лидера Украины.
Эти рассказы вызвали у меня огромный интерес. Религия — это было интересно. Решил прочесть Библию. Я раздобыл ее в подземном переходе возле станции метро «Героев Днепра»: вышедшие из подполья протестанты дали на время Библию, в залог взяли у меня паспорт.
Узнал, что автокефальная церковь возрождается и что прихожане молятся на территории Софийского заповедника под открытым небом. Я стал ходить на эти богослужения, читал молитвы вместе с пожилыми людьми, смотревшими на меня, молодго парня, с недоумением.
Читайте также: Ростислав Павленко: «Справедливость в отношении православия в Украине будет восстановлена»
— Сто лет назад во времена Украинской революции предпринимались попытки получить Томос для украинской автокефальной церкви?
— Да. По поручению Симона Петлюры министр верований УНР Александр Лотоцкий ездил в Стамбул с заданием добиться от Константинопольского патриарха Томоса для УАПЦ. Лотоцкий полгода пытался выполнить поручение, но из этого ничего не вышло. Нужно понимать, что, если молодое государство доказывает свою жизнеспособность, Константинополь рано или поздно признает независимость его церкви. Так произошло в 1920-е годы с православными церквами Польши и Чехословакии. Украина не сумела тогда отстоять свою независимость, поэтому Томос ее православной церкви не дали.
Теперь ситуация иная — независимому Украинскому государству уже 27 лет. Вскоре состоится объединительный Собор православных церквей Украины, в котором примет участие и УАПЦ. Томос будет предоставлен объединенной церкви. Попытки Москвы помешать этому тщетны по нескольким причинам. Одна из них — российская церковь пытается задвинуть материнскую Константинопольскую патриархию на второй план, чтобы самой стать лидером в православном мире. Вселенский патриарх ни за что этого не допустит.
Напомним, 11 октября Синод Вселенского патриархата во главе с Константинопольским патриархом Варфоломеем предоставил право архиереям всех трех церквей Украины объединиться в одну церковь и получить Томос от Вселенского патриарха. После чего Русская православная церковь перешла к прямым угрозам Вселенскому патриархату.