Николай Караченцов любил Украину. Известный советский актер, звезда «Ленкома» приезжал к нам во времена своей юности, снимаясь в кино, затем на театральные гастроли и позже, когда страшная авария в 2005 году разорвала его жизнь на «до» и «после». Последний раз Николай Петрович был в Киеве шесть лет назад вместе с супругой Людмилой Поргиной. Тогда его чествовали на одном из кинофестивалей, закрытие которого проходило в Национальной опере Украины. Караченцов уже практически не говорил и с трудом передвигался. Знаменитый актер поселился в гостиничном номере с видом на Владимирский собор, и Людмила Андреевна говорила, что это святое место придавало мужу сил.
Автокатастрофа случилась в феврале 2005 года. Машину, за рулем которой находился Караченцов, занесло на скользкой дороге, актер потерял управление и на полном ходу врезался в столб. Около месяца врачи отчаянно боролись за жизнь Николая Петровича. Он перенес несколько операций и заново стал учиться ходить и говорить. По сути, последние тринадцать лет Караченцов сражался за свою жизнь. Людмила Поргина показывала мужа светилам медицины и несколько раз возила на реабилитацию в Китай. Но Николай Петрович так и не восстановился. Год назад он попал еще в одну автомобильную катастрофу, а чуть позже врачи обнаружили у актера опухоль легкого. В начале октября Николая Караченцова госпитализировали в одну из московских клиник. А 26 октября знаменитый актер умер, не дожив до своего 74-летия всего один день. Похоронили Николая Караченцова в Москве на Троекуровском кладбище. Место для захоронения выбрала вдова актера. Троекуровское кладбище она предпочла, поскольку там похоронены известные артисты, киноактеры и друзья Караченцова.
«ФАКТЫ» несколько раз брали интервью у Николая Караченцова. В том числе, когда в 2002 году из-за травмы, полученной на репетиции в Киеве, на сцене театра имени Леси Украинки, популярный актер вынужден был отказаться от выхода в спектакле «Юнона и Авось». Гастроли «Ленкома» были перенесены, а Николай Петрович не мог простить себе такой неосторожности.
— В принципе, артист не имеет права болеть, — говорил тогда Николай Петрович. — Если это произошло, значит, он не профессионал. Не уследил за собой. Где-то был не внимателен по отношению к себе.
Тогда актеру поставили неутешительный диагноз — разрыв в месте соединения ахиллесова сухожилия с икроножной мышцей. Врачи сказали, что если он будет нагружать ногу, тогда произойдет полный разрыв и это чревато операцией и длительной реабилитацией. В конце концов ответственность на себя взял Марк Захаров, отменивший гастроли.
Николай Петрович нервничал и во время разговора постоянно курил сигареты «Прима».
— Дурная привычка, — говорил он хриплым голосом. — Когда все мои ровесники стали переходить на приличные сигареты с фильтром, у меня не получилось. Я ими не накуриваюсь. Они для меня, как трава. Поэтому вернулся к «Приме», вычитав, что в ней нет химических примесей, ароматизаторов и прочей дряни. Однажды, правда, пытался бросить курить. Когда я первый раз сорвал голос, врачи сказали, что голос — это ваш хлеб и вы его лишитесь, если не перестанете курить. И я отложил сигареты. Не курил четыре дня. Лучше не становилось. Тогда Мария Владимировна Миронова повела меня к Александре Стрельниковой, которая занималась дыхательной гимнастикой с актерами театра Сатиры, где работал Андрей Миронов. К концу первого занятия у меня уже что-то зазвучало, и я так в нее поверил! После занятия робко так спрашиваю: «А курить мне можно?» Стрельникова отвечает: «Ну ведь ты же все равно не бросишь! Только подожди, не сразу, минут двадцать-то потерпи!» И все. Если бы она тогда этого не сказала, я бы сейчас сидел с вами и не курил. А горло… Скоро я его вылечил. Теперь очень берегу: все-таки мой основной инструмент. Впрочем, глотка у меня луженая.
Николай Караченцов вырос практически без матери. Янина Брунак была танцовщицей и хореографом-постановщиком, часто гастролировала за рубежом. А Николай воспитывался в интернате. Позже актер вспоминал, что всю жизнь его любимой едой были макароны по-флотски, томатная паста, намазанная на хлеб, и котлеты. Рассказывал, что даже одна из домработниц жаловалась супруге, что уже устала с утра до ночи крутить на мясорубке мясо для котлет. Актерская семья Караченцов — Поргина жила на широкую ногу. В их доме, в самом центре Москвы, частенько собирались большие компании. И каждый вечер превращался в череду воспоминаний.
Читайте также: Николай Караченцов: «Я — лопух с некоммерческим складом души»
— Вот все говорят о «Юноне и Авось», а ведь мой успех случился вовсе не на этом спектакле, — вспоминал Николай Петрович. — Это было еще до «Юноны», когда в «Ленкоме» поставили спектакль «Тиль Уленшпигель». Тогда я познакомился с Гришей Гориным. С ним уже давно дружил Марк Анатольевич. Был беспрецедентный случай, когда мы начали репетировать недописанную пьесу. Гриша приходил на репетиции и работал прямо в театре. Говорил: «Все, все. Скоро заканчиваю». И мы с нетерпением ждали. Премьера была подобна разорвавшейся бомбе!
По сути, я проснулся знаменитым. На следующий день после премьеры Марк Захаров пришел в театр. У нас в фойе висят портреты всех актеров «Ленкома» — от маститых до молодых артистов. Захаров рассказывал, что взглянул на стену и не увидел моего портрета. Видимо, кто-то его украл. «О! — произнес Марк Анатольевич. — Коля стал знаменитым!» «Тиль» оказался важной вехой в моей творческой и человеческой жизни. Роль хулигана, романтика, философа, национального героя. Такой букет ощущений! Но я отношусь к своей популярности с изрядной долей иронии. Дело это шаткое — нас выбирает судьба, а актера просто разбаловать. И потом, я знаю очень много «раздутых» имен, когда слово «популярный» не соответствовало уровню дарования и мастерства. Мне бы не хотелось попасть в этот ряд.
* Шесть лет назад Николай Караченцов с Людмилой Поргиной были в Киеве. Актера чествовали в Национальной опере Украины. Фото Сергея Тушинского «ФАКТЫ»
Как и многие актеры, Караченцов верил в приметы и знаки, называя себя фаталистом.
— Я понимаю, что если артист уже достиг какой-то определенной популярности, то, естественно, нельзя ублажать себя мыслью, что все на тебя смотрят только доброжелательно, — говорил Караченцов. — Есть завистливые люди, те, кто меня просто терпеть не может. Но я уже привык сам продираться. Ничего, думаю, прорвусь и здесь. Хотя это правда, что вся дорога от моей гримерки до сцены «Ленкома» исплевана, а в округе обстуканы все деревья.
Читайте также: Николай Караченцов: «Я до сих пор учусь. Например, как бить чечетку, мне показали дети»
Роль графа Резанова в рок-опере «Юнона и Авось» Николай Караченцов играл двадцать лет! Без дублера. Говорил, что история Резанова стала уже частью и его биографии.
— Эта роль не может надоесть, — признавался Николай Петрович. — Масштаб, стихи, удивительная музыка. Когда мы репетировали «Юнону» двадцать с лишним лет назад, всю пластику ставил выдающийся хореограф, знаменитый танцовщик Владимир Васильев. Мы дружим с ним с детства. Он сказал: «Коля, ты играешь роль Резанова и уже не можешь быть просто Колей. Ты Николай Петрович!» Роли такого масштаба налагают определенную ответственность. Представить, что именно таким неординарным, непредсказуемым мужчиной был первопроходец, нормальному человеку невозможно. Но это Резанов! В «Юноне» есть замечательные слова Андрея Вознесенского о Резанове: «Он мечтал, закусив удила, свесть Америку и Россию. Авантюра не удалась. За попытку — спасибо». Видимо, на таких попытках и зиждется прогресс человечества. Наверное, поэтому я никогда не буду похож на Резанова. Я совсем другой человек. Но общение с личностями такого масштаба подтягивает.
Известно, что Караченцов не один раз травмировался во время репетиций «Юноны и Авось» — слишком сложными были постановка и декорации. Но один случай он запомнил на всю жизнь.
— Это было в 1985 году, — вспоминал актер. — В Куйбышеве, в последний день гастролей. За двадцать минут до конца спектакля. Часть декораций «Юноны» — это станки из щитов. Видимо, они были неточно собраны или разболтались. А я как раз в этом месте должен был прыгнуть с высоты. Соскочил — и попал ногой в… соединение этих щитов. Коленка просто влетела вовнутрь на шесть сантиметров. Потом сказали, что у меня разрыв связок мышцы коленной чашечки и мениска. С трудом сдерживая дикую боль, я уполз за кулисы. Там ударил себя по коленке, поставив ее на место. Стал приседать, делая «пистолетик». Думал: ничего, сейчас пройдет.
Оркестр что-то доигрывал. А в это время у нас должна была начинаться драка с Фернандо. Тогда его играл Саша Абдулов. Из оркестра прибегают, спрашивают: «Что, Коля, все? Финиш?» Я отвечаю, да нет, надо хоть ДОРАССКАЗАТЬ все до конца. И вот дальше было двадцать минут кошмара. С каждым шагом коленка выпадала со страшной болью. Я даже не мог вскрикнуть, потому что от любого резкого движения колено вылетало. Доигрывал уже практически у Саши Абдулова на руках. А он носил меня по сцене и шептал: «Ну, продержись еще чуть-чуть, продержись…» Так и доиграл спектакль до конца. После этого долго лежал в больнице.
Прошло много лет после того кошмара, нога, вроде, зажила, и вдруг на съемках картины «Человек с бульвара Капуцинов» я опять сильно травмировал то же колено. Пришел к врачам, которые со мной возились первый раз, а они: «Надо резать, иначе выбудешь надолго». А у нас в театре гастроли, мы должны были ехать за границу. Я пришел в дирекцию и говорю: так, мол, и так. Они спрашивают: «Сколько тебе надо времени?» Отвечаю, что недели три. Дирекция сняла все мои спектакли. А я так и продолжаю сниматься в «Человеке с бульвара…» Дерусь вовсю. Нога сначала сильно болела, потом все меньше и меньше. К тому моменту, когда надо было ложиться на операцию, я пришел к врачам, говорю: «Посмотрите, ребята, еще раз». Они прямо ахнули: «Такого не бывает! Но у тебя там все зарубцевалось!» Я, счастливый, прибежал в театр, говорю: «Ставьте обратно все мои спектакли!» Вот вам и сила искусства.
Читайте также: Жена Николая Караченцова Людмила Поргина: «Я уже не жду чуда. Оно случилось»
В театре Николая Караченцова называли «ходячей энциклопедией» и обращались с любыми вопросами. Бывало, актеры звонили ему домой и просили решить задачку ребенку, который учится в школе. Караченцов это делал в два счета. А еще любил сочинять стихи и посвящал их часто своей Людмиле. Он называл ее «девонькой» и до конца своих дней признавался в любви. Она ушла со сцены, чтобы быть все время рядом со своим Коленькой — Кокой, как ласково называла Людмила Андреевна мужа.
Однажды на спектакль «Юнона и Авось», в котором Поргина выходила в роли Казанской Божьей Матери, привезли Николая Петровича. Его появление в зале зрители встретили стоя. А когда закончился спектакль, Караченцову понесли букеты цветов. Тогда он сгреб их все в охапку и бросил к ногам той, которая была ему верна, хрипя: «Любовь моя, спасибо тебе за жизнь!»