Выступая на траурной церемонии, командир воинской части предположил, что его подчиненный покончил жизнь самоубийством, не выдержав… разлуки с родными и осознав, что их семья живет бедно, а он ничем помочь не может
Весть о гибели в армии 19-летнего Александра Цимбала собрала односельчан во дворе его дома в селе Бабчинцы Черновицкого района Винницкой области. Люди, недавно проводившие парня на срочную службу в армию, не верили тому, что Александр покончил с собой. Об этом им сообщил командир воинской части, которая находится в подчинении Генерального штаба Вооруженных сил Украины.
— Вместе с младшей дочерью, 13-летней Мариной, поздно вечером мы возвращались домой от знакомой, как вдруг позвонил мобильный телефон, — рассказывает София Михайловна, мать погибшего солдата. — Полковник Кузнецов, командир воинской части, в которой служил сын, стал интересоваться, когда мы с Сашей общались последний раз, не жаловался ли он на службу, не рассказывал ли чего-нибудь об отношениях с сослуживцами? Ничего особенного я не вспомнила, а вопросы насторожили. Поэтому и спросила у товарища полковника, почему он интересуется этим в столь позднее время? «Потому что ваш сын покончил с собой! — тут же последовал ответ. — Завтра приезжайте за телом!»
Мне показалось, мир в ту минуту перевернулся. Не знаю, как добралась домой. Схватила Сашино письмо. «Жив-здоров, и тебе, мамочка, крепкого здоровья желаю!» — прочитала, и как будто немного отлегло от сердца. Цеплялась за спасительную мысль: он не мог уйти, ведь знает, как я его люблю, как любят его сестры, брат! К тому же только вчера говорила с сыном по телефону, он просил выслать ему посылку. Купила носки, мазь от грибка, конфеты и печенье, нашла дома плоскогубцы, тестер (электроизмерительный прибор. — Авт. ), все это сложила в картонный ящик и уже на следующий день выслала сыну. Марина попыталась дозвониться к нему, чтобы сообщить об этом. Но так и не связалась с ним… Все еще не веря в случившееся, я по телефону попросила командира привезти сына. Ехать за ним сама была не в силах…
Четверых детей Софии Михайловне пришлось одной поднимать на ноги. Муж умер от сердечного приступа, когда они были маленькими. Женщина работала библиотекарем в сельской библиотеке, затем устроилась дояркой на колхозную ферму. Вскоре колхоз развалился, и, чтобы выжить, семья завела собственную домашнюю ферму: четырех коров, коня, коз, кур, гусей, индюков, кроликов. Старший сын, Андриан, уехал учиться в Одесский аграрный университет, а дочь Олеся вышла замуж и проживает в доме мужа. Саша стал первым помощником маме. Даже учась в Виннице, в профтехучилище, на выходные спешил домой, чтобы помочь по хозяйству. По окончании училища заочно поступил в технический колледж. Как раз в это время и пришла парню повестка на срочную службу в армию. В районном военкомате заверили, что солдат отпускают на сессию в учебные заведения.
На вечеринку, посвященную проводам в армию, Саша заработал деньги сам. Парень был в приподнятом настроении. «Год службы так быстро пролетит — отслужу и вернусь домой!» — чуть ли не распевал. И удивлялся: почему многие его друзья отлынивают от армии? Правда, когда гости разошлись, призывник вдруг загрустил. «А знаешь, мамочка, вот сейчас мне почему-то кажется, что лучше бы я никуда из наших Бабчинцев не уезжал… » София Михайловна обняла сына, подбодрила: ты такой самостоятельный и работящий, не пропадешь!
Из учебки в войсках связи в Полтаве Саша часто отсылал домой письма с фотографиями. «На этом снимке я хорошо получился, а этот не совсем удачный, но ты, мама, пожалуйста, сохрани оба в моем армейском альбоме!» — просил он в письмах. А еще рассказывал, что некоторые его сослуживцы мечтают о контрактной службе в армии, но он уже решил: вернется в село. Расспрашивал мать, справляется ли она с домашним хозяйством, уговаривал поберечь себя. А обращаясь к младшей сестренке, убеждал ее хорошо учиться.
После учебки Александра распределили в воинскую часть А 0565, дислоцирующуюся в небольшом поселке Гостомель под Киевом. Он служил старшим механиком-оператором отделения технических средств охраны взвода управления. Как-то пожаловался старшей сестре Олесе, что служба хуже каторги, но тут же добавил: он сильный, все выдержит! Сестра заволновалась, стала расспрашивать Сашу, может, кто-то его обижает? Может, ему нужна помощь? Но солдат ответил, что сам справится со своими трудностями. И что приезжать к нему не стоит, ведь для этого Олесе нужно отпрашиваться с работы, на несколько дней расстаться с маленькой дочерью…
— На левой щеке Саши был шрам, на шее — ушибы, руки — в кровоподтеках и ссадинах, с аккуратно вырезанными по всей поверхности квадратиками кожи. На одной руке этих квадратиков было около десяти, на другой — чуть поменьше, — смахивает слезу мать солдата. — К тому же одна нога сына странно откидывалась в колене, как будто была сломана. Мы сфотографировали все телесные повреждения. Доставившие гроб с телом военнослужащие объяснили, что ссадины и кровоподтеки — следы электротравмы, а кусочки кожи взял на исследование судмедэксперт. Но мне их объяснения показались неубедительными.
Собравшиеся на похороны сельчане тоже предложили отложить погребение, чтобы провести независимую судмедэкспертизу. Военные тут же стали звонить по мобильному телефону командиру части, который, как оказалось, находится уже в Могилев-Подольском, в районном военкомате. Похоже, присутствовать на похоронах он не планировал. Но услышав, что мы хотим отложить погребение, полковник Кузнецов передал через своих подчиненных, чтобы люди успокоились, и пообещал приехать. А приехав, попросил предать тело земле, ведь его не бальзамировали, а жара-то какая! Заверил, что судмедэксперты работают, чтобы установить причину возникновения каждого телесного повреждения. Люди притихли, кто-то даже заметил: как же можно не поверить офицеру… А я в ту минуту плохо соображала. Но хорошо помню, полковник Кузнецов расхваливал Сашу, говорил, что он был одним из лучших бойцов. Наложил же на себя руки, дескать, из-за того, что очень скучал по маме и осознал — его семья бедная, а он ничем не может помочь. Офицер успокаивал меня: мужайтесь, ведь у вас еще трое детей.
Еще полковник слишком много пообещал, и это показалось странным. Стоя над гробом Саши, сказал, что, поскольку солдат теперь не сможет позаботиться о своей младшей сестренке, он лично станет ей помогать. Дело в том, что в детстве Маринка перенесла менингит и теперь ей необходимо периодически подлечиваться. Полковник пообещал покупать ей путевки в санатории. Да что путевки! Заверил, что перепишет на нее свой земельный участок под Киевом. Это слышали все собравшиеся на похороны люди! Когда же кто-то из сельчан заметил, что хорошо бы не откладывать с оформлением документов на участок, он ответил, что пока это невозможно, ведь девочка несовершеннолетняя… Но нам не надо никаких земельных участков, у нас и своих хватает! Я о другом. Может ли человек, считающий себя совершенно невиновным, так много обещать?
— Мои друзья снимали похороны на видео, так полковник приказал, чтобы мы прекратили это «безобразие», — говорит Марина, сестра Александра. — И очень возмутился, когда провожающие брата в последний путь люди заявили, что ни одного парня из Бабчинцев в такую армию не отпустят… И я, и все наши родственники не верят версии о самоубийстве. Ведь это значит, что Саша стал совершенно равнодушным к жизни. Но он равнодушным никогда не был! Часами мог сидеть за ремонтом телевизора или изучать другую технику, знал всю сельскую работу — умел и косу выклепать, и корову подоить, и грядки прополоть. Помню, как мы с ним обсаживали огород саженцами ясеня. Он накопал их в лесу! Наш огород выходит к реке, и весной, во время паводка, часть участка затапливало. Посадив саженцы, мы укрепили берег…
— Поскольку слишком много вопросов оставалось без ответов, а это порождало разные слухи и домыслы, я подошел к военнослужащим с просьбой встретиться с представителями общественности и родственниками солдата, рассказать о его службе и обстоятельствах смерти, — говорит Виктор Шевчук, депутат райсовета, учитель Бабчинецкой общеобразовательной школы и классный руководитель Александ-ра. — Полковник согласился встретиться в нашем сельсовете. Но после траурной церемонии военные вдруг заторопились к машине, на которой прибыли в село. И тут же стали переодеваться в гражданское. Я подошел к ним, напомнил о предстоящей встрече. «А кто вы такие? Я не уполномочен с вами разговаривать!» — неожиданно вспылил полковник. Я даже растерялся, не зная, как на это реагировать. Только и ответил, что сам служил и знаю: офицеры должны держать слово. Мы, мол, этого так не оставим…
— По факту смерти военнослужащего Александра Цимбала возбуждено уголовное дело, рассматриваются три версии происшедшего: убийство, доведение до самоубийства и самоубийство, — сообщил начальник отдела дознания — заместитель начальника Центрального управления Военной службы правопорядка по городу Киеву и Киевской области, полковник юстиции Александр Погребной. — Проводимое нами расследование уголовного дела контролируется военным прокурором Киевского гарнизона.
— В мастерской, в которой обнаружен погибший солдат, работал еще один его сослуживец…
— В то время он как раз находился в военном госпитале. И ключ от помещения был лишь у Александра Цимбала. Именно поэтому, как объяснили военнослужащие, им пришлось выбивать дверь в мастерскую. После обнаружения трупа на место происшествия выезжали следственно-оперативная группа во главе с военным прокурором Киевского гарнизона, наши оперативники.
— До сих пор приходилось слышать о том, что солдаты, пытаясь уйти из жизни, стрелялись, вешались, выбрасывались из окна. В данном случае слишком уж изощренный способ самоубийства…
— В мастерской много оборудования, разных проводов, ведь каждый день Александр ремонтировал вышедшую из строя технику. Сослуживцы говорят, что это у него хорошо получалось. К слову, среди личных вещей погибшего изъята папка с электросхемами, и сейчас ее изучают специалисты.
В воинской части Александра Цимбала характеризуют как старательного, трудолюбивого солдата, за время службы у него не было ни одного взыскания. Пока не установлено, чтобы с кем-то из сослуживцев у парня возник конфликт. Тем более большинство солдат взвода, в котором он служил, — его призыва, с ними Саша познакомился еще в учебной части в Полтаве. И во время тестирования в части психолог никаких отрицательных моментов в поведении солдата не отметил. Правда, сослуживцы обратили внимание, что в последнее время парень был чем-то удручен, расстроен.
— В одном из писем, адресованном родственникам, Александр написал, что ничего интересного в армии нет, техника старая, солдат кормят плохо. Кроме того, он жаловался, что часто приходилось заступать в наряды, за семь месяцев службы так и не был в отпуске.
— Что касается еды, все армейские столовые в Вооруженных силах Украины обслуживаются гражданским персоналом. Продукты используются одни и те же и в равных количествах. Вопрос о том, насколько часто солдат заступал в наряды, сейчас изучается. Иногда возникают ситуации, что после демобилизации в части остается лишь сорок процентов личного состава. В таком случае нагрузка на солдат, естественно, возрастает. А вот что касается отпуска, то, согласно положению, военнослужащим срочной службы предоставляется отпуск по семейным обстоятельствам, а также поощрительный — до пяти суток, по усмотрению командира. Но солдат может прослужить год и в отпуске не побывать…
— Что вы можете сказать по поводу повреждений на теле погибшего?
— Это задача судмедэкспертов, исследующих каждое телесное повреждение и устанавливающих, вследствие чего они могли образоваться. Пока их выводов нет. А ведь это один из основных документов, с помощью которого можно будет установить, что произошло на самом деле. Если выявим признаки преступления, уголовное дело будет передано на досудебное следствие в Военную прокуратуру Киевского гарнизона.
— Командир части и некоторые его подчиненные уже сделали выводы о том, что солдат покончил с собой.
— Это их субъективное мнение. Мы же пытаемся объективно разобраться в происшедшем. Кроме того, мать солдата высказала некоторые замечания относительно действий командира воинской части, в которой служил ее сын. Но касаются они, скорее, вопросов моральной ответственности. Или дисциплинарной. О криминале в воинской части речь не идет. По крайней мере, пока.