В семье 45-летнего бывшего чернобыльца и его 20-летней жены, обосновавшихся вдали от людей, на берегу Печенежского водохранилища, появился сынишка Женя
Отец трогает расплакавшегося сына за ножку, и малыш моментально затихает. Женьке всего семь дней от роду, но он уже чувствует присутствие родного человека рядом. Месяца два папа будет наведываться к сыну через день-два, а как только закончит ремонт в собственном жилье, перевезет туда семью. Все бы ничего, да только жилье это находится в двенадцати километрах от ближайшего населенного пункта, в лесу, на берегу Печенежского водохранилища. Дорога туда — сплошные ухабы. Как задождит, только на лошади можно добраться. А жить грудному ребенку предстоит в… землянке.
Вот уже десять лет, как харьковчанин Геннадий Ляхов обосновался в этом месте. В город его теперь не заманишь. Говорит, что чувствует себя здесь гораздо здоровее. После катастрофы на Чернобыльской АЭС он, бывший солдат внутренних войск, охранял тридцатикилометровую зону. Согласно медицинским документам, за 182 суток получил 4080 бэр радиационного облучения, хотя считает, что этот показатель сильно занижен. А вот шестнадцать диагнозов — не выдумка. Какому начальнику нужен работник, проводивший по несколько месяцев в году на больничной койке? В общем, уволили шлифовальщика Ляхова «по состоянию здоровья». Пошел он по судам справедливости добиваться. За три года удалось доказать, что здоровье потерял в Чернобыле. Дали Геннадию третью группу инвалидности, оформил он пенсию, на которую мог кое-как существовать.
Но молодой мужчина не хотел становиться пенсионером. Одно время работал реализатором в продуктовом киоске, затем пошел к частному предпринимателю, взявшему в аренду Печенежское водохранилище. Геннадий попал в бригаду по запуску малька и вылову рыбы, которая базируется километрах в двадцати от Белгородской области (Россия). В самую отдаленную, считай. Некоторые работники приходили на сезон и больше не выдерживали в глухомани, другие задерживались подольше, но в результате тоже уходили. Один Геннадий прикипел душой к бесплодному песчаному берегу, поросшему сосной и акацией, с которого открывается удивительный пейзаж. С противоположной стороны искусственного моря сплошной лес. Только вода, лес и небо. Да еще чистый пьянящий воздух, настоянный на хвое.
— Когда водохранилище было ничейным, мы с мужиками приезжали сюда ранней весной и оставались до поздней осени, — рассказывает Геннадий Ляхов. — Ловили рыбу, продавали ее, с этого и жили. Зимой приезжали на выходные половить рыбу. Но это невыгодно — на дорогу требовались немалые деньги, а улов не всегда был хорошим. И в мае 1998 года мы поселились в землянке, оставшейся от бывшего рыбхоза. Перед этим обкопали ее, обложили деревом, поставили печку. С тех пор я здесь живу постоянно. И чувствую себя замечательно. Как только попадаю в город, у меня начинается головокружение. В такие поездки всегда беру нашатырь или дозатор с морфием — на случай, если потеряю сознание. А недавно так плохо стало, что вынужден был раздеться до трусов и под колонку с холодной водой лечь. Тут милицейский патруль появился: «Нарушаете общественный порядок, гражданин!» Я удостоверение показал, так мне даже помощь предложили. Жара — самое плохое время для меня. Здесь, под тенью деревьев, она практически не ощущается.
— Меня подруга обманула, — улыбается Анна Агапова, цветущая двадцатилетняя женщина, прижимающая к груди крохотного ребеночка. — Сказала, едем на несколько дней отдыхать, а сама в тот же вечер исчезла. Я тогда искала работу, и Гена предложил мне за определенную плату готовить еду на бригаду, стирать, убирать. Согласилась, поскольку в городе очень дорого снимать квартиру. Хозяин, у которого нанималась торговать в кафе, зарплату платил, когда хотел. Трудностей я не боюсь, ведь с двенадцати лет привыкла к самостоятельности. Отца с матерью лишили родительских прав из-за пьянства, и после интерната мне негде было жить. Старшая сестра не прописывала, хоть в бомжи иди. Гена не дал опуститься на дно, предложил крышу над головой. Я как забеременела, курить бросила, а к спиртному даже отвращение появилось. Правда, подруга говорила, что моему жениху 31 год, а оказалось — 44. Но это теперь не имеет никакого значения.
— Месяца полтора я присматривался к девушке, — продолжает Геннадий. — Поначалу такой скромной, стеснительной была. Зато умелой. Все делала быстро и хорошо, ни о чем не надо было напоминать. Готовила очень вкусно. А путь к сердцу мужчины, как известно, лежит через желудок. Я ей платил то пять гривен в день, то семь, то десять. Поскольку тратить деньги в лесу негде, Аня их складывала, почти полтысячи собрала. Для нее небывалая сумма.
— Теперь пригодились — памперсы на них покупаю, — искрятся счастьем синие глаза молодой мамы. — Но запасы очень быстро тают, помощи от государства пока нет, так что вся надежда на папины доходы. Мы даже коляску пока не можем купить.
А у Гены, как назло, на протяжении вот уже двух месяцев практически нет заработка. Стоит небывалая жара, и рыба не ловится. Даже если ночью что-то попадает в сети, к утру половина улова не пригодна к употреблению. Зачем зря рыбу переводить? Остается ждать похолодания.
— Когда Аня сказала, что беременна, не поверил сначала, — сияет от радости Геннадий. — Я уже не надеялся, что у меня дети будут. Думал, Чернобыль сказался. Представляешь, в сорок пять лет появился первый ребенок! До сих пор не могу привыкнуть к этой мысли. Нет, ты только посмотри, как же этот человечек похож на меня! Мои уши, нос, подбородок. Глазенки только никак не разгляжу — малыш то спит, то плачет.
Забрать новорожденного сразу в землянку Геннадий не рискнул. Его друг нашел в селе Мартовая старенькую хату, которую сняли за 400 гривен в месяц. Сюда Ляхов и перевез свое семейство. Ребенка ведь должны наблюдать медики. Не возить же его постоянно на мотоцикле по колдобинам в село.
— Хотя он привык, — рассказывает Анна. — Мы с Геной пытались восстановить мою прописку и без конца мотались к старшей сестре, которая живет в Бутах. К сожалению, так ничего и не добились. Да и на учете у гинеколога я стояла, тоже надо было показываться.
— Не боитесь ехать с малышом в лес? — спрашиваю юную маму.
— Здесь, среди чужих, мне скучно. А в лесу свобода, свежий воздух. И главное — Гена рядом. Чего бояться? Какая разница, где жить? В селе ведь тоже нет никаких бытовых условий. Купаться приходится в тазике, зимой печку надо топить. А наш папа даже ванную поставил.
К появлению сына на поляне, так называет Геннадий место своего обитания, гордый отец готовился загодя.
— Тут будет детская, — показывает Гена крохотную комнатушку в деревянном домике, который он сложил из досок вместе со своим напарником Володей. — Вообще-то планировался предбанник к ванной, но обстоятельства изменились. Будем все перестраивать. Утеплим, увешаем коврами, поставим кроватку.
Пока в Жениной комнате стоит газовая плита, а на стенке со щелями висит портрет Брежнева. Это, так сказать, летняя резиденция семейства. Предстоит еще настелить полы в большой комнате — и худо-бедно можно жить.
Идет перестройка и в землянке. Мужчины разобрали старую печку и собираются сложить новую, с задвижкой, чтобы удерживала тепло. Здесь тесно — шесть нар в два яруса, между которыми узкие проходы, и темновато. Зато в любую жару прохладно, температура не поднимается выше 18 градусов. Зимой, даже без отопления, меньше пяти градусов тепла не бывает. Но отопление новоиспеченный отец гарантирует — сухостоя в лесу достаточно.
Геннадий — мужик хозяйственный. На подворье бегают куры, на опушке пасется лошадь Квита, на которой он возит дрова, сено, овес, вывозит мусор, собранный в лесу. Гена запрягает Квиту в повозку в распутье или когда подводит техника, чтобы доставить рыбу заказчикам. Обычно он ездит на старом мотоцикле с коляской, а по торжественным случаям на «Жигулях» пятой модели, которые постоянно приходится ремонтировать. Неподалеку пощипывает травку Назар — бычок, купленный весной за 600 гривен. Через несколько месяцев животное нагуляет вес и будет пущено на тушенку. Таким образом семья обеспечивает себя мясом. Рыбу обитатели поляны практически не едят. Разве что консервированную в томате, приготовленную в автоклаве. Рыбные консервы они меняют на крупы, сахар, овощи. А охраняют Генино хозяйство пять породистых псов. Они отпугивают волков и лисиц, хотя их самих иногда гоняет черный кот, прибившийся к поселенцам. Плохо только, что невозможно разбить грядки — на песке ничего не растет.
В летней кухне, пропахшей вяленой рыбой, у Геннадия стоит телевизор с DVD-плейером. Правда, работает телевизор только по вечерам, когда хозяин включает собственную электростанцию, работающую на бензине. В целях экономии горючего и холодильника на поляне нет.
Продуктами, бензином и необходимым в домашнем хозяйстве инвентарем Геннадия и его коллегу снабжают любители отдыха на природе, поток которых не прекращается ни летом, ни зимой. Здесь еще можно отдохнуть бесплатно, и Геннадий с Володей постоянно расчищают территорию, чтобы было чистенько и красиво. Нередко горожане тут же и ночуют, оставляя вознаграждение.
С рождением наследника у Ляхова возникло множество планов. Ближайший из них — продать земельный участок в Рогани под Харьковом и на вырученные деньги купить дом в Мартовой.
— Но до школы Женька будет здесь расти, да и каникулы, выходные должен тут проводить, — рассуждает мой собеседник. — Научится рыбачить. Позже, конечно, поступит в институт. Я ведь не зря ему имя это дал. Моего двоюродного брата зовут Евгений, он живет в Киеве. Очень умный мужик. Имеет высшее образование, почет и уважение. Хочу, чтобы сын стал таким же. Все для него сделаю, лишь бы мне здоровья хватило.
— Аня, а вы о чем мечтали до встречи с Геной? Разве не хотелось надеть белое подвенечное платье и жить с милым в красивом доме, а не в землянке?
— Платье на один раз я не хочу (смеется). Хоромы мне тоже не нужны. А то, о чем мечтала, уже наполовину сбылось (молодая мама смотрит на мирно посапывающего малыша. — Авт. ). Теперь еще девочку хотим.