Пенсионерка из Херсонской области выступает главным свидетелем обвинения в деле против сотрудника криминально-исполнительной инспекции, который утверждает, что получил не взятку, а «добровольную спонсорскую помощь»
В маленьком селе на Херсонщине 60-летнюю бабу Фросю называют главным борцом с коррупцией. Правда, пенсионерка, похоже, этим тяготится.
— По поводу взятки приехали? — удивляется появлению журналиста Ефросинья Павловна. — Это что ж, в Украине нигде больше взяток не берут? Самое громкое дело — мое? Ну и ну!
Терпеливо жду, когда Ефросинья Павловна подоит свою корову Звездочку. А хозяйка, процедив молоко, начинает прибираться во дворе: мол, разговор подождет.
— Попьете молочка? — гостеприимно интересуется. — Это же свое, домашнее!..
— Что вам рассказывать? — наконец моет руки баба Фрося. — Столько в мире несправедливости! Вот двух дочек вырастила, обе закончили сельхозучилище — а работать где? Старшая нанимается к людям, в парниках частных трудится, а младшая помыкалась-помыкалась и подалась в Турцию. Думала одно, вышло другое. Такая стыдоба, что и говорить не хочется. Еще хорошо, что попался нормальный мужик — Махмуд, вытянул из беды, забрал к себе, стал жить с ней. Он турок, лет на 20 старше, профессор — преподавал на Кипре и ее с собой забрал. Разве она одна такая — пять миллионов украинцев счастья в чужих землях ищут! Как-то Ольга приехала домой погостить, а соседка Зоя чуть ей ноги не целует: «Помоги выехать в Турцию!» У Зои муж наркоман, двое деток. Бедная, весила уже 38 килограммов, скелет ходячий, да и только. Дочка пожалела, сделала за свои деньги соседке документы, купила билет на самолет, договорилась, чтобы ее в чужой стране посудомойкой в ресторан взяли. Прошел год, Зоина мама всполошилась: «Где моя дочь? Ты ее продала в рабство, я тебя посажу!» — и бегом в милицию.
Вот колесо и закрутилось. Пришлось нам нанимать адвоката. Зоя вернулась и давай на мать орать: зачем, мол, меня с хорошего места сорвала? Мы решили, что дело закроют, но не тут-то было. Его передали в суд. Почему Зоя дала против Оли свидетельские показания, до сих пор не можем понять. Очевидно, на женщину давили. А может, запугали. В суде она не появилась, потому что опять уехала в Турцию. Если там так плохо, если рабство, так чего ехать?
Судья же дал моей дочери срок — два года лишения свободы условно. Оно вроде и ничего, но пятно. А обиднее всего, что несправедливо. Оля бросила и Махмуда, и заграницу, никуда уже не ездила, а только бегала отмечаться каждый месяц у инспектора.
Но, как говорится, от судьбы не уйдешь. Отправилась Ольга в Херсон за покупками и познакомилась там с гражданином Ливана, своим ровесником.
— Перезванивались-переписывались они с полгода, а потом Роджер примчался и официально оформил отношения с Олей, — продолжает Ефросинья Павловна. — Хочет забрать молодую жену с собой, но как? Полгода, вроде, надо было ей еще ждать, чтобы судимость сняли. Невыездная, одним словом. Решила я поговорить с начальником межрайонной криминально-исполнительной инспекции, потому что его подчиненные, у которых доця отмечалась, отказали нам в помощи. «Не проблема, — ответил начальник, — платите 500 долларов и езжайте на все четыре стороны». За вознаграждение он уничтожил Олино поднадзорное дело. Дети уехали в Ливан.
В июле прошлого года срок Ольги Малярчук закончился. Новых преступлений за 30-летней женщиной не значилось, к ответственности она не привлекалась. В таком случае в суд обычно вносится представление криминально-исполнительной инспекции об освобождении осужденной от наказания. Тут-то и обнаружилось, что дело Ольги утеряно. Восстановить его поручили инспектору Юрию Мальцеву.
— Я даже не сразу поняла, зачем Мальцев ко мне пришел, — рассказывает баба Фрося. — Срок вышел, судимость с дочки вот-вот снимут, а он стал требовать, чтобы она в течение недели приехала домой, иначе будет объявлена в розыск.
А Ольга в это время родила в Ливане первенца и никак не могла прибыть в Херсон.
— Инспектор уперся: у вас есть семь дней, и ни минутой больше, — жалуется Ефросинья Павловна. — Я к нему и так, и сяк — фотографии Олины показываю: вот она в ливанской клинике с младенцем, вот с мужем, там семья, дом. А инспектор лицо воротит, смотреть не хочет. Что делать? Давайте, прошу его, как-то договоримся: я вам заплачу. Сейчас февраль, Оля приедет летом — ради Христа, подождите! Звоню дочке, она тоже растерялась. «Мама, — умоляет, — не сиди сложа руки, что-то предпринимай, тебе там виднее». Легко сказать «виднее»! А что я могу? Только кланяться в ножки инспектору. «Ладно, — сжалился Мальцев, — купите нам в офис компьютер, тогда замнем дело. Только не подумайте, что я беру технику себе. Как ваш личный подарок нашей службе оформим, это никакая не взятка». Оформляйте, думаю, как хотите, только оставьте дочку в покое!
Что касается «личного подарка» бабы Фроси Департаменту исполнения наказаний, то над этим смеется все село. Потому что живут Малярчуки так: дед Костя, Фросин муж, если поймает в Днепре с утра пяток карпов, то баба тут же бежит их продавать, чтобы купить хлеба. А еще Ефросинья Павловна досматривает безногого старика — все какая-то копейка.
— Я думала, тот компьютер гривен двести стоит, ну триста. Для нас и это сумма космическая, — качает головой пенсионерка. — А он 800 долларов заломил, представляете? Умом чуть не тронулась!
Мальцев, конечно, надеялся, что баба Фрося никому ничего не скажет. Но случилось иначе: при получении денег инспектора задержали сотрудники правоохранительных органов.
О том, как сообщила в милицию, Ефросинья Павловна рассказывать не хочет. Неприятная тема.
— Вчн, мабуть, думав, що хабара дасть Оля, але менч соромно з дочки тягнути, — волнуясь, переходит на родной язык пенсионерка. — Принесла долари. Куди, питаю, покласти? А ось тут, кивах ч уточнюх: «Там усч?» Аякже, як домовлялися! Розмова була в його машинч. Це вже потчм нам роз'яснили, що ч перший раз платити не треба було, 500 доларчв на вчтер, вважай, викинули, — достатньо заяву написати, що вищжджахмо. А тепер ч геть обман — не мав права чнспектор вимагати повернення Олч. Дурнч ми, неграмотнч, за це й платимо…
Руководитель межрайонной криминально-исполнительной инспекции Олег Новиков, которому непосредственно подчинялся на момент получения денег Мальцев, сообщил суду, что ничего не знал о желании гражданки Ефросиньи Малярчук сделать «подарок» его службе.
— Мальцеву поручили всего лишь установить, где в тот момент находилась Ольга Малярчук, — рассказывает Олег Новиков. — Она за границей, испытательный срок закончился. Инспектор обязан был собрать документы — и все. А не требовать приезда Ольги и пугать ее родных розыском.
— Я не требовал вознаграждения у Ефросиньи Малярчук, — говорит инспектор Юрий Мальцев, оказавшийся на скамье подсудимых. — Она сама предложила.
— А сумму 800 долларов кто определил? — интересуется судья.
— Тоже она сама.
— Представление инспекции уже было судом рассмотрено, подсудимая Ольга Малярчук освобождена от наказания, за что же вам платила ее мать? — уточняет судья.
— За свою правовую безграмотность, — признается подсудимый.
На судебные заседания баба Фрося решила не ходить. Думала, если не станет против Мальцева свидетельствовать, его отпустят. Но, поскольку она — главный свидетель обвинения, судья пригрозил приводом.
— Ой, горе, що ж менч щм казати? — разводит руками пенсионерка. — Не хочу, щоб посадили хлопця. Молодий, дурний. Прищхала його мама, плаче. Я щщ розумчю: зараз таке життя — всч беруть. Прийшла, каже, вам у очч подивитися. Тю, ну дивчться! Хчба то я до вас бчгала, хчба я вас лякала? Махнула вона рукою: тут дчла не буде! Що робити? Дочка каже, що треба простити. Хай собч людина живе. Я зла не тримаю на нього. Тепер «беспредел» ч у владч, ч мчж людьми. Не вчн перший, не вчн останнчй.
В конце концов Ефросинья Павловна приняла нелегкое решение.
— Говоритиму правду, а то ще заплутаюся, ч почнуть з баби смчятися, — объясняет пенсионерка. — Так ч скажу: сама запропонувала хабара, вчн навчть не натякав. А там вже що буде…
Баба Фрося не скрывает, что хочет отвести удар от инспектора. Хотя он поставил Малярчуков в такие условия, что тем пришлось самим предлагать «решить вопрос по-человечески».
— Мальцев пугал, что дочка, если он подаст на нее в розыск, никогда не сможет въехать в Украину: в аэропорту ее сразу же арестуют, — говорит дед Костя, Фросин муж. — Считай, мы никогда не сможем увидеть ни Ольгу с зятем, ни внуков. Если бы знали, что действия инспектора незаконны, кто бы ему что предлагал или дарил? Он нанес нашей семье материальный ущерб, использовал свое служебное положение, принуждал нас к даче взятки.
— Зачем же тогда прощаете? — удивляюсь.
— Не хотим, чтобы из-за нас кто-то плакал, проклинал нас на чем свет стоит, — нервно затягивается сигаретой Малярчук. — Внуки вон подрастают, зачем эти проклятия? Хотя наказывать, конечно, за взятки надо, и строго. Это что ж получается: если какой-нибудь поднадзорный даст инспектору взятку и куда-то уедет, убьет кого-то, так у него алиби полнейшее — он под присмотром вроде на другой территории. Разве не может такое произойти? Еще и как!
Судебное разбирательство шло своим чередом, когда к Малярчукам из Ливана приехали дети — показать бабе с дедом внука.
— Зять знает всю эту историю со взятками, поэтому не хотел в Украину ехать, — рассказывает баба Фрося. — У вас, говорит, мафия. Но дочка настояла, она очень там скучает. А внук такой хорошенький! ц розумне ж таке! Укращнську вже розумчх. Йди, кажу, до бабусч — вчн чде! Оченята счренькч, а волоссячко темне. Трохи на Олю схожий, а трохи — на араба. Але ж свох, любе! Можна було б ч в Туреччинч жити, зчзнахться менч донька, але коли прокидахшся ч поруч бачиш кохане обличчя, то Туреччину згадухш як страшний сон. Ну й добре! Що матерч ще треба? Аби дчти життю радчли.
… На вопрос судьи, признает ли Мальцев свою вину, тот ответил: «Частично».
— Бачите, вчн вже кахться, треба простити, — стоит на своем крестьянка.
Юрий выбрал своеобразную линию защиты: раскаивается не в получении долларов, а в том, что неправильно оформил подарок. По инструкции должен был отвезти бабу Фросю в Херсон, к начальству, там бы приняли подношение по всем юридическим правилам. Впрочем, Мальцев взял с гражданки Малярчук заявление, что это «добровольная спонсорская помощь».
Судебное разбирательство пока не закончено, и это не дает бабе Фросе покоя. «Що ж то воно буде?» — вздыхает главный свидетель обвинения. И так хочется пенсионерке, чтобы все у всех было хорошо: дочка не грустила в чужой стране, инспектора — простили, ведь и так, уверена крестьянка, он получил урок на всю жизнь, внуки чтобы росли здоровыми, а взяточничество исчезло из нашей жизни навсегда. Хотя в последнее и сама не верит.
P. S. Имена и фамилии всех участников этой истории изменены.