В старину дети, отданные на воспитание в чужие руки, нередко становились жертвами преступных афер
Похищение детей с целью выкупа (киднеппинг) стало настоящей эпидемией нынешнего времени. Но и в старину случались преступные махинации с детьми. Чаще всего это происходило, когда ребенка отдавали на воспитание в руки чужих людей, что в XIX веке было в порядке вещей…
Как правило, матери-одиночки отправляли детей на воспитание в села. Женщины мечтали найти хоть какую-то работу, чтобы выбиться из нужды, а деревенское воспитание было доступно многим, поскольку стоило недорого, дети неплохо питались и вырастали здоровыми. Даже государственные детские приюты большую часть сирот и подкидышей отдавали в крестьянские семьи. Подрастая, кто-то привыкал к сельской жизни, кто-то возвращался в приют и получал образование, позволявшее осваивать хорошо оплачиваемые профессии (девочек устраивали гувернантками, классными воспитательницами, мальчики становились ремесленниками, служащими). Одаренные сироты учились за казенный счет в университетах, а лучшие воспитанницы поражали всех хорошими манерами и знанием языков.
Но эта привычная система воспитания с помощью дешевых кормилиц и нянек таила в себе много ловушек для слишком доверчивых или равнодушных матерей. Когда ребенок оказывался в руках воспитательницы, мама уже не могла проследить за всем, что происходило с ним дальше. Этой ситуацией и стремились воспользоваться мошенники. Войдя в доверие к матери, они, захватив ребенка и получив деньги, скрывались. Дальше события развивались по отлаженному сценарию. Дитя бесследно исчезало, а его «воспитательница» являлась к мамаше лишь для того, чтобы получить плату за «труды».
Молодые матери верили всему, что им говорили, давали деньги, не видя своих детей. Когда все же решали проведать свое чадо, то нередко обнаруживали, что ребенок находился в самом жалком состоянии или вообще бесследно исчез.
Такая история произошла в 1882 году с молодой казачкой Тертицыной. Оказавшись в Киеве с младенцем на руках, она долго искала для него подходящую няньку, пока наконец не встретила на базаре крестьянку Цыпко, которая, как писала газета «КиевлянинЪ», «назвав себя вымышленным именем и заявив, что живет в Триполье, согласилась принять от Тертицыной незаконно прижитого ребенка с платой по 2 рубля в месяц».
Спустя время крестьянка вновь посетила мамашу и заявила: ребенок, мол, умирает и нужны деньги на похороны. Тертицына пожелала вместе с ней отправиться в Триполье, но женщина скрылась. Казачка отправилась в путь сама и вскоре выяснила, что никакой Цыпко в Триполье нет, но зато в селе Щепановке живет какая-то крестьянка, которая берет чужих детей на воспитание. Там она и нашла сбежавшую няньку и услышала от нее, что ребенок умер и его похоронили.
Поначалу бедная женщина поверила ей, но позже случайно узнала: неподалеку от Киева в селе Демиевка в овраге найден мертвый младенец. Почувствовав сердцем неладное, казачка явилась туда и по одежде узнала своего малыша. На суде Цыпко продолжала лгать, заявляя, что «ребенка она нечаянно в пьяном виде уронила в овраг на Демиевке возле дороги и не знает, умер ли он или нет».
Следствие, однако, выяснило, что младенец умер от удара тупым предметом по голове. Детоубийца была присуждена к каторжным работам на 13 лет. В то же время слухи о том, будто Цыпко занимается не воспитанием, а… истреблением детей, на суде не подтвердились.
Но вскоре киевская полиция вышла на след настоящей серийной детоубийцы — некой Д-вой. В декабре 1882 года было доказано, что «она избрала своим занятием истребление детей под предлогом принятия их на воспитание». Конец этого года прошел в Киеве под знаком борьбы с детоубийцами. Не прошло и нескольких дней после суда, как в руки полиции попалась новая истребительница, называвшая себя Коваленковой. Она оказалась дочерью священника и «промышляла в Киеве принятием на прокормление грудных детей», которых убивала.
Киевское детство в старину не было столь безоблачным и беззаботным, как это представляется теперь. Детей подстерегало множество опасностей. Взрослые учили ребятню бояться не только лошадей и собак, больших луж, где можно утонуть. Помимо всего прочего, пугали «страшными старухами», которые могут забрать у детей одежду.
Как сообщал киевский хроникер, 23 мая 1866 года неизвестная женщина заманила двух девочек, игравших возле своего дома, на пустырь и там «сняла с них платья, оставив одну из девочек вовсе нагой». Грабительница, проявив беспечность, на другой день снова вышла на промысел — к тому же дому, где ее и задержали. Как выяснилось, это была крестьянка из Черниговской губернии, на земле она не трудилась и занималась более прибыльным, на ее взгляд, делом — грабежом на улицах Киева. По свежим следам обнаружилось, что она раздевала детей чуть ли не ежедневно! Так, 20 мая «заманила семилетнюю дочь музыканта Крылова на луг и сняла с нее ситцевую юбку и платок», а 22 мая «сняла платья с дочерей отставного рядового Покотилова».
Грабежом детей обычно занимались крестьянки, для которых детская одежка представляла большую ценность. Свои жертвы старались не обижать, обходились с ними ласково. Полицию побаивались, но настоящими преступницами себя не считали. Часто меняя места своего промысла, действовали в нескольких районах города одновременно, но все равно дети легко запоминали их лица. Когда зимой 1882 года полиция схватила у Троицкого базара крестьянку Полтавской губернии и предъявила ее «многим детям, ею обобранным», те сразу признали в ней обидчицу.
Гораздо реже грабили на улицах детей горожанки. Поношенная детская одежда не представляла для них особой ценности. А может, совесть не позволяла…
Чаще всего родители пугали детей тем, что их могут украсть. Давным-давно этот страх посеяли в душах горожан цыгане, которым чужие младенцы нужны были для выпрашивания милостыни, а маленькие дети — для пополнении рядов малолетних уличных побирушек. Однажды цыгане выкрали будущего знаменитого драматурга Михаила Хераскова. Дело происходило в имении его родителей на Киевщине. О пропаже спохватились вовремя, цыган догнали уже в степи за деревней. Исход дела решали считанные минуты. «Часом позже, — писал поэт Иван Дмитриев, слышавший эту историю из уст самого классика, — и творец «Россияды» вместо вершин Парнаса прожил и умер бы безвестным в цыганском таборе».
В ХIХ веке детей стали уводить из города странствующие артисты. Иногда ребятишки сами убегали от родителей, прельстившись вольной жизнью. Бывало, бродячий цирк, похитивший в Киеве ребенка, вновь приезжал сюда через пару лет, и родители узнавали в мальчике-»индусе», бойко выступавшем на сцене, своего пропавшего отпрыска. Такие истории не были редкостью и вызывали у горожан и смех и слезы.
С целью наживы в старом Киеве детей воровали так же, как и теперь. Однажды двум сапожникам, Лысюку и Конзерскому, захотелось раздобыть более-менее пристойную сумму на свои дела и развлечения. Перебрав подходящие варианты, остановились на шестилетнем Иосе, сыне мещанина Рыбакова, торговца известью, у которого, по их расчетам, есть деньги. Мальчика выследили и, когда он пошел в гости к своему дяде на Подол, выкрали.
Спустя пару дней, писала пресса, похититель Лысюк отправился к встревоженному отцу и «заявил ему, что якобы из подслушанного им на базаре разговора знает, кто украл ребенка и куда его увезли». Но просил за сообщение деньги. Торговец известью оказался умнее похитителей. Он смекнул, в чем дело, и обратился в полицию. Арестованный Лысюк струсил и тут же выдал Конзерского, в квартире которого и нашли похищенного мальчика.
Особый ужас наводили на горожан похищения младенцев чуть ли не на глазах матерей. В таких случаях до шантажа дело не доходило, преступники ничем не обнаруживали себя, а дети бесследно исчезали.
«Похищения грудных детей, — писала газета «КиевлянинЪ», — факт очень загадочный. Если бы похищались более взрослые дети, тогда можно было бы предположить, что их берут нищие с целью обратить в поводырей, теперь же все предположения, какие возможно сделать, не имеют под собою никакого реального основания. Можно сделать только одно более или менее вероятное предположение: детей крадет какая-то психопатка! Но что она с ними делает?»
Интересно, что эта таинственная «психопатка» действительно существовала и большинство детей выкрала именно она. Неизвестная одевалась прилично и даже изысканно. Была вежлива и производила на всех хорошее впечатление. Легко сходилась с людьми, и матери жертв охотно пользовались ее «услугами».
30 июня 1892 года незнакомка появилась на Большой Подвальной улице (теперь Ярославов Вал). Увидя младенца на руках молодой крестьянки, заговорила с ней и провела до Безаковской улицы (теперь Коминтерна). Крестьянка охотно рассказала милой даме, что приехала в Киев, чтобы устроиться в какую-нибудь семью на место мамки. Дама пообещала в тот же день определить молодую мать на службу к своим знакомым. Подробно расспросила крестьянку, где та живет, где столуется, и, услышав, что с утра ничего не ела, поспешила дать ей денег и уговорила зайти в ближайшую пивную закусить и выпить пива. «А ребенка я постерегу», — пообещала дама.
Когда же крестьянка вышла из пивной на улицу, то не увидела там ни дамы, ни своего ребенка… Полиция занялась этим делом и вскоре выяснила: оказывается, похищение младенца отнюдь не первое.
«Аналогичный случай несколько времени назад уже имел место в Киеве: судя по описанию внешности таинственной дамы, похищение детей в обоих случаях совершено одной и той же особой», — писала газета «КиевлянинЪ». 4 июля, то есть через четыре дня после похищения на Безаковской, даме потребовался еще один ребенок. На этот раз она оделась попроще, на Фундуклеевской улице (теперь Богдана Хмельницкого) снова подошла к какой-то крестьянке с грудным младенцем и также «предложила ей у своих знакомых место мамки».
Затем в ход пошел уже знакомый нам прием с пивом: «Получив от крестьянки согласие принять такое место, загадочная дама предложила зайти в ближайший трактир и начала там угощать ее пивом. Затем взяла на руки ребенка и сказала матери, что его необходимо понести к доктору для освидетельствования. Дама упросила крестьянку обождать ее в трактире, сказав, что доктор живет напротив и она скоро возвратится». Естественно, дама не вернулась. Обманутая мать побежала в полицию.
Чем закончилась полоса этих странных преступлений в Киеве, неизвестно. Публикация сообщений внезапно прекратилась. Кто была таинственная дама, так и осталось загадкой.
Впрочем, немало преступлений остаются нераскрытыми и в наше время…