Ведущие СМИ во всем мире обсуждают ситуацию с удивительным текстом расшифровки пресс-конференции, которую дали 19 августа президент Франции Эммануэль Макрон и президент России Владимир Путин перед своей встречей на Лазурном берегу. Как уже сообщали «ФАКТЫ», российский лидер побывал там с рабочим визитом. Текст расшифровки на русском языке был опубликован на официальном сайте Кремля.
Западные СМИ были удивлены крайне некорректным переводом. Бросается в глаза, что слова Макрона и некоторые вопросы, заданные журналистами, претерпели изменения, которые вряд ли можно объяснить слабой профессиональной подготовкой переводчиков. Очевидно, что текст хорошенько подкорректировали для русскоязычных читателей.
Например, убрали все заявления Макрона, в которых звучало слово «выборы». Это было сделано в той части, где президент Франции критиковал российские власти за разгон мирных акций протеста, в ходе которых люди протестовали против отказа избирательной комиссии регистрировать оппозиционных кандидатов в депутаты Московской городской думы.
Но сейчас хотелось бы обратить внимание на другой момент. Был совершенно искажен вопрос корреспондентки BFMTV Путину. В правильном переводе он звучал так: «Ядерная авария произошла на прошлой неделе на военной платформе в Неноксе. Речь о том, что в городах вокруг повысился радиационный фон. Что за новое оружие там испытывалось?»
В расшифровке стоит такой вариант вопроса: «И недавно произошел ядерный инцидент в Сибири. Говорят о высоком уровне радиоактивности в воздухе…»
Ответ Путина великолепен в своем цинизме: «Надо с географией сначала разобраться. В Сибири не было никаких инцидентов. Если вы имеете в виду в Северном море, то это другой регион Российской Федерации. Никакой угрозы там нет, и никакого повышения фона там тоже не существует…»
Пресс-секретарь президента России Дмитрий Песков заявил: «Это недоразумение произошло из-за ошибки переводчика. Речь идет о скрипте слов синхрониста. Работа синхронистов очень сложная…» Песков подчеркнул, что текст расшифровки на сайте Кремля планируется исправить.
Вряд ли в ней подкорректируют слова Путина о том, что «никакой угрозы там нет, и никакого повышения фона там тоже не существует…». Пока российский президент упражняется в иронии и лжи, россиянам, живущим в Архангельской области, где произошла «ядерная авария», совсем не до смеха. «ФАКТЫ» уже сообщали о том, что в результате взрыва в Неноксе под Северодвинском погибли семь человек. Пятеро из них гражданские специалисты Росатома. Еще несколько человек находятся на лечении в Москве в Государственном биофизическом центре имени Бурназяна. Также известно, что там же прошли обследование медики, которые первыми оказывали помощь жертвам взрыва.
Интернет-издание «Медуза» опубликовало откровенные рассказы этих людей. Их имена журналисты изменили. Однако их слова, в отличие от кремлевской пресс-службы, менять не стали. Подробности, рассказанные российскими врачами, шокируют.
Вот лишь небольшие отрывки из рассказа врача областной больницы Архангельска:
8 августа в 16:35 в нашу больницу доставили троих пострадавших на военном полигоне. Мы, врачи, напрямую спрашивали, есть ли среди привезенных пациентов кто-то с радиацией. Сопровождающие пациентов нам ответили, что все они дезактивированы. Нам сказали: «Они не опасны для вас, работайте».
Пациенты были в очень тяжелом состоянии, поэтому чтобы сделать максимум того, что от нас зависит, больница вызвала дежурную бригаду и еще дополнительно травматологов, хирургов и нейрохирургов (у некоторых из пациентов были переломы позвоночника и бедер).
Спустя время, после того, как мы стали их уже оперировать, пришли дозиметристы, померили уровень бета-излучения и в страхе выбежали из операционной. Врачи их поймали в коридоре, и те сознались, что там зашкаливает бета-излучение…
На следующий день, когда больница уже была, по-русски говоря, загажена цезием-137, военные начали проводить дезактивацию в операционных и приемном покое, выкосили всю траву вокруг, все радиоактивные предметы, которые они не могли обеззаразить, они демонтировали и увезли с собой — в том числе ванну в приемном покое, в которой мы мыли пострадавших.
И еще важно: мы рисковали жизнью пациентов, которые в это время находились в приемном покое. Мы закрыли приемный покой только тогда, когда узнали, что у нас в отделении трое зараженных радиацией пациентов. Все время до этого в больнице буквально в шаге от наших пострадавших ходили подростки, беременные женщины, люди, которые хотели получить в больнице помощь.
В понедельник, 12 августа, в больницу приехали сотрудники министерства здравоохранения. После проведенных часов с пациентами, о которых врачи сами знали только, что они заражены радиацией, но не знали точно, какое это излучение и какие дозы, врачи стали спрашивать сотрудников Минздрава: «Мы, скорее всего, облучились. Кто за это ответит? Кто принимал это решение? И как нам это будет компенсировано?» И.о. министра ответила, что за это врачам заплатят сверхурочные — это где-то 100 рублей в час. Того, что врачи облучились, сотрудники Минздрава не отрицали. То есть люди по пять-шесть часов провели с зараженными, сделали им операцию, и получили за это 500 рублей…
Военные медики приехали в нашу больницу уже позже. Когда мы им стали рассказывать про облучение пострадавших, диагнозы и предложили пройти к ним в палату, они сказали: «Нет, у нас дети», «Я отец таких-то детей, я туда не пойду». Ну прекрасно, а врачи нашей больницы, будучи непредупрежденными, провели с этими пациентами кучу времени, анестезиологи по шесть часов провели, а военные медики не хотят на минуту зайти…
В Бурназяна у моего коллеги выявили цезий. Он молодой мужчина, сейчас у него беременная жена. В медцентре его спросили, куда он ездил в отпуск в последние годы. Он стал перечислять, где путешествовал, и сказал, что когда-то бывал в Таиланде. На это ему сказали, что там, где Таиланд, там и Япония: «Ты просто наелся там фукусимских крабов!» Человек имел контакт с цезием несколько часов, участвовал в проведении операции, нависал над больным без респираторной маски. А потом едет на проверку и ему говорят: «Ой, ну это ты сам виноват, из Таиланда вон привез»…
У нас изъяли электронные и бумажные истории болезней пострадавших, всю документацию по ним. Поэтому теперь у нас никакой доказательной базы нет, нам сказали: «Просто забудьте об этом дне». Но у нас люди — не обладатели государственной тайны. Санитарка не знает границ этой тайны. Их привезли в нашу больницу — тайна? Нет. Она мыла их в ванной — тайна? Нет…
Реальное количество облученных гораздо больше шести человек (пятеро из которых уже умерли). Они получат звания «героев». А гражданские, которые облучились заодно — я имею в виду и гражданских подрядчиков, которые тоже оказались в очаге на полигоне, и врачей нашей больницы, и врачей скорой, и сотрудников санавиации — никогда ничего не добьются. Когда через год-три они начнут болеть, а они начнут болеть, они ничего не докажут. Документация о существовании пострадавших на гражданской территории будет удалена — из нашей больницы она уже удалена — обследования покажут, что врачи все здоровехонькие. Гражданские, которые были на полигоне, тоже так и останутся в тени — в больницу никто из них не обращался — и все…
Наш врач, который получил цезий-137, — он просто надышался им. Если бы его предупредили, он бы работал так же ответственно, но надел бы респиратор. Не надышался бы цезием, одежду бы потом выбросил, кожу вымыл от частиц. Да нам даже не надо было раскрывать свои [государственные] тайны про радиоактивное излучение. Но при работе с холерой же можно было сказать врачам по-человечески сразу: «Господа, все надеваем респираторы и спецодежду». И все, нам не нужны ваши тайны, мы просто хотим не заражаться и не умирать хотя бы тогда, когда этого можно запросто избежать…