Возле крымского мыса Тарханкут завершилась украинско-российская подводная археологическая экспедиция, которая исследовала остатки старинных фрегата и яхты «Ливадия», принадлежавшей царю Александру II
Руководитель украинско-российской экспедиции «Святой Александр», научный сотрудник Центра подводной археологии Национального университета имени Тараса Шевченко Виктор Кобец демонстрирует нам увесистый свинцовый подсвечник, более 220 лет пролежавший на дне Черного моря возле крымского мыса Тарханкут. «Мы нашли то, что искали, — остатки внушительных размеров фрегата «Святой Александр», который разбился о подводный риф в конце сентября 1786 года, — говорит исследователь. — Видите, на подсвечнике выгравирована буква «А» и двоеточие? Это и означает название корабля».
— «Святой Александр» налетел на риф совершенно неожиданно — команда считала, что фрегат находится не в Караджинской бухте (возле мыса Тарханкут), где его настигла беда, а примерно в 26 морских милях от того места, — рассказывает Виктор Кобец. — Впрочем, ошибиться было немудрено: шли ночью, попробуй разгляди ориентиры на берегу. К тому же начался сильный шторм. Военное судно оказалось в открытой всем ветрам бухте. Но роковым для фрегата стало то, что всего в пяти метрах от поверхности воды находился обширный риф. Корабль сел на него днищем. Случись это в хорошую погоду, возможно, все бы обошлось. Волны, поднимая парусник, с чудовищной силой ударяли его о камни! Капитан Доможиров попытался было развернуть судно, но «Святой Александр» уже не слушался руля и парусов. Моряки начали все выбрасывать за борт, чтобы фрегат стал легче и не так глубоко погружался в воду. В море полетели пушки (кстати, тогда они ценились на вес золота), ядра, чугунные слитки балласта… Стали рубить мачты. Но ничего не помогало. Тем временем от сильнейших ударов о риф днище корабля получило пробоины. Они оказались настолько большими, что аварийная команда даже не получила приказа их залатать. Людям (а на борту было около 500 человек экипажа и пассажиров) оставалось одно — прощаться с жизнью. Ведь бросаться в бушующее море в надежде доплыть до суши было бесполезно: вода холодная (уже стоял конец сентября), а до берега почти два километра. Спустить шлюпки при бешеной качке тоже практически невозможно. И тем не менее все спаслись! Иначе как чудом это не назовешь. Когда гибель казалась неминуемой, шторм вдруг утих, и команда успела переправить пассажиров на шлюпках к берегу. Только спасательная операция завершилась, шторм разбушевался с новой силой. Наступило утро — и люди, измотанные, но счастливые, оттого что остались живы, наблюдали, как стихия уничтожила их корабль.
— Откуда вы все это знаете?
— Например, из «эксъ тракъта» (так в то время называлась выписка из судового журнала). Этот документ вместе с материалами расследования кораблекрушения (кстати, по его результатам капитана Доможирова оправдали) и мемуарами врача, служившего на «Святом Александре», разыскали в Российском государственном архиве военно-морского флота (Санкт-Петербург) наши российские партнеры из Тулы. Они — участники клуба «Искатель», серьезно занимаются историческими исследованиями и посвящают свои отпуска подводным археологическим экспедициям. Зимой разыскивают материалы о кораблекрушениях, а летом отправляются на море, чтобы своими глазами увидеть остатки старинных судов, сведения о которых обнаружили в архивах.
Они нашли документы о гибели в Караджинской бухте не только фрегата «Святой Александр», но и еще большей по размерам яхты — «Ливадия», — принадлежавшей царю Александру II. Она затонула ровно 130 лет назад — в октябре 1878 года. Яхту построили в Николаеве. Длина ее была немногим меньше футбольного поля. Из оснащения — паровая машина, вращавшая два огромных колеса, которые располагались по бортам. В тот день, когда судно налетело на риф в Караджинской бухте, императора на борту не было.
— «Ливадию» несколько раз пытались снять с рифа, но, увы, безрезультатно, — продолжает Виктор Кобец. — В конце концов через полтора месяца ее разбил о камни сильный шторм. Но до этого, поняв, что яхту никак не сдвинуть с мели, хозяйственные службы вывезли с нее все мало-мальски ценное. Поэтому нам не приходилось рассчитывать найти что-то особенное, например, личные вещи царя. Тем не менее колесо и часть паровой машины мы все-таки отыскали. Сам же корпус не сохранился — ведь он покоился на глубине всего пять-семь метров, значит, остатки давно уничтожены волнами.
А вот в случае со «Святым Александром» повезло гораздо больше. Сделано много находок, а хранить их приходится в своего рода аквариумах с пресной водой. В противном случае вещи, пролежавшие на морском дне больше двух столетий, быстро превратятся в прах — пребывание на воздухе без обработки особыми консервирующими химикатами им противопоказано.
Ученый демонстрирует нам старинные мушкет, пистоль, ядра, похожий на курительную трубку боцманский свисток…
— Не удалось найти ни одной пушки, хотя на фрегате их было более 60, — продолжает Виктор Кобец. — Этому есть объяснение: вскоре после кораблекрушения командование Черноморского флота приказало разыскать и поднять орудия, ведь стоили очень дорого.
— Как вы отмечали удачные находки?
— Поздравлениями за кружкой чая или компота. Потребление алкоголя в нашем деле крайне опасно. По правилам, если ты сегодня выпил хотя бы немного спиртного, погружаться с аквалангом имеешь право не раньше, чем через двое суток. Но мы же отправились в экспедицию работать.
Утром садились в моторную лодку и шли на ней четыре километра к месту, где затонул фрегат. По пути любовались дикой красотой прибрежных скал. Места там живописнейшие. Недаром кинематографисты выбирали Тарханкут для съемок знаменитых фильмов «Человек-амфибия», «Пираты XX века», «Питер Пэн».
Каждое погружение длилось по два часа. Пролетали они очень быстро, ведь поиск — это невероятно увлекательное занятие. Внимательнейшим образом осматриваешь каждый бугорок: а вдруг это покрытый ракушками старинный предмет? Использовали даже миноискатели, так как они реагируют на металл.
В будущем году продолжим исследования в надежде на еще более интересные находки. Дело в том, что после того, как парусник раскололся, его корму, скорее всего, унесло за пределы рифа — в место с большой глубиной. Туда мы еще не погружались. А как раз в корме и находилась каюта капитана.