— 2 октября 1986 года на площадке возле строившегося саркофага организовали митинг, — говорит старший научный сотрудник Национального музея «Чернобыль» Сергей Бабаков. — Когда он подходил к завершению, прилетела группа вертолетов. Руководивший полетами полковник Владимир Александрович Воробьев завис на своей машине неподалеку от места проведения работ, контролируя, как экипажи выполняют задание. Он своими глазами увидел, как вертолет его тезки капитана Владимира Воробьева зацепился лопастью за 160-метровый подъемный кран и рухнул на землю. Четыре человека, находившиеся на борту, погибли. Это была первая и единственная авиакатастрофа, произошедшая при ликвидации последствий Чернобыльской аварии.
Ранее полковник в отставке Александр Логачев рассказал «ФАКТАМ», как он в первые дни после взрыва на ЧАЭС составлял карту уровня радиации возле руин реактора.
— Какую конкретно задачу выполнял экипаж капитана Воробьева?
— Он вместе с экипажами нескольких других винтокрылых машин делал обычную в те дни работу — обрабатывал территорию Чернобыльской АЭС латексом (это всем известный со школьной скамьи клей ПВА), — отвечает Сергей Бабаков. — Латекс заливали в двухтонные емкости. Вертолеты доставляли его к атомной станции и разливали с воздуха.
Кстати, на использовании этого вещества для связывания радиоактивной пыли настоял заместитель главного инженера по дезактивации на ЧАЭС Юрий Самойленко, которому впоследствии было присвоено звание Героя Социалистического Труда. Продолжительное время его предложение об использовании латекса не принималось — Правительственная комиссия опасалась, как бы клей не нанес какой-нибудь вред. Его разрешили применять благодаря одной промашке. Тут нужно сказать, что в 1986-м специальные самолеты встречали дождевые облака далеко на подступах к Чернобыльской АЭС и с помощью специальных реагентов заставляли их пролиться дождем раньше, чем они достигнут Зоны отчуждения. Это делалось для того, чтобы уменьшить смыв радионуклидов с земли в речку Припять. Но однажды справиться с тучами не удалось. Над атомной станцией пошел дождь. В результате уровень радиации снизился — дождь намочил землю и не позволил подниматься пыли, которая тогда была загрязнена радиацией. После этого всем стало ясно, что следует разрешить использовать для подавления пыли латекс.
Читайте также: Мы лопатами сбрасывали куски графита в развал ядерного реактора, — ликвидатор Чернобыльской аварии
— Что известно о членах экипажа разбившегося вертолета?
— Его командир Владимир Воробьев из многодетной семьи. Он и его брат-двойняшка Николай были младшими в семье. Когда они родились, их отец с матерью уже растили семерых дочек. И тут такое счастье — двое пацанов. Об этом сообщила одна из сестер Воробьева Надежда. Она вспоминала, что Владимир будто предчувствовал свою близкую гибель — за день до катастрофы отослал домой личные вещи и купленное в подарок жене Валентине золотое колечко. А еще прислал супруге, маме, сестрам длинные письма, полные теплых слов. Хотя прежде писал нечасто и коротко. До командировки в Чернобыль он дважды оказывался на волосок от смерти. На Афганской войне (Воробьев был там в 1984—1985 годах) противник подбил его вертолет. Все члены экипажа разбились, кроме Владимира. Его тогда ранило в ногу и контузило. На той войне он получил звание капитана и был награжден орденом Красной Звезды. А вскоре после возвращения из Афганистана Владимир столкнулся на мотоцикле с грузовиком. Искореженный мотоцикл ремонту не подлежал. Воробьев чудом остался жив. После двухнедельного лечения в госпитале вернулся на службу.
В Чернобыль капитана Воробьева направили в сентябре 1986 года. Всю ночь перед отъездом он не спал, провел ее у кроваток детей — семилетней Оксаны и трехлетнего Сережи. Будто навсегда прощался с ними.
Второй член экипажа — штурман, старший лейтенант Александр Юнгкинд. Его вдова Елена (сейчас живет в Белоруссии в городе Гомеле) рассказала, что весной 1986 года мужа планировали отправить на Афганскую войну, но по состоянию здоровья медики рекомендовали отложить эту командировку на год. Вместо Афганистана он попал в Чернобыль. Дома его ждали беременная жена и годовалая дочь Любаша. Сын штурмана Саша родился, когда отца уже несколько месяцев не было в живых.
Вместе с Воробьевым и Юнгкиндом летал бортмеханик старший лейтенант Леонид Христич. Он воевал в Афганистане. Во время одного из боевых вылетов пули, выпущенные врагом, пробили топливный бак. Так Леонид закрывал отверстие в баке руками, пока пилот не посадил машину.
Он с женой Любовью жил в Херсоне, воспитывал двух маленьких детей. Женщина вспоминала, что накануне гибели мужа она очень сильно нервничала — предчувствовала беду.
Читайте также: «Чернобыль „догнал“ меня через много лет — в 2017-м я получил инфаркт и инсульт»: рассказ ликвидатора о строительстве саркофага на ЧАЭС (фото)
— Это правда, что вокруг катастрофы Ми-8 очень много неожиданных совпадений, которые кому-то могут показаться мистическими?
— Пожалуй, да. Одно из них — история с фотоснимком экипажа, сделанным за день до катастрофы. Тогда, 1 октября 1986 года, с Владимиром Воробьевым и его товарищами полетел фотокорреспондент из Киева Игорь Костин. После приземления командир попросил Костина сделать снимок на память возле вертолета. Фотокор затем вспоминал, что во время полета отснял все 36 кадров, но разочаровывать военных не захотел — решил нажать на затвор камеры для виду, зная, что пленки уже не осталось. Но произошло неожиданное — получился 37-й кадр. Подобное бывает очень редко — значит, в ту самую кассету Костин намотал чуть больше пленки, чем полагалось.
Кстати, как-то мне попалось интервью вертолетчика Вячеслава Жеронкина, которого Воробьев приглашал сфотографироваться вместе с ним и его экипажем. Однако тот отказался. Журналисту, взявшему у него интервью, он пояснил причину отказа — у летчиков считается плохой приметой фотографироваться перед полетом. В данном случае Костин делал снимок уже после приземления. Но вертолетчик все равно не захотел сниматься. 2 октября он летел вслед за вертолетом Воробьева, во всех деталях видел, как тот зацепился лопастью за стрелу крана.
— Члены экипажа Воробьева давно летали вместе?
— Нет, этот экипаж был сборным. Но, думаю, не это стало главной причиной катастрофы. Нужно понимать, что задание было сложным, а люди сильно устали, плюс негативное воздействие радиации на организм.
Как это ни удивительно, на видеопленку попал момент катастрофы Ми-8. Это произошло совершенно случайно. Дело в том, что в тот день на стройплощадку прислали группу Западно-Сибирской студии кинохроники — чтобы снять митинг. Когда в небе появились военные вертолеты, оператор начал снимать их работу. Кинематографисты сдали правительственной комиссии пленку-позитив, а пленку-негатив оставили у себя.
Поначалу информация о гибели возле саркофага военного вертолета скрывалась. Но через несколько лет кинодокументалисты все же сумели показать видеозапись момента катастрофы — это стало возможным благодаря тому, что набрала обороты горбачевская перестройка.
— Экипаж Ми-8 состоит из трех человек. Как получилось, что на борту разбившегося вертолета оказалось четверо?
— Четвертым стал 26-летний прапорщик Николай Ганжук родом из Луцка. Он был наземным специалистом. Его жена Людмила рассказала, что мужа попросили отправиться в ставший для него роковым полет инженеры-атомщики — чтобы он как опытный механик помог экипажу в выполнении задания.
Людмила рассказала, что Николай с юности мечтал стать летчиком. Когда в 18 лет его призвали в армию, попал служить в вертолетную часть. Через год, будучи солдатом, подал заявление в Харьковское высшее военное авиационное училище летчиков. Однако не прошел медкомиссию. Но все равно решил остаться в военной авиации — в одной из аэродромных служб. Окончил школу прапорщиков. Получил направление в Александрийский вертолетный полк. С августа 1984 по ноябрь 1985 года воевал в Афганистане. «Для меня это было страшное время, — написала в одном из писем его жена Людмила. — Тогда я еще не знала, что самое страшное нас ждет впереди».
Читайте также: «Мир не узнал бы о Чернобыльской трагедии, если бы радиационное облако не пересекло границы СССР»
В день Чернобыльской катастрофы 26 апреля 1986 года под вечер в гости к Николаю и Людмиле Ганжук пришли друзья. Женщины готовили угощения, мужчины беседовали. Однако сесть за стол компании было не суждено: в дверь постучал посыльный с известием — объявлена тревога, всем военнослужащим немедленно прибыть в часть.
«Наши ребята, кто в чем был одет, побежали в полк, — вспоминала Людмила. — Прошел час, второй, третий, мы ждали, а наши мужья все не возвращались. С утра пораньше мы помчались в гарнизон узнать, что случилось. Но в полку никто ничего толком не пояснил».
Только 6 мая жен пригласили в солдатский клуб. Командование сообщило, что скоро их мужья вернутся, ничего с ними не случилось. При этом выступающий огорошил женщин «одной маленькой просьбой»: «Когда мужья вернутся, постарайтесь переодеть их на пороге. А ту одежду, которая была на них, упакуйте в целлофановые мешки и закопайте или просто выбросите в мусорник».
Первая команда вертолетчиков из Александрийского полка проработала на ликвидации последствий Чернобыльской катастрофы до 10 мая. Вернувшись в Александрию, Николай отправил Людмилу с сыном и дочкой к своим родителям в Луцк. Через некоторое время Николая еще раз командировали в Чернобыль. А командировка, во время которой он погиб, была третьей по счету.
Поначалу жены вертолетчиков, погибших у стен чернобыльского саркофага, не знали друг друга. Их разыскала и познакомила в 1991 году председатель московского Общества социальной защиты семей и родных первых жертв Чернобыля Екатерина Даниловна Положай.
— А я узнал о гибели экипажа Воробьева в начале 1990-х, — говорит Александр Тимченко, который в 1990-е годы был председателем общественной организации «Украинский союз ветеранов Афганистана и Чернобыля». — Нашел адрес сестры бортмеханика Христича, списался с ней. Через нее вышел на вдову Христича Любовь. А та сообщила адреса остальных жен вертолетчиков, погибших в той авиакатастрофе.
В 1990-е я очень хорошо зарабатывал. Благодаря этому наша организация смогла пригласить вдов и детей экипажа Ми-8 в Киев, взять на себя все расходы, поселить в престижной гостинице «Салют». Мы тогда повезли их в Чернобыльскую зону к памятнику их мужьям, показали ЧАЭС, город энергетиков Славутич. Поинтересовались, чем конкретно можем помочь. Вдовы рассказали о вопиющем факте: оказывается, в официальных документах ни слова не сказано, что их мужья разбились на вертолете при ликвидации последствий Чернобыльской катастрофы. В свидетельствах о смерти указано следующее: место гибели — Чернобыльский район Киевской области. Причина гибели — множественные переломы костей скелета. И больше ничего. Множественные переломы можно получить при самых разных обстоятельствах, например, попав под машину. Так что чернобыльских выплат семьи не получали. При этом нуждались в материальной поддержке, ведь в них воспитывались маленькие дети.
Мой хороший знакомый занимал ответственную должность в Министерстве по чрезвычайным ситуациям Украины. Я обратился к нему, а он в ответ: «Все понимаю, но на основании чего оформлю документы на чернобыльские выплаты этим семьям?» Но я не отступил и примерно через полгода таки добился, чтобы семьи погибших вертолетчиков получали все, что им было положено по закону. А еще наша организация выплачивала стипендии их детям. Правда, не всем, а проживавшим в Украине — детям Христича из Херсона и Ганжука из Луцка.
Чтобы увековечить память о героях, мы решили снять документальный фильм о них. В связи с этим побывали дома в их семьях. И вот когда мы приехали в Гомель к вдове Юнгкинда, произошла сцена, которую я, взрослый мужчина, не могу вспоминать без слез: десятилетний сын погибшего летчика Саша (съемка проводилась в 1996 году) стоял возле окна, а на подоконнике был игрушечный вертолетик. Корреспондент спросил мальчика: «Кем бы ты хотел стать?» — «Летчиком, — ответил ребенок. — Главное, чтобы летать». Эта сцена стала одной из самых сильных в нашем фильме.
Ранее «ФАКТЫ» публиковали интервью с вдовой ликвидатора Василия Игнатенко — Людмилой Игнатенко, чья история любви легла в основу нашумевшего пятисерийного сериала «Чернобыль», а также рассказывали, как выглядели настоящие герои этого фильма.