Сегодня известный украинский композитор отмечает 60-летний юбилей
Александр Злотник (»Гай, зелений гай», «Маки червоні», «Батько і мати», «Горобина», «Котики вербові») — знаковая фигура на отечественной эстраде. Его песни исполняют несколько поколений певцов — начиная от Дмитрия Гнатюка и заканчивая восьмилетними малышами. Злотник был первым украинским композитором, написавшим рок-оперу (»Слчпий» на стихи Тараса Шевченко), впервые в Украине устроившим рок-фестиваль «Голосчхво». Он — также автор и классической музыки. Его симфоническую поэму в 1989 году исполняли в Нью-Йорке вместе с произведениями Чайковского и Глазунова. Кстати, первую популярную песню Александра Злотника на украинском языке спела Валентина Толкунова. И сейчас известные российские певцы заказывают песни украинскому маэстро.
- Александр Иосифович, а вы ведете счет написанного?
- Когда-то занялся этим неблагодарным делом. Одно могу сказать, что тысячу перешагнул давно. Песни рождаются по-разному. К примеру, «Святкова» появилась так: Оксана Билозир принесла необычный текст, я положил руки на клавиши рояля, и сразу «пошла» песня. Много произведений было у меня с Назарием Яремчуком, Мареничами, Лилией Сандулесой.
- Думал ли таращанский мальчик Саша Злотник, что станет известным композитором?
- Из Таращи наша семья уехала, когда мне исполнилось пять лет. В школу я пошел в Белой Церкви. Выходных не было никогда — даже в воскресенье играл в оркестре на баяне.
- Наверняка были отличником?
- Вовсе нет. И тройки водились. Только по музыке всегда имел пять. Вот в консерватории — другое дело. Там я получал повышенную стипендию.
- В свое время вы учились в школе для одаренных детей и жили в одной комнате с Владимирои Ивасюком.
- Когда началась хрущевская оттепель, руководство Киевской детской школы имени Николая Лысенко решило организовать интернат для одаренных детей. Преподаватели сами выбирали себе воспитанников. Получалось, что я параллельно сдавал экзамены в Белой Церкви и Киеве. Ездил со своим баянчиком туда-сюда автобусом. Однажды домой, в Белую Церковь, добрался очень поздно, смертельно устал и утром… проспал экзамен.
У меня совсем нет чувства прекрасного детства. Разве что воспоминания, как бегал босиком еще в Тараще. Даже теперь, закрыв глаза, вижу высокие сосны, лес, рыбаков. И слышу голос отца: «Вчись… Вчись… Грай!.. » Как-то утром побежал на речку. Вокруг красота: тишина, камыши, рыбаки с лодок удят рыбу… И я подумал: «Жизнь проходит, мне бы здесь рыбку ловить, а я, дурак, музыкой занимаюсь… »
Володя Ивасюк играл на альте, а я на баяне. Поскольку мы жили в одной комнате, я один знал, что он втихаря занимался культуризмом. Об этом никто даже не догадывался. Мы ведь обитали в общежитии хореографического училища, а рядом жили очаровательные девушки. Нашими соседями были юные художники, а у них имелся подвал, в котором и качали мышцы. Володя на полчаса раньше ложился спать, чтобы отдохнули руки. Мы дружили до конца его жизни.
- А почему первую популярную песню украинского композитора Александра Злотника исполнила русская певица?
- На первом фестивале «Кищвська весна» мою песню «Звчдки в тебе очч синч?» на слова Игоря Лазаревского исполнила Валентина Толкунова. Валя согласилась со мной, что при переводе песня потеряется. Поэтому она исполняла ее на украинском языке, а я подпевал ей вторым голосом. Эта запись сохранилась на Украинском радио. Финальный концерт состоялся во Дворце спорта. Валя вывела меня на сцену, я стал, а зал поплыл перед глазами. Это теперь все запросто, а тогда очень волновался.
- Трио Маренич тоже начинало со Злотника…
- Они пришли на телевидение, совсем не имея репертуара. Познакомил нас Виктор Герасимов. Трио было уникальным: унисон женских голосов и низкий бархатный голос Валерия. У Герасимова был текст, к которому я написал музыку. Так появились «Маки червонч». И пошло-поехало. У меня так всегда: если первая песня становилась популярной, за ней шел целый цикл. Затем в соавторстве с Вадимом Крищенко родились «Котики вербовч».
- К сожалению, Мареничи не выступают. И это все из-за сплетен о том, что они собрались уехать в Канаду?
- Эти слухи подрезали их под корень. Тогда все были уверены в том, что они сбежали. В конце 70-х годов многие люди расценивали такой поступок как предательство советских идеалов. Их считали настоящими врагами, хотя в душе многие радовались за них. Самое обидное, что на самом деле даже речь о Канаде не шла. Они единственный раз побывали за границей — в Югославии. Удар, нанесенный тогда, Мареничи чувствуют и сегодня.
- Известно, что Назарий Яремчук имел немного друзей. Вы были его товарищем.
- С Назарием мы познакомились на фестивале «Крымские зори». Я всегда с уважением относился к нему, он очень нравился мне как самобытный исполнитель. Странно, но мы почему-то стеснялись подойти друг к другу. Нас свел муж Сони Ротару Анатолий Евдокименко. В тот же вечер Юрий Рыбчинский написал нашу первую совместную песню «Гай, зелений гай». У Юрки был самогон, и уже в шесть утра состоялась премьера:
«Там, де зустрiв тебе, там шумить i нинi
Гай, зелений гай.
Там полюбив, як я, твощ очч синч
Гай, зелений гай… »
Прошло совсем немного времени, и эта песня звучала везде. По радио ее можно было услышать раз десять за один день. Коммунистическая идеология сочла, что это безобразие, и «Гай» запретили. Но остановить процесс уже нельзя было. К тому же запрет — лучшая реклама. Как-то в ресторане в Черновцах ко мне подошел руководитель ансамбля, упал на колени и сказал: «Кормилец ты наш! Пиши еще, и побольше!» Оказалось, за вечер «Гай» им заказывали 15-20 раз.
А ставшая популярной песня «Чухш, мамо» на стихи Михаила Ткача рождалась долго. Припев уже был, и Назарий повез меня в горы, чтобы я вдохновился. Через полгода я написал запев, но художественный совет песню не принимал. Тогда Яремчук исполнил ее на концерте в Октябрьском дворце. Владимиру Щербицкому песня понравилась — и судьба ее была решена. Для Назария я написал более тридцати песен, и каждая из них имеет свою интересную историю.
- Может ли кто-то заменить Назария Яремчука на украинской сцене?
- Думаю, этого не произойдет никогда.
- Помимо эстрады, вы попробовали себя и в классике. Вашу симфоническую поэму исполняли даже в Нью-Йорке.
- В 1989 году мы отмечали день рождения моей супруги Оли в ресторане «Максим». Рядом сидели двое грустных людей, и я решил пригласить их за наш столик. Это оказались американцы. Потом мы все вместе пошли на квартиру, которую я снимал (в сорок лет еще не имел собственного жилья). Когда гости узнали, что я известный композитор, и увидели, в каких условиях живет моя семья, просто ужаснулись. Такого они еще не видели: фортепиано стояло на кухне, в 50-ти сантиметрах от газовой плиты. В четыре часа утра одному из американцев, которого звали Джон, я подарил партитуру и оставил свой телефон. Джон был маленького роста, и партитура казалась слишком большой. Я был уверен, что он ее просто выбросит. Но через полгода пришло письмо из Америки, в котором сообщалось, что Нью-йоркская академия искусств приглашает меня на концерт классической музыки, где будут исполнены произведения Чайковского, Глазунова и… Злотника. Они приглашали меня с женой и все расходы брали на себя. Визу нужно было открывать через Москву, и я не успел из-за бюрократических проволочек оформить документы, хотя до концерта оставалось полтора месяца. Когда через некоторое время попал наконец в Нью-Йорк, получил солидный гонорар.
- Вы еще и автор оркестровки Гимна Украины, записанного на Украинском радио в советское время.
- В фильме Родиона Ефименко «Восемнадцатилетние», когда к власти приходит Центральная Рада и поднимают желто-синий флаг, должен был звучать гимн «Ще не вмерла Укращни… » Естественно, записи не существовало, ведь шел 1987 год. У меня был свой вариант, что-то напели Назарий Яремчук, Иван Попович. Я все свел и сделал оркестровый вариант. Режиссер обязан был сразу забрать запись и спрятать в сейф. В фильме звучал только отрывок произведения, затем пленку должны были уничтожить. Я пошел на хитрость: пригласил режиссера покурить, а звукорежиссер тем временем сделал копию, оригинал отдав мне. В то время за подобное можно был загреметь за решетку. Позже я взял запись на первый фестиваль «Червона рута», где гимн уже звучал легально.
- Готовы ли вы написать песню, которую подхватили бы украинцы во всем мире?
- Рождение мегахитов — проблема не только у нас, но и на Западе. Пауза затянулась слишком долго. Не появляются новые направления. Для меня всегда было аксиомой, что в первую очередь должна родиться красивая мелодия. И лучшая музыка — народная.
То, что раньше называли «кабаком», теперь — эстрада, все, что именовали «блатняком», ныне — шансон. Не хочу, чтобы меня считали ретроградом. У каждого времени своя музыка, поэтому молодежь вправе слушать тинейджерские произведения, которые ей нравятся. Но есть законы философии, жизни, музыки. Инструмент, имеющий двойную силу, — человеческий голос. Если мы уберем слово, песне не за что зацепиться. А посмотрите, какие сейчас слова в песнях, если их вообще можно назвать словами. Красивые стихи и мелодия будут жить вечно. Молодежь, заказывающая мне песни, требовательна и к музыке, и к тексту. Думаю, даже в хип-хопе скоро будут соответствующие слова.
- От вас тоже зависит, что и как поется?
- У меня есть достаточно песен, которые спокойно могут стать национальными шлягерами. Но многие исполнители пишут сами, чтобы не платить профессионалам. Естественно, конечный продукт соответствующего качества. С каждым годом для таких, как я, остается все меньше места. Но рано или поздно станет ясно, кто чего стоит. Ведь если я за кого-то берусь, то вкладываю в него частичку своей души, сердца, ума. Другим уже не буду никогда.