Ровно 45 лет назад в ссылке в Казани умер сын Иосифа Сталина. Воспоминаниями о Василии с «ФАКТАМИ» поделился его бывший личный бортмеханик Борис Зильберман
Участь Василия Сталина была тяжелой. Ведь он был сыном вождя. После смерти отца тридцатидвухлетний генерал-лейтенант авиации, бывший командующий авиацией Московского военного округа Василий Сталин в марте 1953 года был уволен из рядов Вооруженных Сил СССР без права ношения военной формы. В апреле того же года сын вождя был признан «врагом народа» и арестован. Военная коллегия Верховного суда СССР осудила его на 8 лет заключения «за злоупотребление служебным положением, разбазаривание государственных средств, за подлоги в корыстных целях и присвоение материальных ценностей». Суд постановил также конфисковать у Василия Сталина машину «Паккард», пианино и другие ценные вещи. Потом была ссылка в Казань, где сын вождя и умер 19 марта 1962 года.
Но что бы ни говорили о Василии Иосифовиче, никто не оспаривал его отвагу и мужество во время войны. О том, каким летчиком был Василий Сталин, «ФАКТАМ» рассказал его личный бортмеханик Борис Зильберман. Борис Маркович на второй день войны получил контузию, в дни жестоких сражений под Сталинградом — обморожение, а в битве на Курской дуге его ранили. Несмотря на годы, старый киевский авиатор, проработавший более 30 лет в опытном конструкторском бюро под руководством легендарного авиаконструктора Олега Антонова, по-прежнему не теряет чувства юмора. «Ну, как на старости лет жить без болезней? Это ведь даже неприлично», — говорит Борис Зильберман.
- Время было такое, что всех забирали — и студентов, и льготников. Когда в 1939 году я получил повестку из военкомата, отец, простой бухгалтер, испугался, что меня, студента факультета машиностроения Харьковского авиационного института, могут направить в летное училище. Пошел со мной к военкому: «Вы его не слушайте, он дурак. Послушайте меня, фамилия Зильберман никогда не летала! Сделайте так, чтобы и Боренька наш не летал! Он у нас единственный ребенок… » Так я стал авиатехником, хотя хотел, конечно, летать. Впрочем, мечта моя осуществилась. И пару раз сидя в кабине с командиром, который делал «горку» на нашей неуклюжей двухвостке, словно на истребителе, я таки держался мысленно за одно место и вспоминал, что, действительно, единственный ребенок у папы-мамы. Потом привык. После окончания института, когда в качестве бортинженера-испытателя и ведущего инженера поднимался в воздух на первых экземплярах Ан-10, Ан-12 и многих других самолетах ОКБ имени Антонова, любые нештатные ситуации казались не такими уж и страшными, если вспомнить некоторые полеты вместе с Василием Сталиным.
- А как вы стали личным бортмехаником сына вождя?
- Новый командир дивизии Василий Иосифович Сталин прибыл к нам в 286-ю Нежинскую истребительную авиадивизию осенью 1944 года. Мы тогда стояли в Польше. У невысокого ростом, коренастого молодого полковника были рыжие волосы, веснушчатое лицо, густые черные брови. В профиль — вылитый папаша, только без усов! Но его темперамент, энергетика, речь (Василий говорил на русском без акцента) и мат вовсе не выказывали в нем сына вождя.
Летом 1945 года уже в Германии вызвал меня к себе как-то инженер дивизии полковник Шапоренко: «Хочешь у Сталина работать?» Я к тому времени служил главным механиком полка и хотел демобилизоваться, чтобы продолжить учебу. Но как отказаться? Приехали мы в особняк Сталина. Минуя приемную со множеством телефонов, вошли в огромный кабинет. Василий Иосифович снял трубку телефона и потребовал соединить с моим командиром полка. «Слушай, Климов, тут у меня сидит твой… (тут Сталин повернулся ко мне: «Как твоя фамилия?» «Зильберман, товарищ командир!») Зильберман какой-то, — продолжает разговор по телефону Василий Иосифович. — Хороший специалист, говоришь? Так я забираю его к себе». И снова ко мне: «Изучишь мой самолет. Немецкий «Зибель» видел когда-нибудь?» «Никак нет, товарищ командир. Но если надо… А есть документация на русском языке?» «На то ты и еврей, чтобы изучить машину без документации на русском!» — отрезал Сталин. «Есть, товарищ командир!» — отчеканил я. Мне в помощь дали двух немцев. Хорошие, толковые ребята помогли разобраться в особенностях эксплуатации машины… Кстати, недавно, два года назад, купил домой радиоприемник. Принес, распаковал, а там инструкция на… китайском языке! Вспомнил сразу ту историю и рассмеялся.
- Откуда у Василия Сталина взялся немецкий самолет «Зибель»?
- После войны германская авиакомпания «Люфтганза» передала маршалу Георгию Жукову двухмоторный «Зибель» с салоном на 10-12 пассажиров. В самолете — шикарная обивка, розовые коврики и занавески, вдоль одного борта — мягкие кожаные сиденья типа кушеток, вдоль второго — три ряда двухместных кожаных кресел. Перед каждым креслом — доска с навигационными приборами. Самолет использовался для подготовки штурманов. Увидев эту «ляльку», такую же возжелал себе и Василий Сталин. Кто посмеет отказать? Самолет был точно такой же, как у Жукова, только ковры и занавески желто-оранжевого цвета.
- Почему Сталина командировали именно в вашу дивизию? Случайно, не в наказание за злополучную рыбалку, во время которой ему едва пятку не оторвало?
- Действительно, до этого он служил в элитном авиаполку и отличился там. Вместе с сослуживцами глушили рыбу снарядом, в результате чего один человек погиб, а сам Василий Иосифович был ранен в ногу. Он потом месяца три лежал в госпитале. Говорят, что именно после этого ЧП отец распорядился перевести его в другую часть. Таким образом Василий Иосифович попал к нам. К тому же наша дивизия должна была принимать участие во взятии Берлина. Кстати, именно Василий Сталин повел первых штурмовиков на Берлин. Возможно, это был, как сейчас говорят, пиар. Наверное, Сталину-отцу, второй сын которого Яков попал в плен, нужно было как-то оправдаться.
- Василий Иосифович часто выпивал?
- Не больше, чем все остальные. В многодневные запои не уходил. Хорошенько закладывать стал уже после войны… Но у нас в самолете был буфет, который перед вылетами наполняли водкой, вином и всякими закусками. Помню, собирались лететь мы в польский город Шроду на охоту. Я готовлю самолет, как вдруг в салон «Зибеля» неожиданно забегает большой лохматый пес, посмотрел вокруг и… залез прямо на кожаное сиденье, обтянутое новенькими белоснежными накрахмаленными чехлами. Как будто на полу нельзя лечь! Я обомлел: из огромной пасти на сиденье капала слюна. «Вон!» — заорал я на собаку и ее хозяина, который приплелся следом. Я набросился на него, а он на польском мне отвечает: «Э-э, пан не должен так мувить, этого пса очень любит пан Сталин!»
Когда мы приземлились в Шроде, шумная компания во главе с моим командиром укатила куда-то на автомобилях. Ко мне затем примчался выпивший энкавэдист и давай меня целовать, мол, чью жизнь охраняем, ты береги его, его жизнь в твоих руках… Помня, чья жизнь мне поручена, я, не моргнув глазом, спросил: «Сталин тоже будет выпивши?» «Нет, что ты!» — опешил от моей дерзости незнакомый телохранитель, который, наверное, принял меня за человека с особыми полномочиями. На мне был новенький кожаный комбинезон без знаков отличия, поэтому непонятно — то ли я генерал, то ли рядовой.
Сталин с товарищами вернулся на аэродром подшофе. Уговаривать его не садиться за штурвал в таком состоянии было бессмысленно. В тот вечер во время полета я мысленно проклинал день, когда согласился на должность личного бортмеханика, а не настоял на демобилизации. Ведь мой командир ой как любил лихачить! Чего только стоила его привычка подлетать к аэродрому на бреющем, а затем делать «горку» — резко взмывать ввысь. Эта фигура хороша для истребителя, но не для довольно неуклюжего, менее маневренного и более тяжелого транспортного самолета.
- Так Василий Сталин был хорошим летчиком?
- Он был способным пилотом, смелым, любил покувыркаться в воздухе. Имел на счету три или четыре сбитых немецких самолета. Мог бы, возможно, и больше. Да на боевые вылеты за линию фронта Сталина не пускали, чтобы там его не сбили. Наград у Василия Иосифовича поблескивало на груди немного. Подхалимы, говорят, часто вписывали его фамилию в наградные листы-представления, но Сталин-старший всегда ее вычеркивал. Кстати, много лет спустя, когда я уже работал в ОКБ имени Антонова, наш начальник летной службы Тарасюк, который учился до войны со Сталиным-младшим в Качинской летной школе, рассказывал мне, что поначалу именитому курсанту командование училища по указанию Ворошилова выделило отдельную комнату и персонального летчика-инструктора. Узнав об этом, Иосиф Виссарионович дал чертей Клименту Ефремовичу и велел перевести сына на общие условия учебы и несения службы. Василий не очень-то переживал по поводу потери этих благ, так как был довольно компанейским, открытым парнем. При всем своем высокомерии и заносчивости был довольно демократичным малым: во время игры в домино без промедления лез под стол, как и остальные проигравшие.
- Но отца за своей спиной всегда чувствовал?
- Василий никогда не забывал, кто у него отец. Помню, его шофер как-то рассказал мне такую историю. Наша дивизионная команда по футболу проиграла союзникам — англичанам. Вася по этому поводу был очень зол. Когда возвращались с матча, он всю дорогу, как говорится, рвал и метал. А возвращались они на тяжеленном «Мерседесе», который, по слухам, принадлежал раньше лично министру пропаганды Германии Геббельсу. И надо же такому случиться — спустило колесо. Матерясь, Сталин вышел из машины, остановил проезжающий мимо автомобиль с двумя офицерами: «Высаживайтесь, я Василий Сталин, шофер починит мою машину и вас довезет». Вот такие у него иногда случались приступы высокомерия.
- Вы часто летали со Сталиным?
- Да ежедневно. В том числе и на футбольные матчи нашей дивизионной команды, которая играла благодаря заботе Сталина — ярого поклонника футбола — весьма неплохо. Впоследствии Василий Иосифович переехал в Москву, забрал с собой команду, которая стала основой сборной Военно-воздушных сил СССР.
- Как он относился к сослуживцам, подчиненным?
- Не церемонился, часто грубил. Мог ни за что ни про что обложить человека матом. А вот своего первого заместителя полковника Редькина — человека культурного, интеллигентного — Василий Иосифович даже побаивался. В общении с ним не допускал брани и прочих словесных вольностей. Вообще-то Сталин-младший был человек неплохой. Помню, однажды ему позвонил английский генерал. Хочу, дескать, поговорить со Сталиным. «Вы хотите встретиться с командиром дивизии? Пожалуйста. Но как сын Сталина я вас принять не могу».
Когда война закончилась, многие наши военные обзавелись в Германии трофейными мотоциклами. Ведь на родине такая вещь была недосягаемой роскошью. У нас в дивизии произошел трагический случай — на аэродроме рядовой из батальона обеспечения на трофейном мотоцикле не разминулся с заправщиком. После этого Василий Сталин приказал собрать все мотоциклы на одной площадке и… расстрелять их. Нашли, правда, только три мотоцикла, остальные попрятали.
- Борис Маркович, а ваш мотоцикл не пострадал?
- Когда я все-таки демобилизовался, Василий Сталин подарил мне на прощание новенький немецкий мотоцикл DKW. С ним я и вернулся в родной Харьков к родителям. Поехал в ОРУД (так называлась в послевоенные годы нынешняя ГАИ) регистрировать подарок Сталина. Не регистрируют! А у меня, кроме справки из штаба, на него никаких других документов не было. Сталин к тому времени уже служил в Москве. В сердцах я написал ему слезное письмо, даже не надеясь, что ответит. Отправил письмо и забыл о нем. И вот однажды вернулся я вечером домой из института, как стук в дверь. Открываю, а на пороге милиционер. «Вас, — обратился ко мне, — срочно вызывает начальник городской милиции». И больше ничего не объясняет. Родители заволновались. Я тоже радости не испытывал. Ведь в то время, когда вот так за людьми приезжали, они затем домой часто не возвращались.
В милиции меня сразу же проводили в кабинет начальника. «Что же это вы, гражданин Зильберман, Сталину пишете? Нет, чтобы прямо ко мне прийти», — строго спросил меня главный милиционер города. «Виноват, не догадался, товарищ начальник!» — на всякий случай я начал «валять ваньку». А через пару минут мне вручили документы и номер на мотоцикл. Когда я вернулся домой, родители вздохнули с облегчением. На следующее утро в почтовом ящике я обнаружил конверт с казенным штампом из Москвы. «Тов. Зильберман
Б. М. ! Спасибо за то, что вспомнили. Правда, было бы приятнее, если бы это было без всяких просьб. Если буду в Харькове, мимо не проеду. В. Сталин».
А вскоре после того, как я закончил институт, а он был командиром ПВО Московского военного округа, Василий Иосифович через нашего общего знакомого по телефону пригласил меня на работу. Но я согласен был только на должность гражданского служащего. Тогда он сказал в трубку: «Раз Зильберман такой умный, пусть идет на х… »
- Больше вы с ним не встречались?
- В начале 60-х меня отправили в командировку в Казань. Там на заводе я встретил бывшего нашего со Сталиным сослуживца полковника Никулина. От него узнал, что Василий Иосифович находится в этом городе в ссылке, но чтобы повидаться с ним, надо попросить разрешения у соответствующих органов. Хоть и была уже хрущевская «оттепель», но органы по-прежнему держали ухо востро. Никулин навестил Сталина. Полковник мне рассказывал, что Василий Иосифович сильно постарел, хотя ему тогда едва исполнилось сорок, очень болел. И жаловался: дескать, это из-за того, что его отравили по приказу новой власти.
По-человечески мне было жаль, что судьба Василия сложилась так трагично. Ведь человеком он был неплохим. А беда его, наверное, была только в том, что он, как и некоторые другие дети великих родителей, не выдержал бремени известности.
- У вас снимков с Василием Иосифовичем не осталось?
- Так его ведь фотографировать запрещали…