О том, что украинской экономике нужны эффективные быстрые реформы, постоянно твердят все без исключения отечественные и зарубежные эксперты и аналитики. Но, увы, за почти тридцать лет независимости ни один Кабмин не сделал реальных попыток реанимировать «обреченного больного». Нам только рассказывали, насколько все плохо — «крах, коллапс, кризис», призывали потерпеть и обещали светлое будущее. Когда-нибудь потом. Результаты псевдореформ и имитации бурной деятельности налицо: народ живет все хуже и хуже, а макроэкономисты вынуждены констатировать полную экономическую несостоятельность украинского государства.
У нынешнего экономического блока правительства нет ни стратегии, ни тактики, считает собеседник «ФАКТОВ» Саша Боровик.
Он родился и вырос в Украине. Начал карьеру в компании Microsoft, где дорос до поверенного в делах отношений с государственными и международными организациями. С марта 2014 года — главный юрисконсульт региона ЕМЕА (включающего Европу, Ближний Восток и Африку) в компании Akamai, которая предоставляет облачные интернет-сервисы и отвечает за почти треть мирового интернет-трафика. Один из основателей компании ВіоSignal Group, Corp в Нью-Йорке. В феврале 2015 года ему предложили стать первым заместителем министра экономического развития и торговли. Но из-за скандала с премьер-министром Яценюком назначение было заблокировано. Затем работал советником главы Одесской облгосадминистрации Михеила Саакашвили. Сегодня он международный юрист, который занимается предпринимательством, технологиями и стартапами. Живет в Мюнхене.
— Саша, пандемия и глобальный экономический кризис очень серьезно ударили по и так весьма чахлой украинской экономике. Каково ее нынешнее состояние, на ваш взгляд?
— Важно понимать, что пандемия негативно отразилась на экономике всех стран. Также важно понимать и то, что нынешнему украинскому руководству досталась экономика в очень плохом состоянии. Украина — одна из самых бедных стран Европы (иногда самая бедная, все зависит от того, что происходит в Молдавии). Думаю, что руководство страны будет прежде всего объяснять свои неудачи тем, что они унаследовали и что началась пандемия. Но на самом деле пандемия лишь еще больше обнажила слабые места украинской экономики.
— Какие, например?
— Что экономика Украины — государственно-олигархический капитализм, по сути. Есть достаточно большое количество государственных предприятий, которые ассоциируются с группами влияния, и немало убыточных и нерентабельных. Это первое.
Второе. Экономика так и осталась олигархичной. Такой она строилась последние 30 лет. У государства нет денег, и у людей нет денег. Они есть только у олигархов. Государство зависит от них. Оно без обращения к олигархам не смогло даже выстроить какую-то систему ответа на пандемию.
Третье. Украинская коррупция построена на ренте. Чтобы что-то создать, необходимо пройти достаточно жесткий регуляторный процесс. Например, если я хочу построить стартап в Германии, США или Нидерландах, весь процесс занимает один день. Я регистрирую компанию, мне выдается банковский счет, и завтра можно начинать работу. В Украине это происходит гораздо медленнее. Чтобы открыть банковский счет, нужно предъявить много справок. Если еще какой-то международный фактор в это вовлечен, то предстоит страшно долгая процедура по переводам, сертификациям
Меня приятно удивило, что Зеленский во время избирательной кампании окружил себя людьми, которые говорили правильные вещи: что нужно либерализировать и реформировать экономику, проводить приватизацию, упрощать и отменять регуляторный процесс
Потом Зеленский начал создавать какие-то фонды и проекты, в которые на самом деле не должно вмешиваться государство. Например, в декабре 2019 года появился Украинский фонд стартапов. Огромное количество авторов идей обратились туда с просьбой о поддержке. Но государство не в состоянии решить, какой стартап хороший, а какой нет. Это должен делать свободный рынок. У государства нет кадров, которые могли бы как-то оценить способность предприятий соревноваться и производить нужный продукт. Вот здесь и начинается фаворитизм.
Лучшее, что могло бы сделать государство, — это либерализировать режим так, чтобы стартапов было как можно больше, чтобы они могли работать очень спокойно и чтобы их никто не притеснял. Такой формуле следовали все реформаторы Восточной Европы, когда рухнул советский режим. Чехи, поляки, эстонцы, грузины — всюду проводили либерализационные реформы. А в Украине они не произошли. И разговоры о них утихли. Но самое главное, что и спросить-то не с кого. Отца-реформатора украинской экономики, к сожалению, нет. И с приходом новой команды он не появился. И это большая проблема.
— В кулуарах Рады одни говорят о скорой отставке министра финансов, которого наверняка сделают виновным в полном провале бюджетно-финансовой политики, другие — что в очередной раз будет сменен экономический блок правительства, третьи — что весь Кабмин будет отправлен в отставку.
— Вполне возможно, что Зеленский это может сделать до местных выборов. Смена правительства повысит его рейтинг.
Вспомните, как он во время избирательной кампании обещал, что настанет конец эпохи бедности. Но периоды бедности не заканчиваются за пять лет. То есть он должен был сказать, что «заканчивается период ограничений и теперь каждый будет иметь возможность заработать». Но не сулить: «Вы станете богатыми». Это невозможно. Во всяком случае в обозримой перспективе. Теперь у него сложная ситуация, потому что обещание невозможно выполнить. Поэтому нужно кого-то сделать виноватым, чтобы не быть виноватым самому. Возможно, он действительно отправит в отставку министра финансов, у которого сложные отношения как с прессой, так и с президентской парламентской фракцией. Но проблема не в том, что нужно менять министров, а в том, что их не на кого менять.
Вторая проблема. Что предлагает оппозиция? Например, у «Европейской солидарности» Порошенко нет теневого правительства как такового, которое сказало бы: «У нас есть экономическая программа». Они, скорее всего, будут играть в ту же игру, в какую играли, когда теряли власть. У ОПЗЖ та же самая история. То есть все оппозиционные силы занимаются политиканством, но экономических платформ у них нет. И сказать, чем они отличаются в этом смысле, очень тяжело. Единственное, одна политсила говорит, что нужно идти в Европу, другая хочет ассоциироваться с Россией. Но это не суть экономической модели. Это больше направленность рынка.
В общем, непонятно, к чему приведет смена министра или министров. Нет кого-то, кто предложил бы собственную экономическую доктрину, которую Зеленский провозгласил бы. Он заигрывал с этой темой в начале, когда сказал, что «мы стоим на позиции либерализма». Если бы он занял эту позицию твердо и заявил бы о либерализации рынка и экономики, должно было появиться совсем другое Министерство экономики. А сейчас нет к тенденции к тому, чтобы государство не вмешивалось в экономку. Во всяком случае я ее не вижу.
В Украине будут очень сложные времена. Мне тяжело об этом говорить, потому что в Одессе живут мои родители и сестра. И я знаю их финансовое положение. Там нет предпосылок, что оживится рынок недвижимости и какая-то предпринимательская деятельность, к сожалению.
— Авторы «реалистичного и сбалансированного», как они заверяют, проекта бюджета на следующий год обещают почти 5 процентов роста экономики. Насколько это выполнимо, на ваш взгляд?
— О таком росте можно было бы говорить до пандемии. Но она внесла серьезные коррективы. Думаю, никто не знает размера возможных убытков и того, какой будет вторая волна. Украина достаточно слабое государство, чтобы защитить людей от жесткого удара. Поэтому прогноз о росте экономики в 5 процентов кажется маловероятным.
Украинская экономика могла бы расти гораздо больше — до 10−12 процентов, если бы проводили последовательные экономические реформы и либерализацию.
— Бывший глава Офиса президента Богдан в интервью Гордону рассказал о колоссальной дыре в бюджете — почти 300 миллиардов гривен, хотя официальная статистика говорит, что дефицит бюджета сегодня чуть больше 50 миллиардов.
— Богдан много всего наговорил, что меня очень сильно разочаровало. Что касается дефицита бюджета. То, что сказал Богдан, совпало с моим пониманием и моим опытом работы в Украине. Действительно, дефицит бюджета гораздо больше тех цифр, что нам озвучивают. Украинской статистике вообще нельзя верить. Она политизирована.
Сотрудники Министерства экономики, разрабатывавшие в 2014-м «Стратегию устойчивого развития Украины — 2020», рассказывали, как спроектировали, точнее, притянули за уши определенный рост экономики. Но президенту Порошенко и эти цифры очень не понравились. Он позвонил и попросил их удвоить. На департамент планирования просто надавили, чтобы они обосновали показатели, на которые был запрос. Так вот, этот запрос политиков по-прежнему остался.
Когда нет реального роста, экономисты начинают играть невыплатой НДС и обязательных платежей людям. Будучи советником главы Одесской обладминистрации, я пришел в ужас от того, что государство не платит положенное пенсионерам, коммунальным работникам, госслужащим, военнослужащим, бывшим «афганцам»
— Богдан рассказал еще об одной проблеме. По его словам, Запад выделил Украине немалые деньги на борьбу с коронавирусом. Но «мы взяли часть этого ковидного фонда и отправили на строительство дорог», поскольку команда президента затеяла так называемую большую стройку. Не поднимется на Западе шум по поводу нецелевого использования средств?
— Скорее всего, нет.
У меня к Зеленскому есть претензия. Он же обещал, что все будет по-другому, что он будет честен с народом. Но, увы.
Зеленский управляет государством, в котором нет денег и очень много проблем. Понятно, что он не может решить все проблемы разом. Поэтому он должен был сказать: «У меня сложная дилемма. Либо я останавливаю экономику и ничего не строю, и тогда вы все будете беднеть, либо не занимаюсь коронавирусом настолько, насколько хотел бы. Потому что у меня есть деньги только на что-то одно». Такого честного разговора между Зеленским и нацией пока не было.
Когда украинцы — особенно те, кто голосовал за Зеленского, но теперь разочаровались в нем, — спрашивают меня о происходящем, отвечаю: «Подождите, но вы, когда голосовали, должны были видеть, кем он является». Хочется думать, что был сделан сознательный выбор между плохим и очень плохим.
Естественно, Зеленский не был готов управлять государством. Он не понимает экономических нюансов. У него нет команды. Непонятно, как он ее подбирает. Такое ощущение, что она формируется из тех, кому он прежде всего доверяет. Видимо, ему тяжело поступать по-другому. Потому что обстановка в стране накалена настолько, что доверие — единственное, что может иметь какую-то цену.
В общем, сам факт, что он перебрасывает средства между фондами, меня не удивляет. Я даже не критиковал бы его за это, если бы точно знал, что все просчитано. Но я не знаю, просчитано ли. Возможно, есть какие-то чисто политические основания. Вот губернатор какой-то области стукнул кулаком по столу: «Нужны дороги». И надо было срочно средства перебрасывать, а «с фондами будем разбираться завтра». Не имея полной информации, очень тяжело объективно оценивать такие действия.
— После презентации проекта бюджета возле Рады прошла акция «Бюджет смерти-2021», участники которой возмущены, что в смете не заложено финансирование лечения ряда тяжелых заболеваний. Еще очень много претензий из-за планов уменьшить в следующем году финансирование Минобороны. И это все на фоне роста бюджетов других силовых структур: МВД — на 5,2% (почти на 5 миллиардов гривен), СБУ — почти на 23%, Госспецсвязи — на 36%, Службы внешней разведки — на 69,5%.
— Меня беспокоят несколько аспектов в силовом аппарате. То, что Аваков, по сути, создал государство в государстве. Хотя у него нет политической поддержки. Он же не выиграл выборы и вообще не получил никакого мандата. Но он каким-то образом контролирует, кроме МВД, некоторые военизированные националистические движения. Часть из них институционализировалась и вошла в состав МВД. Часть не вошла. Аваков стал очень сильной фигурой. Возможно, сильнее самого Зеленского, потому что у него есть, как мне кажется, большее понимание процессов и большая возможность влиять на них. Непонятно, что нужно сделать, чтобы вывести его из этой роли демократическим способом. Усиление роли МВД и его министра — это признаки диктаторского режима. Меня это очень пугает.
Происходящее в СБУ тоже тревожит. Страшит усиление ее роли. Я знаю систему СБУ достаточно хорошо (мой отец работал в управлении «К», занимался коррупцией в органах МВД). Исторически СБУ была очень странной организацией. С одной стороны, действительно занималась безопасностью государства, с другой — предпринимательской деятельностью. Эти два направления очень часто смешиваются.
То, что они получат больше средств, нужно приветствовать — возможно, перестанут заниматься предпринимательством. С другой стороны, эта структура не реформирована.
Украинская служба безопасности отделилась от КГБ СССР, у которого была одна из самых сильных разведок мира. Технологическая мощь российских ФСБ и ГУР огромная (нужно иметь очень серьезный потенциал, чтобы вмешаться в выборы США), чего не скажешь об СБУ и ГУР, хотя они вышли из той же «песочницы». Естественно, мне хотелось бы, чтобы они стали сильными. Но я не вижу движения к этому. А просто вливать деньги в структуру — малоэффективная кампания.
— Кстати о российских спецслужбах. Что говорят в Германии об истории с отравлением Навального? Насколько она будет болезненной для Путина?
— У многих отношение к России поменялось буквально за одну ночь. В Германии немало тех, кто высказывается за усиление связей с Россией. Даже те, кто видит в ней определенную опасность, тем не менее готовы общаться и считают, что проблемы можно решить с помощью диалога. Как правило, это либо социал-демократы, либо свободные демократы (это тоже одна из парламентских партий), которые ориентируются на бизнес. А бизнес часто выступает против санкций и эмбарго, даже когда Россия демонстрировала, назовем это мягко, неджентльменское поведение. Вспомните, как в августе 2019 года в Берлине произошло заказное убийство бывшего чеченского полевого командира, как россияне вмешивались в немецкую технологическую систему
Эти настроения очень сильны. И они играют на руку Украине. Потому что Киев теперь может заявить: «Смотрите, мы вам все время говорим, что Кремль не выполняет договоренности и что с Россией нужно жестко разговаривать. Невозможно по-другому». Но я сомневаюсь, что будут введены какие-то жесткие санкции типа отмены строительства «Северного потока-2», потому что трубопровод очень выгоден европейским странам и прежде всего Германии. Но какие-то ограничения будут. Главное, что перемены случились на ментальном уровне.
Не уверен, узнаем ли мы когда-нибудь правду об этом отравлении. Меня немного удивляет, что и руководство страны, и медиа достаточно громко говорят, что Путин причастен к отравлению. Но я хотел бы знать факты. Чтобы врач клиники Сharite и главный администратор лаборатории бундесвера, где проводили исследования, дали максимально подробную информацию. Это может нанести достаточно жесткий удар по позиции Путина.
Когда Россия захватила Крым и начала войну на Донбассе, немецкие прагматики, даже если заявляли, что это неприемлемо, и понимали, что Россия пытается усилить геополитическую позицию, реагировали на это как-то вяло. Но сейчас, когда человека отравили каким-то запрещенным веществом, только чтобы подавить оппозицию, возник вопрос, не имеем ли мы дело с мафиозными структурами.
— Вы недавно написали достаточно жесткую статью о ситуации в Минске и объяснили, что будет с экономическими отношениями Украины и Беларуси. Давайте поговорим об этом подробнее.
— С моей точки зрения, там идет диалектически закономерный процесс. Они построили какой-то государственный социализм с капиталистическими элементами. Такая система может поддерживаться только при помощи дотаций или при заниженных ценах на российские продукты, прежде всего нефтепродукты. Плюс Лукашенко сделал из Беларуси посредника в отношениях с Россией в обход санкций — там появился новый сектор экономики, на котором они зарабатывают.
В то же время нужно отметить, что у них получилось создать достаточно сильный технологический бизнес. Видимо, причина та же, что и в Украине: постсоветский государственный аппарат не сильно понимает, как регулировать новые технологии, поэтому всюду, куда государство не успело влезть полностью, был какой-то определенный успех.
Естественно, для белорусской экономики то, что происходит, — плохо. Потому что простаивают предприятия, люди думают о чем-то другом. С другой стороны, это может подтолкнуть Беларусь к реформам, которые в той же России провели гораздо раньше (я говорю о реформах Гайдара и Чубайса). И в Украине проводили с каким-то переменным успехом, потому что украинские экономические реформы всегда были половинчатыми. Но половинчатые реформы не сработали, потому что они не работают в принципе.
В Беларуси никто ничего не реформировал. Они двигались на инерции Советского Союза. Поэтому в каких-то экономических аспектах даже опережают Украину. Но сейчас произойдет коррекция.
С моей точки зрения, Лукашенко на короткое время останется у власти, причем весьма ограниченной. Он не будет щемить торговлю с Украиной, потому что понимает: товарооборот необходим для выживания Беларуси. Иначе это самоубийство для него. Хотя будет и антиукраинская риторика, и чисто показательные движения. То же самое сделает и Киев. Будет какая-то риторика, МИД выпустит некое коммюнике, но все будут пытаться поддерживать важную для экономики обоих государств торговлю.
Интересно наблюдать, как поведет себя технический сектор Беларуси, когда отключают интернет, когда станет невозможно передвигаться по стране и за ее пределами. Многие воспринимают Польшу, Украину и даже Россию как более спокойные места, поэтому кто-то уедет, бизнес будет мигрировать
Лукашенко, по всей видимости, достаточно скоро уйдет. Он потерял легитимность на Западе (Европейский союз самый большой блок, с которым Беларусь торговала), потерял легитимность в Украине и — главное — потерял легитимность у себя на родине. Даже в России понимают, что он не может управлять страной. Он сейчас выгоден Кремлю. Но как только Москва сможет укрепить контроль над Беларусью, его уберут. Потому что он стал отягощать всех, кто с ним ассоциируется. Кремль знает: если он будет активно защищать Лукашенко, ненависть белорусского народа к диктатору перекинется на саму Россию.
Белорусы при всем том, что они ненавидят Лукашенко, не высказывают, пока во всяком случае, негативного отношения к России и ее руководству. Хотя есть активисты, которые требуют не только отставки Лукашенко, но и либерализации экономики. Но они еще не поняли, что, находясь в Союзном государстве с Россией, очень тяжело будет что-то либерализировать, потому что Путин два года назад провозгласил, что «либеральная идея изжила себя».
Европа, США и НАТО будут смотреть, пойдут ли протесты дальше, начнут ли люди требовать либерализации экономики и демократии. Тогда можно будет понимать, есть ли смысл оказывать большую помощь, не просто условную. Если же белорусы избавятся от Лукашенко, но останутся в Союзном государстве и объединят с Россией армии, налоговые системы, службы безопасности, то Запад увидит, что Беларусь не выходит из сферы российского влияния, а белорусский народ это воспринимает нормально. Как все произойдет, думаю, никто не знает. За динамикой протестов нужно следить.
Что касается торговли с Украиной, то, как я говорил раньше, ни одной из стран невыгодно тормозить торговлю. С одной стороны, ЕС может себе позволить ввести экономические санкции как против России, так и против Беларуси. Но Киеву вводить экономические санкции против Беларуси было бы страшно невыгодно, потому что Украина пока не может полностью войти в европейскую систему торговли. Кроме того, что есть определенные ограничения, согласно Соглашению об ассоциации с ЕС, в Украине пока нет конкурентоспособных товаров, кроме сырья и сельскохозяйственной продукции.
И еще. Известно, что Беларусь негласно является посредником отношений с Россией. Ведь нет прямых авиаперелетов и авиаперебросок между Россией и Украиной, они происходят через Минск. Это выгодно многим в Украине в том числе, потому что полной остановки экономических отношений между Украиной и Россией нет. Экономические и деловые отношения по-прежнему остаются, хотя претерпели очень серьезные видоизменения.
— Прокомментируйте как бывший сотрудник Microsoft вот какую проблему. Нам обещали диджитализацию всей страны. Однако, когда ввели карантин и школьники и студенты перешли на дистанционное обучение, выяснилось, что оно очень осложнено, ведь даже в крупных городах, не говоря о райцентрах и селах, проблема с интернетом, к тому же у многих учеников нет компьютеров.
— Сама идея диджитализации Украины правильная и прогрессивная. Но мне не нравится, что команда президента пытается сделать так, чтобы эту диджитализацию провело государство. Помните, как говорил бывший министр экономики Павел Шеремета: «Если мы государству поручим заниматься яблоками, то яблоки скоро пропадут»? Это гипербола, но в ней есть доля правды.
Если государству дать задание диджитализировать что-то, оно может это угробить. При этом я на самом деле удивлен, что успехи в этой сфере гораздо заметнее, чем я предполагал. Они поставили эту задачу молодым ребятам, которые что-то сделали. Но, с моей точки зрения, следовало отдать все частному рынку и просто создать условия, чтобы те, кто занимается техническим бизнесом (стартапы и небольшие компании), этим занялись. С частника проще спросить. Если я через несколько месяцев покажу, что архитектура, которую выбрали для диджитализации, плохая и отсталая, что она неприватная, незащищенная, не централизованная
Что касается вопроса о наличии компьютеров у детей, он опять же экономический. Когда Эрдоган шел на свои последние выборы, он пообещал, что у каждого школьника в каждом селе будет лэптоп или какой-то iTek. Microsoft (я как раз тогда там работал) пытался помочь ему в этом. Потом оказалось, что Эрдоган понял, что его идею очень тяжело реализовать, так как нужны серьезные средства. То же касается построения сетей быстрого интернета. То есть это все то, с чего мы начали разговор: нужно строить сильную экономику. Чтобы у общин были деньги на проведение интернета, чтобы люди могли купить компьютеры детям. И лишь тем, у кого нет денег совсем, помогло бы государство. Нужно менять систему. Иначе ничего не произойдет.
Меня огорчает, что никто из украинских политиков перед выборами не говорит правду: «В Украине нет простых решений. Нация нескоро станет богатой. Нужно менять экономику, а для этого придется затянуть пояса. Когда изменится динамика в экономике, люди начнут немного богатеть. Но это будет происходить медленно».
Еще момент. Неопределенное состояние ни войны, ни мира не благоприятствует ни инвестициям, ни развитию экономики. Но, к сожалению, на политических теледебатах обсуждают массу других вопросов. То же самое во время предвыборной гонки. У кандидатов какие-то лозунги, но нет экономических доктрин. Такая политическая культура не способствует диалогу или каким-то дебатам внутри страны, чтобы определиться, что делать с экономикой.
— Еще один наш страх. Люди очень боятся, что будет включен печатный станок.
— Кабмин не может построить бюджет, который позволит ему удержаться у власти. Дефицит бюджета они могут уменьшить за счет невыплаты положенного, значит, недовольство людей будет расти. Тогда Кабмин придет в Нацбанк и к президенту и скажет: «Мы не можем поддержать стабильность в стране, если у нас не будет больше денег». Сомневаюсь, что Нацбанк независим. Там будут пытаться поддерживать какую-то экономическую стабильность, но искушение начать печатать деньги все же будет. И политическое давление будет очень сильным, потому что дефицит бюджета огромный, а недофинансированные программы стоят политикам рейтингов и возможных досрочных выборов.
Что касается низкого курса гривни. Когда я учился в Чешской Республике (Боровик окончил Львовский университет, юридический факультет Пражского университета и изучал право в Гарвардском университете. — Авт.), министр финансов, а потом премьер-министр Чехии Клаус изначально выбрал курс на дешевую крону. И чехи были очень недовольны. Но это привело к тому, что дешевые чешские продукты в Европе покупали все, даже если они по качеству не могли конкурировать с европейскими. На чешское пиво, стоившее 20 центов, был огромный спрос. То же и с сельскохозяйственной продукцией. И постепенно экономика стала расти. И цены выросли, и зарплаты. Поэтому на курс валюты нужно смотреть как на часть определенного процесса. Если какой-то макроэкономист считает, что следует экспортировать наши продукты во все страны мира, поэтому лучше, чтобы они были дешевле, но тогда зарплаты будут меньше, эту визию нужно довести нации. Объяснить, как Клаус в свое время: «Вы сожалеете о том, что крона дешевая, но иначе наши дорогие продукты никто не будет покупать».
В Украине это не происходит. Естественно, люди, видя, что дешевеет гривня и дорожает иностранная валюта, начинают серьезно переживать. С другой стороны, если экономика построена на том, что мы продаем сырье и зарабатываем валюту или продаем что-то внутри страны, получаем гривни, тратим их на доллары или евро, после на них покупаем продукты в Европе и привозим их в Украину, тогда, естественно, высокий курс доллара и евро не помогает такому бизнесу.
Чтобы его поменять, нужно сделать так, чтобы люди производили продукт внутри страны, а не покупали на внешнем рынке. То есть менять экономику. Как правительство и Нацбанк на это смотрят, мне отсюда не видно. Мне кажется, они просто быстро пытаются реагировать на ежедневную ситуацию вместо какой-то визии на несколько лет вперед.
— В конце каждого разговора всегда спрашиваю собеседника, выстоит ли Украина. У вас спрошу: выстоит ли украинская экономика?
— Я сейчас смотрю на Украину как на страну, в которой фактически нет экономики. Когда вы спрашиваете, выстоит ли экономика, нужно сначала понять, есть ли она вообще.
В Украине есть определенные экономические отношения, которые мало кто как следует понимает. Есть огромные черные и серые рынки, но это не экономика страны. Это неформальная экономика, за счет которой живут люди. Что произойдет? Думаю, чем больше государство будет вмешиваться, тем больше этот сектор неформальных экономических отношений будет усиливаться. Я, например, сейчас работаю с группой украинских предпринимателей, которые свои сбережения хранят за границей. Это их ответ тому, что происходит в Украине. Вот в таком виде — с большими черными и серыми рынками — украинская экономика, если ее можно назвать государственной экономикой, выживет. То есть люди продолжат что-то производить и продавать. Но будет больше банкротств, увеличится количество тех, у кого станет меньше денег, усилится давление людей на государство. А чем больше давление на государство, тем больше оно начинает нервничать и закручивать гайки. Так что это неблагоприятные условия для бизнеса и инвестиций.
За все нужно платить. Украине приходится сейчас платить за 30 лет безответственной экономической политики, за то, что называется преждевременное благополучное государство. Это когда государство пытается создать благополучие для всех граждан, не имея на это средств. Сейчас накопились все розданные политические и бюджетные обещания, и пандемия это усилит. А команда президента, которая совсем не ориентируется в экономике и берет на себя сложные решения, лишь усугубляет ситуацию.
Ранее «ФАКТЫ» писали, что в одном из интервью Боровик говорил также об убытках Украины от агрессии России на Донбассе. По его мнению, Российская Федерация будет вынуждена выплатить Украине компенсацию примерно в 350 млрд долларов.