21 марта великому русскому шансонье Александру Вертинскому исполнилось бы 118 лет
Пианист Михаил Брохес долгое время работал с Вертинским, а после смерти Александра Николаевича выступал перед публикой с песнями знаменитого артиста и воспоминаниями о нем. Предлагаемое читателям интервью — одно из последних в жизни Михаила Борисовича — состоялось в гостеприимном доме музыканта на Пресненском Валу в Москве.
- Михаил Борисович, расскажите, как вы впервые встретились с Александром Вертинским?
- С Александром Николаевичем мне посчастливилось совместно выступать 14 лет (с 1943 по 1957 год) — с самого первого его концерта по возвращении в Советский Союз после эмиграции, — рассказывает пианист Михаил Брохес. — Когда нас познакомили, Вертинский сказал: «О, концертмейстер-мужчина, да еще молодой, — это то, что мне нужно!» Ну, тогда я действительно был молодым…
- Почему Вертинский так долго был в эмиграции?
- Вертинский прожил в эмиграции двадцать пять лет — четверть века. Но желание вернуться на Родину возникло у него очень скоро. Уже в двадцатых годах — а уехал он в 1918-м — Александр Николаевич, будучи на гастролях в Польше, обратился к советскому послу Войкову с просьбой посодействовать его возвращению домой. Посол обещал поддержать его намерение, однако вскоре пришел официальный отказ. Это очень расстроило Вертинского, но он не терял надежды. Через несколько лет, будучи на гастролях в Германии, он обратился с аналогичной просьбой к Луначарскому, который в это время находился в Берлине во главе делегации Наркомпроса. Луначарский также пообещал поддержку, но результат был тем же — отказ…
Шли годы. Вертинский обосновался в Париже, выступал с концертами по всему миру. Как-то, гастролируя в китайском городе Шанхае, он разговорился в «Русском клубе» с советским послом. Тот поинтересовался у артиста, почему он не едет домой. На что Вертинский ответил, что уже два раза кланялся и получал отказы. Тогда посол спросил: «Скажите, Вертинский, у вас была мать?» — «Да, конечно. Что за странный вопрос?!» — «А сколько раз вы могли бы поклониться родной матери?» — продолжал посол. «Да сколько угодно!» — ответил Вертинский. «Тогда кланяйтесь еще раз и заполняйте все необходимые документы».
Вскоре из Москвы пришли визы и советские паспорта для Вертинского и его семьи — супруги Лидии Владимировны, тещи Лидии Павловны и маленькой Марианны, которой тогда едва исполнилось три месяца. Через год в Москве родилась вторая дочь Вертинских — Анастасия. А чуть позже появилась песня «Доченьки», которая снискала огромную популярность у слушателей.
- Слышал, что история создания этой песни довольно занимательная…
- Так сложилось, что Вертинский никогда не обучался музыке, не знал нотной грамоты, но он был великим мелодистом. В Москве мы поселились в «Метрополе». Александр Николаевич прожил там четыре года, там родилась Настя, после чего Вертинским выделили еще один номер, потому что стало тесно.
И вот как-то ночью меня разбудил телефонный звонок. Смотрю на часы: два часа ночи! «Александр Николаевич просит, чтобы вы пришли к нему сейчас», — говорит телефонистка. Я сразу же понял, в чем дело, накинул халат, взял нотную бумагу и пошел к нему. «Понимаете, Миша, — говорит мне Вертинский, — я сочинил припев к песне». — «Какой припев?» Он мне поет: «Доченьки, доченьки, доченьки мои, где ж вы мои ноченьки, где вы, соловьи?.. » Я спрашиваю: «А дальше?» — «А дальше ничего нет!.. Завтра-послезавтра, может быть, появится какой-то куплет. А пока что запишите только этот кусочек, потому что завтра я уже все забуду!.. » Вот так он порой сочинял.
- Часто Александр Николаевич выступал с концертами?
- За время своей жизни в Советском Союзе Вертинский дал около четырех тысяч концертов, побывав почти во всех республиках Советского Cоюза, во многих не один раз. Так, в Ленинград мы приезжали каждое лето, всегда ко времени белых ночей. Нам всегда оставлялись номера в гостинице «Астория» с окнами на Исаакиевский собор. Александр Николаевич очень любил этот храм.
Ежегодно Вертинский выступал в школе, где обучались его дочки, и весь сбор от этих концертов шел в пользу учеников, родители которых погибли на фронтах Великой Отечественной войны.
Кроме концертной деятельности, Вертинский снимался в кино. Особенно запомнились зрителям две замечательно сыгранные им роли: кардинала в фильме «Заговор обреченных» и князя в фильме «Анна на шее» по Чехову. Кстати, когда вышла картина «Заговор обреченных», тут же появилась эпиграмма на Вертинского:
Вы в светлом облике кино
явились в образе негаданном.
Вы кардинал. Немудрено,
что ваши пальцы пахнут ладаном.
За роль в «Заговоре обреченных» Вертинский стал лауреатом Сталинской премии. В Министерстве культуры, где требовалось оформить необходимые документы, молодая секретарша, заполняя его анкету, спросила: «Вы заслуженный артист?» — «Нет». — «Вы народный артист?» «Ах, душенька, — говорит Вертинский, — у меня, кроме мирового имени, ничего нет… »
- За время нашей совместной концертной деятельности случилось много курьезов. Один такой, помню, произошел в Минске в 1951 году. Вертинский любил перед обедом гулять, так поступил и в тот летний день. Я же отправился в филармонию. В два часа дня, как было договорено, явился домой обедать, а Александра Николаевича еще нет! Это было совершенно невероятно при его точности и аккуратности. Явился он только к трем и объяснил, что его… задержала милиция. Когда Вертинский возвращался домой, к нему подошел сержант милиции и попросил предъявить документы. Александр Николаевич ответил, что его паспорт находится в гостинице. Тогда сержант заявил, что должен доставить беспаспортного гражданина в отделение милиции. Но Вертинский устал от прогулки и предложил стражу порядка отправиться в милицию на… такси.
Выйдя из машины, Вертинский рассчитался с водителем и следом за сержантом зашел в кабинет к начальнику. Сержант доложил, в чем дело. Начальник спрашивает у артиста: «Как ваша фамилия?» А Вертинский, сидя у раскрытого окна, увидел на противоположной стороне улицы огромный забор, заклеенный афишами «Вертинский, Вертинский, Вертинский… » «Вот моя фамилия!» — указал. Начальник, оказавшийся большим поклонником артиста, встал, пожал ему руку, извинился за недоразумение и сам отвез Александра Николаевича в гостиницу. Вечером начальник милиции был желанным гостем Вертинского на концерте…
- Повезло начальнику!
- Действительно повезло, ведь билеты на выступления знаменитого артиста разлетались мгновенно. А дней за десять до нашего приезда в какой-либо город звонили организаторы концертов с просьбой продлить гастроли еще хотя бы на четыре-пять дней, потому что билетов уже не было. Кстати, в Москве на свои концерты Вертинский имел бронь в пятьдесят, а я — в тридцать билетов: для знакомых, родственников, друзей, приятелей…
- А как маленькие в то время дочери Вертинского воспринимали его пение?
- Однажды младшая дочь Вертинского Настенька, ей было тогда около шести лет, уговорила отца взять ее на концерт. Александр Николаевич согласился. Долгожданный день наступил, и Настенька, разодетая во все лучшее и пообещавшая вести себя безукоризненно, явилась с матерью на концерт. Зал переполнен, погасли огни. На сцену вышел Вертинский со своим аккомпаниатором. И тут произошло непредвиденное. Настя от неожиданности и от нахлынувших в ее юное сердечко чувств и волнений закричала на весь театр: «Папа!!!» Зал встрепенулся, и все взоры обратились на Настю. Вертинский обернулся ко мне и зло сказал: «Я так и знал!.. » Но дальше все шло благополучно, и Настя с большим вниманием и интересом прослушала весь концерт. Кто знает, быть может, тогда-то у нее и возникла смутная мечта о сцене и театральной карьере, которая позже, кстати, сбылась, и, как мы знаем, весьма успешно. И не только у Насти, но и у Марианны: обе дочери Вертинского окончили Театральное училище имени Щукина, играют в театре, снимаются в кино.
- Удивительно: Вертинскому, у которого были проблемы с буквой «р», это абсолютно не помешало стать знаменитым певцом.
- Он не картавил, а грассировал. Кстати, из-за той же злополучной буквы «р» ему в свое время пришлось расстаться с мечтой о театре.
Вертинский урожденный киевлянин. В раннем детстве он лишился родителей и воспитывался у своей злой тетушки. Его очень привлекал театр, и он твердо решил стать артистом. А тетушка этому резко воспротивилась и на театр племяннику-гимназисту не давала ни копейки. Однажды узнав, что знаменитому в Киеве Соловцовскому театру требуются молодые статисты высокого роста, Вертинский отправился туда. В театре выяснилось: чтобы быть принятым в группу статистов, нужно главному администратору театра заплатить три рубля и весь дальнейший гонорар тоже отдавать ему!.. Это Вертинского не остановило. Стащив у тетушки нужную сумму, он явился в театр и получил роль второго стража у порога дворца императора. Роль первого стража исполнял другой юноша такого же высокого роста. Каждый из них при приближении императора должен был сказать одно слово: «Император!»
Все тщательно отрепетировали. Наконец, наступил день генеральной репетиции, на которую явился сам премьер (ведущий артист) театра, исполняющий роль императора. И вот представьте: двери раскрываются, входит император. Первый страж возвещает: «Император!» Второй страж: «Импег'атог'!» — «Что такое?! Кто допустил?!!
Убрать немедленно!!!» — взревел премьер.
Так оборвались юношеские мечты Вертинского о театральной карьере. А к этому времени тетушка хватилась пропавших трех рублей, и Сашу Вертинского изрядно отлупили. Вертинский вспоминал: «Тут я окончательно убедился в том, что искусство требует жертв!»
- Вы ведь поете песни Вертинского, тоже грассируя.
- Да, поэтому многие думают, что у меня с этой буквой тоже нелады. Это неверно. Просто такое исполнение — исполнение Вертинского, с грассированием — я слышал очень много лет, и оно настолько глубоко в меня проникло, что петь по-другому я уже не могу.
- А Александр Николаевич слышал ваше пение?
- Вертинский знал, что я исполняю его песни, и относился к этому весьма благожелательно. Он иногда мне говорил: «Миша, спойте что-нибудь из меня!.. » А однажды в Центральном доме работников искусства был большой эстрадный концерт, и меня пригласили исполнить несколько песен Вертинского. После выступления я пошел за кулисы, и вдруг туда входит… Александр Николаевич. Оказывается, он сидел в зале и слушал концерт. Подошел ко мне и сказал: «Молодец, Миша! Вот кто будет меня продолжать!.. »
- Слышал, что Александр Николаевич любил хорошую шутку.
- Однажды он сказал мне: «Миша, на афише пишут «Михаил Брохес» — это как-то сухо и скучно. Отныне, я так думаю, мы будем писать «Аккомпаниатор Лиахим Сехорб!» «А почему Лиахим Сехорб, и вообще, что это значит?» — недоумевая, спросил я. «Лиахим Сехорб — это Михаил Брохес наоборот!» — прозвучал ответ Вертинского…
Помню, выступает Вертинский во МХАТе, и вот уже к концу концерта кто-то попросил: «Александр Николаевич, спойте, пожалуйста, «Прощальный ужин!» Вертинский тут же ответил: «Я на ночь не ужинаю!»
Забавный случай произошел и в западноукраинском городе Мукачево. Перед началом концерта я сел за рояль, и тут выяснилось, что инструмент ужасно расстроен, а видом и звучанием он напоминает старинный разбитый клавесин. Вертинского это очень возмутило, и он попросил немедленно вызвать директора городского театра. Явился директор. Вертинский со свойственной ему запальчивостью — особенно в таких случаях! — высказал все, что думал по этому поводу. А директор заявил следующее: «Дорогой Александр Николаевич! Я хочу вам сказать, что этот инструмент исторический! И что на этом инструменте сам Шопен… отказался играть!.. » Шутка Вертинскому понравилась, и концерт прошел благополучно.