Теряющий зрение студент Полтавской аграрной академии Андрей Журавель нуждается в операции на глазах, но, не имея денег, круглый сирота откладывает ее, считая, что прежде необходимо получить высшее образование — Воспитательница выдвинула детдомовцам ультиматум: «Кто набьет больше всех мух, тот будет кататься на велосипеде». Мне было тогда годика четыре-пять и очень хотелось покататься, поэтому я старался изо всех сил, — вспоминает Андрей Журавель. — И заслужил-таки на это право — благо мухи в детдоме летали роями. К сожалению, сразу упал с велосипеда и расплакался. Увы, не удержался и во второй раз, но дал себе слово, что больше не пророню ни слезинки. С тех пор от физической боли никогда не плакал, даже когда спустя годы сломал обе ключицы. А вот от душевной плачу в подушку до сих пор и, мне кажется, сейчас даже чаще, чем раньше. Андрею уже 24. Год назад он утратил право на получение сиротской пенсии в размере почти 300 гривен и льготу на бесплатное питание в студенческой столовой. Деканат академии пока находит возможность кормить студента за государственный счет, выделяя наличные деньги. Но, предупредили Андрея, это будет продолжаться лишь до первой проверки контрольно-ревизионного управления. Поэтому для парня, катастрофически теряющего зрение, вопрос об операции даже не стоит. — Мне бы как-то доучиться еще два года, чтобы получить диплом, ведь на ветеринарном факультете нет заочного отделения, — говорит Андрей.
Вообще-то Андрюша хотел учиться на факультете учета и финансов. Но мест для сирот там не выделяли, и ему во время собеседования предложили подать документы на ветеринарную медицину. Получилось, он стал заложником этого предложения, ведь учеба здесь возможна только на стационаре и рассчитана на шесть лет.
- Ситуация безвыходная, но я учусь, втянулся, будущая профессия нравится, — рассказывает студент четвертого курса факультета ветеринарной медицины Полтавской аграрной академии Андрей Журавель. — Вот только совмещать учебу с работой у меня уже нет сил. Одну сессию едва не завалил, поэтому работаю теперь только во время летних каникул. В училище я получил профессию повара, она меня и выручает. Сдаю досрочно сессию и устраиваюсь поваром в детские лагеря. А там отдыхать не приходится — в пять утра как заступишь на кухню, так в пол-одиннадцатого ночи только освободишься. Но удается сохранить зарплату, потому что все три месяца питаюсь бесплатно. Прошлым летом, например, отложил 1200 гривен.
Иногда парень подрабатывает тем, что помогает людям сажать огород или выполняет другую физическую работу. Как Андрей умудряется выживать на 230 гривен стипендии в месяц, трудно понять. Тем более что 170 гривен у него ежемесячно уходит на оплату жилья.
- Я потому и снимаю квартиру, что намаялся по общим комнатам, хотя от многих слышу: мол, вырос в интернате, а замашки, как у барина, — говорит Андрей. — По всей видимости, скоро придется возвращаться в общежитие. В прошлом году за квартиру платил сто гривен и как-то выкручивался, теперь очень тяжело. Однако в общежитии среди учебного года нет свободных мест…
Мы с Андреем встретились в академии ближе к обеду. Я спросила, завтракал ли он сегодня, на что парень, улыбнувшись, ответил: выпил чашечку кофе.
- Привык жить впроголодь, — объясняет студент. — Хуже другое: носить осеннюю куртку в мороз. И вот из этих джинсов не вылезаю уже третий год. Недавно одна девушка сделала замечание по поводу моих «внесезонных» штанов. Стыдно такое слушать. И больно. Утешаю себя тем, что это просто черная полоса, и благодарю Бога за то, что имею возможность получать высшее образование.
О проблемах Андрея Журавеля я узнала от Елены Лашко, психолога Кобелякской специальной общеобразовательной школы-интерната для детей-сирот, которую парень закончил несколько лет назад.
- Из наших выпускников лишь единицам удается пробиться в жизни, — говорит Елена Лашко. — Это стоит им огромных усилий. И я очень надеюсь, что «ФАКТЫ» — газета, у которой есть неравнодушные читатели во всех уголках Украины, — поддержат Андрюшу. Он умный, добрый, отзывчивый. Но один как перст на свете. Боюсь, что стесненное материальное положение отразится на его здоровье. Несколько лет назад Андрею благодаря спонсорам прооперировали один глаз, теперь нужна операция и на втором. А ведь это стоит баснословных для малоимущего студента денег. Просить за себя он не может и не будет. Но кто-то должен побеспокоиться за сироту…
- Да мне бы на первых порах хотя бы очки сменить, — смущается Андрей, узнав о просьбе бывшего педагога. — Увы, та операция, которую мне сделали в 2000 году, по спасению сетчатки от разрыва, принесла лишь временное улучшение. Сейчас оба глаза видят всего наполовину, зрение с той поры упало. Раньше, еще в интернате, когда мне выдали огромные черные очки, я стеснялся их носить. Даже в училище не надевал и потому частенько «целовал» деревья. Тем не менее занимался легкой атлетикой, бегал на длинные дистанции. На финише только звездочки перед глазами мелькали, но я не придавал этому значения.
Андрей думает, что болезнь ему досталась по наследству от матери, которую он никогда не видел, но знает, что у той было косоглазие. Он рассказывает: мечтал разыскать мать, но данные о родителях от интернатовских детей до поры до времени скрывают.
- Ощущение сиротства складывается у ребенка из отношения окружающих его взрослых, — говорит студент. — Видите у меня шрам на губе? Остался после удара воспитательницы за то, что я без разрешения открыл коробку конфет. Их привезли в интернат немцы в качестве гуманитарной помощи. Мне так хотелось попробовать, что не удержался и распечатал коробку. За что и получил… Помню, нянька стукнула меня, маленького, шваброй. Остался шрам на лбу. За малейшую провинность нас заставляли отжиматься от пола, при этом ступни должны были опираться о горячую батарею. А воспитанников, которые говорили то, что думали, пугали «дуркой» — психиатрической больницей…
Поиски родственников принесли Андрею горькое разочарование. В седьмом классе он все-таки выпросил в интернате документы, из которых узнал, что его мать лишили родительских прав, едва ему исполнилось два месяца. Женщина страдала приобретенной эпилепсией, была алкоголичкой. Сведения об отце отсутствовали. Позже Андрею удалось установить, что его отца звали Николай Иванович Харченко.
- Покойная мама (она умерла в 1998 году в селе Каплинцы Пирятинского района) родила меня дома, наверное, во время очередного эпилептического припадка, так как при рождении я получил черепно-мозговую травму, — рассказывает Андрей Журавель. — Меня отправили в кременчугский Дом малютки. Ходить я начал поздно, в два годика, говорить — еще позже, в два с половиной. Самое обидное, что у моей матери, которая выросла в большой семье в селе Терны Лубенского района, было восемь братьев и сестер. Но никому из родных я оказался не нужен. Лишь одна тетя как-то навестила меня в Гадячском дошкольном доме-интернате. Помню, привезла клубники и дала 25 рублей. Увы, вскоре она умерла от рака.
Когда-то заветной мечтой Андрея было найти и собрать всех родственников через телевизионную передачу «Жди меня». Но, разыскав одну тетку, затем другую, юноша понял, что он для них чужой.
- Я полдня добирался аж под Сумы на попутках к одной из маминых сестер, — вспоминает он. — Думал, наивный, что меня встретят как дорогого гостя. Но тетке было не до меня, и уже через полчаса я отправился в обратный путь. «Я тебе вышлю сала, когда зарежем кабана», — пообещала родственница. Однако не то что посылки, даже письма от нее я так и не дождался.
Андрею помогают чужие люди. Работая на кухне в лагере, он, еще шестнадцатилетний, познакомился с тренерами по плаванию Ларисой Новицкой и ее сестрой Натальей из Киева. Женщины привозили в лагерь своих детей. Узнав об Андрюшиной судьбе, Лариса и Наталья поспособствовали тому, чтобы благотворительный фонд выделил ему деньги на операцию на глазу (она тогда стоила 600 долларов). И до сих пор по возможности помогают деньгами, недавно рассчитались за наем квартиры. Андрей Журавель благодарен также ректору академии Виктору Писаренко и декану Игорю Паникарю, которые всячески поддерживают таких, как он, студентов-сирот.
А вот ровесники, говорит Андрей, порой бывают жестокими.
- Как-то я рассказал одному парню, что в разных интернатах меня трижды проверяли «на дебилизм» и даже отправляли в психиатрическую больницу на обследование, поскольку мама болела эпилепсией, — с горечью говорит Андрей. — Медико-социальная комиссия — это настоящее испытание, ведь от ее решения зависит твоя дальнейшая судьба. Ты можешь оказаться в интернате для нормальных детей, а можешь попасть и в заведение для умственно отсталых. Меня до сих пор дрожь берет, как вспомню комиссию. И вот, когда мы, направляясь на практику в подсобное хозяйство, проезжали мимо «психушки», этот парень громко, чтобы все слышали, объявил: «Журавель, твоя остановка!» Как нож в сердце вогнал…
Но Андрей, вопреки всему, выдерживает испытания судьбы. Говорит, когда совсем плохо и на душе скребут кошки, он думает о том, что ему все-таки… повезло в жизни.
И еще обязательно повезет!
P. S. Кто хочет помочь Андрею, обращайтесь в редакцию «ФАКТОВ».