В Каховке к пяти и семи годам лишения свободы приговорены родители шестимесячного малыша, которые за 3 тысячи гривен отдали его чужим людям Хоть и говорят, что свидетели в темных делах не нужны, но тут они были. На расписке, где черным по белому корявым почерком выведено: «Мы добровольно отдаем своего ребенка… », а покупающая сторона расписалась, что грудничка с рук на руки приняла, стоят еще две подписи — свидетелей странной сделки. — Да, это мы с мужем расписались, — объясняет журналисту «ФАКТОВ» Ольга, подруга осужденной мамаши. — Кто же знал, что пройдет несколько месяцев и «документ» наш будет фигурировать в уголовном деле в качестве улики?
Три месяца в Каховском суде слушалось это весьма щекотливое дело. И хотя приговор вынесен, в законную силу он еще не вступил, поэтому имена и фамилии фигурантов мы изменили.
- На скамье подсудимых оказались 40-летний гражданин Вьетнама и его 27-летняя украинская жена, — рассказывает Алексей Палагнюк, помощник каховского межрайонного прокурора. — В семье воспитывались десятилетняя дочка Елены от первого брака и трое совместных детей. Эта пара жила в гражданском браке, официально оформить свои отношения они не могли: глава семьи находился в Украине нелегально. Против рождения четвертого совместного ребенка муж категорически возражал, но младенец все же появился на свет. Правда, роженица оставила его в роддоме, но через три месяца одумалась и забрала. А еще через три месяца кроху продали бездетной вьетнамской паре из Киева, которая не могла иметь своих детей. Папа и мама проданного Коли не скрывали, что получили за ребенка деньги, но пытались акценты расставить несколько иначе: мол, сына отдали чужим людям бесплатно, подарили. А те уж сами решили отблагодарить.
- Мы жили бедно, просто нищенствовали, — оправдывался в суде Колин папа. — Нам нужно было избавиться от лишнего рта. Наши дети чуть ли не голодают. Не хватает денег на одежду, игрушки. А в новой семье Коле будет хорошо, его новая мама очень обеспеченный человек, у нее много торговых точек в Киеве. Я давно знаю эту женщину, абсолютно доверяю ей, тем более мы — соотечественники.
К чести Александра (так перекрестили в Украине вьетнамца Диня), и на досудебном следствии, и в суде он стоял на том, что отдать сына — это только его решение. Жена возражала, плакала, не хотела расставаться с крохой, Саша настоял.
- Даже в последнем слове подсудимый просил не наказывать супругу, — говорит Алексей Палагнюк. — Как государственный обвинитель в процессе я спрашивал Лену: что это значит — «заставил отдать сына»? Он бил? Нет. Угрожал? Нет. «Просто уговорил», — объяснила женщина. Не только как прокурор, но и как человек я не могу понять мотивы, заставившие маму продать ребенка. Еще до суда Елену лишили материнских прав на всех детей. Если бы не это обстоятельство, я не стал бы требовать для нее реального срока лишения свободы, однако смягчающие обстоятельства к тому моменту отсутствовали. Пять лет, к которым суд приговорил мать проданного мальчика, — справедливое наказание за то, что она сделала. Гражданский муж Лены приговорен к семи годам лишения свободы.
- Мы располагали информацией, что 3 тысячи гривен, полученные родителями за мальчишку, — это только задаток, — говорит старший следователь Каховской межрайонной прокуратуры Сергей Степенко. — Женщина, купившая ребенка, обещала полностью рассчитаться с его родителями после того, как в суде узаконит свои права на мальчика. Но если Лена сразу призналась: это была сделка купли-продажи, то Колин отец и женщина, которая увезла его в Киев, стояли на том, что речь идет не о торговле детьми, а всего лишь о незаконных действиях по усыновлению. Мол, не знали, что так поступать нельзя. Зоя (как называют в Украине новую маму грудничка), несмотря на то, что живет в нашей стране 20 лет, плохо понимает по-русски, еще хуже разговаривает на этом языке, поэтому и на досудебном следствии, и в суде нам приходилось прибегать к услугам переводчика. Поначалу она долго не являлась в Каховку, хоть получила много повесток. Пришлось даже откомандировывать в столицу правоохранителей. В один из своих приездов новая Колина мама привезла длинный список фамилий, против каждой — определенная денежная сумма. «Три тысячи гривен, которые вы здесь, в Каховке, считаете платой за «покупку», вовсе не цена ребенка», — заявила она. Дескать, эти деньги киевское землячество вьетнамцев собрало в помощь семье соотечественника, которая испытывает большие материальные трудности. На самом деле список появился гораздо позже, чем состоялась сделка. Одним словом, все, кроме обвиняемой Елены, юлили, пытаясь скрыть правду.
Старенькие ворота, за ними — небольшой палисадничек. Вот здесь, прямо на улице, 3 января прошлого года была совершена сделка. Долго стучу в калитку. Отгоняя собаку, из дома выходит симпатичная 40-летняя женщина. Это Ольга, подруга Лены.
- Из газеты? Очень хорошо! Я уже и сама собиралась обращаться к журналистам, — распахивает калитку Ольга. — Не могу согласиться, что мою подружку бросили на нары. За что?! У этой несчастной семьи даже своего угла не было, они постоянно жили у нас. Мой муж, правда, однажды взбунтовался: мол, когда этот цыганский табор уйдет? Тогда я съехала вместе с друзьями. Пришлось мужу извиняться, просить нас всех вернуться, вот и жили вместе. Лена ведь сирота, выросла в интернате, замуж выскочила, не закончив даже девять классов. Первый супруг, цыган, бил ее, с ребенком уехала из родного села в Каховку, тут и встретила новую любовь. Саша тогда торговал на рынке, бизнес развивался неплохо, вот и нарожала ему троих: двух дочек и сына. Жили на квартире, а потом — неудача за неудачей: то их обворовали, то базарные дела стали рушиться. Занялся Саша землей. Брали в аренду поля, выращивали лук, но дело не пошло. Да и какой из него земледелец? Когда их выгнали из квартиры за долги, снимать жилье оказалось не за что. У Лены давно уже украли паспорт, но восстановить документ не могла: нет своего угла, нет прописки. Поэтому и помощь от государства на детей не получала, а семейка ого-го! Да, они очень нуждались. Если б не мы, то и вообще не знаю, как бы жили. Я и муж крестили всех Сашиных и Леночкиных детей — кумовья, значит. Приходилось выручать.
- Перед тем как их «повязала» милиция, Саша перевез семью в соседнюю область, — продолжает Ольга. — Купил в глухом селе домик за 500 долларов. Поехала я как-то проведать новоселов. Ну что вам сказать? Развалюха на курьих ножках, а не хата. Ни воды, ни отопления. Собирали хворост, чтобы перезимовать. Я на тележке-кравчучке им из Каховки уголь возила за 200 километров! Вот как раз перед этим Лена родила Колю. Саша сразу сказал: «Пятый нам не нужен». Рожала подруга в Каховке, так он даже не пришел к ней. Мамочка до того переживала, что молоко сгорело! Ну, оставила дитя в больнице, но отказ не писала. «Пошел он вон, такой муж, — утешала я подругу, — восстановим паспорта и метрики, оформим государственную помощь на детей и заживем без папы». Потом они помирились, забрали Колю. Когда супруг Лены начал вести разговоры, чтобы отдать малыша в хорошие руки, она даже слушать не хотела. А однажды к нашему дому в Каховке подкатил микроавтобус. Все Сашино семейство как раз тут гостило. Из автобуса вышли человек десять, солидные все, при галстуках, и юристы тоже, показывали нам свои «корочки». Саша велел пеленать Колю. Лену просто перед фактом поставили, понимаете? Повезли шестимесячного кроху в поликлинику, показали врачу. Медики заверили приезжих, что малыш здоров. Лена, сглатывая слезы, на прощание поцеловала сыночка. Бумагу составили: ребенка отдали — ребенка приняли. Мы с мужем как свидетели еще и расписались на том документе. И увезли нашего мальчика. Он такой красивенький был! Все их дети похожи на Сашу, сразу видно, что не славяне. Но в этом ребенке что-то и от мамы было. Лена месяц не ела и не спала после того. Любая вещица, напоминавшая о Коле, ранила ее, верите? «Не плачь, — говорила я ей, — ему там, может, и лучше. Жить будет в Киеве, пойдет в столичную школу. Надо забыть». Для Саши это было избавлением от лишнего рта, а для Лены — потерей дорогого существа!
Соседи осужденных, наоборот, во всех бедах обвиняют не Сашу, а Лену.
- Старшей их девочке, Сашиной падчерице, уже 11 лет, но она не умеет ни читать, ни писать, — рассказывает Ирина, соседка. — Почему у вьетнамца лопнул бизнес? Он торговал на рынке вместе с моим братом, я хорошо все помню: вместо того чтобы ехать в Одессу за товаром, папочка с детьми сидел. Лена бросала свою мелюзгу на старшую дочку. А какая из нее нянька? Вот Саша, жалея деток, сам кормил их, пеленал. Мама же не знала, что такое родительская любовь. Бывало, Саша возит малышей в коляске вдоль улицы, а Лена к подружкам убежала. Ради деток он терпел эту женщину. Она рожала и рожала, чтобы удержать мужа.
Александр и Елена были уверены: кумовья их не выдадут, а переезд в соседнюю область все скроет. Ну кому на новом месте придет в голову пересчитывать чужих детишек? Однако тайна вскоре раскрылась.
- Каховская служба по делам несовершеннолетних постоянно держала под контролем ситуацию в этой не совсем благополучной семье, — рассказал «ФАКТАМ» Михаил Шаламай, старший оперуполномоченный сектора по борьбе с незаконной торговлей людьми Каховского РОВД. — Когда Александр с женой и детками переехали в Николаевскую область, туда были направлены все материалы на новоселов, а также просьба не оставлять их без внимания. Село Новопетровка в Снегиревском районе хоть и крошечное, но в тамошнем сельсовете отнеслись к поручению со всей серьезностью: когда заметили, что семья, в которой растет полугодовалый мальчик, перестала вывешивать на веревке во дворе детские пеленки, заволновались. Мама же отбивалась от любопытных, дескать, приболел сынок и помещен в Каховскую райбольницу. Время шло, местные власти не оставляли Лену в покое: как чувствует себя младенец, скоро ли поправится? И у нее сдали нервы. В очередной из таких визитов Лена призналась, что ребенка для последующего усыновления продали лицам вьетнамской национальности за 3 тысячи гривен. Было возбуждено уголовное дело.
Новая мать Коли привезла следователям своеобразный документ — дневник, в котором медсестра одной из поликлиник Деснянского района Киева каждый день записывает, какие у мальчика температура, вес, как он себя чувствует. Ребенок ни в чем не нуждается, купается в любви новых родителей. В августе этого года Коле исполнится два годика. В материалах дела есть фотография очаровательного узкоглазого мальчишки — здорового, ухоженного, веселого.
- Гражданка Вьетнама, купившая Колю, собрала все документы для того, чтобы оформить над малышом попечительство, — говорит Сергей Степенко. — Лишь решение суда на сей счет отсутствует. То, что мальчик попал в хорошие руки, сомнения нет, но мы должны смотреть на происшедшее так, как велит закон. У людей, с которыми теперь живет Коля, есть его свидетельство о рождении и расписка настоящих родителей о передаче ребеночка. Как оценит эти документы суд? Посмотрим.
Межрайонная прокуратура города Каховки так и не смогла добиться от Вьетнамского посольства в Украине ответов на свои запросы о личности подсудимого Диня, хотя «бомбардировала» его письмами долго и настойчиво. Зато гражданка Вьетнама, купившая мальчика, приехала на суд с ходатайством от своего посольства помочь ей в том, чтобы каким-то образом узаконить передачу мальчика.
- Саша приехал в бывший СССР с целью приобрести специальность, — утверждает Ольга. — Он здесь отучился, получил профессию строителя, прошел практику на заводе в Каховке, а на родину возвращаться не захотел, перешел на нелегальное положение. Сколько раз его задерживали по этой причине! Лена в таких случаях быстренько детей в охапку и скорей в «кутузку» — мужа выручать. То в Николаев, то в Новую Каховку, то в Херсон — туда, где его «повязали». Дети плачут, жена просит, его и выпускали из жалости. У Саши в Ханое остались родители. Как он говорил, люди весьма зажиточные. Однажды такой переполох поднялся! Вроде как его мама собиралась в Каховку внуков посмотреть. «Куда же я ее приведу!» — сокрушался Саша. Стыдно признаться, что нищенствует. Стал спешно договариваться с товарищем, чтобы тот на недельку уступил ему свой дом, который собирался выдать за собственный. Но родственники так и не приехали, чему он был рад.
Ольга постоянно ездит в Херсон в СИЗО, поддерживает подругу, возит ей передачи, наняла адвоката для защиты интересов Елены.
- Я все-таки очень надеюсь, — говорит женщина, — что Апелляционный суд Херсонской области отменит суровый приговор. Ленка мечтает пойти учиться, потом работать, забрать всю ребятню, в том числе и Коленьку. Сейчас некоторые ее дети находятся в приюте Николаева, другие — в Очакове. Я их езжу проведывать, умоляю не отдавать чужим людям. «Не имеем права, — отвечают, — как только появятся усыновители, так и сразу… » Это убьет Лену, я даже боюсь ей такие новости сообщать. А они мне, конечно, рады. Плачут, обнимают, спрашивают, где мама. «Заболела, — объясняю. — Вот выздоровеет и приедет за вами».
Те же, кто стоит на страже закона, уверены в обратном: на снисхождение Саша и Лена не могут рассчитывать, ведь преступление, которое они совершили, относится к разряду тяжких. С недавнего времени ответственность за торговлю детьми украинские законодатели ужесточили. Если бы родители продали Колю не год назад, а сейчас, то получили бы не пять и семь лет лишения свободы, а семь и девять…