В семье ликвидатора последствий Чернобыльской катастрофы, которому пророчили, что детей у него не будет, растут уже девять девочек и два мальчика! В 1989-м Валерию было 32, Нине — 18. Россиянин с Урала приехал к другу на Херсонщину, а юная белоруска гостила тут у сестры: лето, море, пляж… Молодые люди познакомились и вскоре решили пожениться. — Будущая свекровь не скрывала, что Валера — ликвидатор последствий аварии на ЧАЭС, — вспоминает Нина Винникова. — Его друзья, получившие высокие дозы радиации, уже по больницам мыкались. «Сядь, Нина, — вздохнула она. — Детей у вас, наверное, не будет: сынок-то мой облученный. Да и где теперь девкам взять здоровых женихов? Всех «мирный атом» искалечил». — Мам, не пугай мне невесту! — отшутился Валера. Нина выбросила это предупреждение из головы, хотя семьи без детишек не представляла: была девятой дочкой у мамы с папой. А через год после свадьбы сообщила мужу, что… беременна!
Супруги были несказанно рады, но все же переживали, будет ли здоровым ребенок, который у них родится.
- Слава Богу, нашему Русланчику поставили самый высокий балл, каким медики оценивают состояние здоровья младенцев, — говорит Нина. — Хотя вместе со свидетельством о рождении ему выписали удостоверение пострадавшего от аварии на ЧАЭС — как сыну ликвидатора.
Жить Винниковы решили в Украине, в райцентре Каланчаке, что недалеко от моря: климат здесь хороший, дыни, арбузы, виноград в избытке. Нина устроилась санитаркой в местную больницу, Валерий — газосварщиком на Каланчакский участок Северо-Крымского канала. То ли жизнь на Херсонщине пошла на пользу Валерию, то ли первенец «убедил», что дети у него получаются замечательные, а значит, незачем останавливаться — одним словом, вот уже десять лет у них с Ниной едва ли не каждый год по ребенку рождается!
- Я обычно летом в отпуск езжу на Урал, к родне, — рассказывает Валерий. — Что ни год, то все больше детишек с собой вожу. Те, с кем вместе проводил дезактивацию территории ЧАЭС (весной 1987-го из Перми в Чернобыль шли эшелоны рядовых запаса), со смешком хлопают по плечу, мол, никакая радиация нас, уральцев, не берет. А когда у меня двойня родилась, стали подшучивать: явно мутация произошла, не иначе как бэры подарили недюжинную силу мужику! Хотя пробыл я на станции, как и все пермяки, два месяца. Набрал положенную дозу — и домой.
Мужчина достает из старенького чемодана фотоальбом и вспоминает, что снимать в зоне запрещалось, да только по незнанию он прихватил с собой фотоаппарат. И щелкал, когда никто не видел.
- Вот наш палаточный городок, — мой собеседник раскладывает на столе черно-белые снимки. — Обратите внимание на двух парней рядом со мной. Хоть нас и предупреждали, что без дозиметриста шаг вправо или влево смерти подобен, не все отнеслись к этому серьезно. Эти двое втихомолку отправились на прогулку, зашли в какое-то брошенное помещение. Не успели вернуться, а лица уже горят, началась рвота… Их немедленно госпитализировали. Представьте, лежит где-нибудь кусочек графита величиной со спичечную головку и сеет смерть даже через год после взрыва. Тех парней давно нет в живых…
- Чем я занимался на ЧАЭС? — переспрашивает Валерий. — Вся ее территория была покрыта слоем щебня толщиной полметра. Время от времени его меняли. Мы с ребятами снимали фонящий слой, грузили, отправляли в могильник. Тяжелая работа. Обивали штукатурку со зданий, сдирали «грязные» крыши. Пылевая радиация очень сильная, не спасали даже маски, пропитанные свинцом. Подъезжаешь к могильнику, а там танки «утюжат» старую технику, смешивают с землей, камнями… Вокруг — гигантские столбы смертоносной пыли. Хотя территорию постоянно поливали, чтобы ее сбить. Едут машины с людьми, а впереди — две-три цистерны. Потому в могильниках цистерн больше всего. Огромные горы!
Говорят, ликвидаторы спиртным спасались. Не знаю, водки у нас не было: на десятки километров ни магазинов, ни людей. А вот банька помогала. Многие на станции здоровье оставили, а меня Бог миловал, даже возрастных болячек нет. Правда, когда домой из Чернобыля вернулся, появилось странное ощущение: стоит закрыть глаза, как начинает казаться, будто куда-то проваливаешься, летишь, летишь! До головокружения, до тошноты. Глаза откроешь — останавливаешься. Но это уже прошло.
Старший сын Нины и Валерия, Руслан, заканчивает десятый класс, дочь Вероника — девятый. А самым младшим — двойняшкам Вике и Вите — годик исполнился. В семье девять девочек и два мальчика.
- Ни один из наших ребятишек, слава Богу, в больнице не лежал, не принимал антибиотиков, — признается Нина. — Так что льготой на бесплатные лекарства не пользуемся. Почти все дети занимаются в спортивной школе. В ближайшие выходные пятеро Винниковых будут защищать честь района по многоборью, а Руслан поедет на областные соревнования, он у нас футболист.
- То, что дети в этой семье не болеют, факт удивительный, — говорит заместитель главы Каланчакской районной администрации Елена Машинская. — Когда у Винниковых родился первенец, они купили маленький домик. А теперь в трех комнатушках столько народу, что, кажется, дом скоро по швам расползется. На каждого жильца приходится всего полтора квадратных метра! Трое младших возле маминой юбки, остальные — школьники, а значит, могут принести домой инфекцию. Казалось бы, в период эпидемии все слечь должны, но нет. Бывает, кто-то посопливит, и все. Вот какие у нас чернобыльцы!
Районная администрация подыскивает Винниковым новое жилье. По санитарным нормам, семье подходит только громадный особняк. Такие в райцентре продаются, но местной казне они не по карману. Ведутся переговоры об участии областного совета в покупке.
- Откладывать нельзя: дети учат уроки на подоконниках, на коленках, — продолжает Елена Ивановна. — Семь девчонок спят в тесной комнатке, папа обычные железные кровати поставил одна на другую и прихватил сваркой.
- Мы с 1991 года в очереди на жилье, — вздыхает хозяин, — но она почти не движется. Тесно? Не то слово! Нам хотели телевизор подарить, но его поставить некуда. Все вещи уложены в картонные ящики, потому что шкаф после рождения седьмого ребенка пришлось выбросить. Вместо него поставили кроватку. Хотели еще одну комнатку пристроить, однако специалисты отсоветовали: дом-то наш без фундамента, на одной щебенке стоит. Только тронь — завалится. Мы нашли другой выход: весной, когда потеплеет, натягиваем в саду брезент, бросаем в самодельную палатку надувные матрацы, и старшие дети туда переселяются. Им это нравится, вот только комары донимают.
В прошлом году местный фермер хотел купить Винниковым просторный дом, но не в райцентре, а в селе, где жилье намного дешевле. Семья на переезд не согласилась.
- Понимаете, наши сыновья и дочки ходят в музыкальную школу, а в глубинке такой возможности не будет, — объясняет Валерий. — Спортивных секций там тоже нет. Правда, сельский вариант имел свои плюсы: много земли, а у нас всего семь соток огорода, даже картошкой себя не обеспечиваем. Однако исходить надо не из этого, а из интересов детей. В райцентре для них возможностей больше.
О неудобстве всю жизнь спать в комнате, где хнычет младенец, Валерий говорит с улыбкой, мол, привык, в тихой спальне может начаться бессонница.
- Я как ушла в декретный отпуск в 1990 году, так десять лет дома и просидела, — смеется Нина. — В 2000-м ненадолго вышла, а потом опять!
- Отвезу супругу в роддом, не успею домой доехать, уже звонят, поздравляют. Как-то легко у нее это трудное дело получается, — добавляет Валерий.
Интересно, что в семье, где папа — русский, а мама — белоруска, рождаются сплошь украинцы!
- За 20 лет я, конечно, выучил украинский язык, — улыбается Валерий, — но собственных детей не всегда понимаю. Вот у нашего Руслана речь быстрая, строчит, как из пулемета! «Погоди, — сержусь иной раз, — можешь с отцом хоть иногда по-русски — из уважения?» «Пап, — оправдывается, — мне по-украински привычнее».
- Мои родители подбивают в Белоруссию переезжать, говорят, там жить легче, работа есть, — признается Нина. — Да мы и тут без дела не сидим. Старшие дети летом в поле трудятся. Заработанных ими денег не забираем. Но с получек, а это 30-40 гривен в день, они сами дают по червонцу, малышне покупают конфеты, мороженое. Как малообеспеченная семья получаем 534 гривни социальной помощи, плюс зарплата мужа, это еще 500. Маловато, а что делать? Если бы хлеб в магазине покупали, половина дохода только на него и уходила. Поэтому сами печем, еще коровку держим. Ничего, не голодаем.
… Недавно Нине Винниковой вручили медаль «Мать-героиня» и подарили детское пуховое одеяльце. «Это для двенадцатого», — пошутили. Так что удивительная история не заканчивается. Не пропадать же одеяльцу!