Жизнь четырехлетней запорожанке Катюше Давыдовой, страдающей тяжелейшим заболеванием крови, спасли белорусские медики
Еще днем 5 марта прошлого года Катюша чувствовала себя хорошо, играла с кошкой, а ночью пожаловалась на сильную боль в животике. Родители вызвали «скорую», и с подозрением на аппендицит ребенка отвезли в больницу. Врачи стали обследовать девочку. Взяли из пальчика кровь, увидев низкое содержание тромбоцитов, повторили анализ. Количество тромбоцитов было меньше нормы в три с половиной раза! Этот важнейший показатель крови снижался с каждым часом.
- Доченьку положили в реанимацию, она угасала на глазах: не могла ходить, постоянно плакала, температура под 40, живот болел, — говорит мама девочки Елена Давыдова. — Я была в ужасе! Катя — мой первый и долгожданный ребенок. Родила ее в 34 года. Муж в свое время 78 дней пробыл в чернобыльской зоне, имеет инвалидность, поэтому мы следили за здоровьем дочки, дважды в год она сдавала анализы. Значит, недуг развился за два-три месяца. Заведующая гематологическим отделением Запорожской областной детской больницы Тамара Мензелеева предположила, что у девочки острый лейкоз — тяжелейшее заболевание крови.
Об этом сначала сообщили отцу Кати. «Есть ли у нас надежда?» — спросил он. И услышал: «Только на Бога».
- Диагноз подтвердился. Тамара Мензелеева объяснила, что существует три методики лечения лейкоза: немецкая, московская и смешанная, — вспоминает, куря сигарету за сигаретой, папа девочки Григорий Давыдов, генеральный директор одного из запорожских предприятий. — В нашей стране врачи ими владеют, но не имеют необходимой материальной базы. И если через три дня не начать лечить Катю, мы ее потеряем… Нужно было срочно решать, куда везти ребенка. Подключились друзья, коллеги. Нашли в Интернете все об онкогематологии, обзвонили зарубежные клиники. Из возможных вариантов выбрали Детский онкогематологический центр Республики Беларусь.
- Из немецкого города Мюнстера сообщили: «Везите ребенка, стоимость лечения — 100 тысяч долларов», — продолжает Григорий Давыдов. — Требовалось только официальное письмо Минздрава о том, что в Украине Катю не вылечат. Однако в министерстве сказали: «Мы еще не знаем, сможем помочь или нет». Оформить визы и прочие документы за пару дней было сложно. Но главное: везти Катю на самолете или машине врачи запретили. В пути были нужны лекарства, капельница, помощь врача, медсестры… Оставалась Беларусь.
Нам забронировали два купе на поезд «Симферополь- Минск». Всего за три минуты стоянки в Запорожье нужно было прокварцевать купе, занести ребенка в вагон, погрузить препараты. Начальник вокзала пропустил «скорую» с Катей на перрон, задержал состав на 12 минут, пока все не сделали. Нас сопровождала моя старшая дочь, она врач. Наблюдать за малышкой в дороге согласился заведующий реанимационным отделением Запорожской детской больницы Ь 5 Владимир Григорьев.
Всю дорогу до Минска — а это сутки — Катюша пролежала под капельницей. Из-за сильной интоксикации организма девочке вводили препараты для очистки крови. Для хранения лекарств больница выделила Давыдовым небольшой холодильник.
- У меня поднялось давление, но я понимал, что расслабиться не могу, — говорит папа. — Первый шок к тому времени прошел, была одна цель — довезти Катю. Мы не знали, что нас ждет. Перед выездом дал телеграмму белорусским партнерам, что едем, и все. Кстати, пассажиры попались отзывчивые. Узнав, куда и зачем направляемся, приглашали в Минске пожить у себя. Белорусские таможенники, услышав о больном ребенке, в его купе даже не зашли. А вот нашего таможенника еле уговорили надеть марлевую повязку…
На вокзале в Минске Давыдовых ждала «скорая». Передавая ребенка белорусским коллегам, Владимир Григорьев облегченно вздохнул: «Не верил, что довезу живой». В больнице, расположенной в поселке Боровляны в 25 километрах от белорусской столицы, в тот же день приступили к лечению. Родителям сказали: «Вы все сделали правильно. Еще сутки — и помочь было бы невозможно… »
В клинике Катя прошла несколько курсов терапии, в перерывах между ними жила с мамой в Боровлянах. Елена Давыдова была рядом с дочерью все восемь месяцев. О тамошнем центре рассказывает с восхищением.
- Эту клинику десять лет назад создали Австрия, Германия и Франция для ликвидации последствий Чернобыльской катастрофы, — говорит Елена Давыдова. — Там лечат детей из разных стран, белорусских — бесплатно. Сразу берут костный мозг на анализ по 14 параметрам, ставят диагноз, оказывают помощь. Еще в Запорожье, следуя немецкой методике, Тамара Мензелеева распорядилась, чтобы Кате вводили преднизолон. В клинике продолжили это делать. Там есть все необходимое для больных, пусть лекарство стоит хоть 250-300 долларов. Я как-то спросила главврача Ольгу Алейникову, не боится ли она, что выписанного препарата не будет. Она сказала: «Меня не интересует, где государство найдет деньги. Если я выписываю, значит, это необходимо ребенку». И ни разу не было случая, чтобы лекарства не оказалось.
Когда мы находились в больнице, в ней было чуть больше 100 человек. В каждой палате — трое детей, за ними нужен постоянный уход, поэтому мамы, независимо от возраста ребенка, всегда рядом. На ночь им ставят раскладушки. В каждой палате — душевая. Есть специальная родительская кухня с мойкой, газовой плитой, микроволновкой, набором посуды. Детям постельное белье меняют ежедневно, родителям — дважды в неделю.
Кормят четыре раза в день, постоянно разносят соки и фрукты. Родители питаются за свой счет. Но мне хватало того, что не съедала Катя. А ведь она была на гормонах и кушала за двоих! Я увидела: белорусское государство по-настоящему заботится о своем будущем.
- Елена, вы ничего не говорите о своих материальных расходах…
- Суточное пребывание иностранного ребенка в стационаре стоит 25 долларов. Лекарства идут отдельной статьей. Сама я ничего не покупала, но каждую неделю оплачивала счета, которые мне давали. Лечение Кати обошлось в десять тысяч долларов. Гораздо меньше, чем в других зарубежных клиниках. Когда мы были в Беларуси, туда приехала семейная пара из Луцка. Они лечили свою дочь в Израиле, где только один курс терапии стоил 30 тысяч долларов! А ведь их нужно не менее десяти…
- Через месяц после лечения, заметив, что мой ребенок стал хуже ходить, я испугалась, — признается Елена Давыдова. — Врачи успокоили: это влияние гормонов и химиотерапии. Кости размягчаются, ножки испытывают большую нагрузку. Чтобы не было переломов, нужно носить малышей на руках, возить в колясках. В больнице есть и коляски. Все для детей предусмотрено! Поступает ребенок — с ним работает психолог. Ведь дети видят других, безволосых, с послеоперационными шрамами, и, естественно, не хотят лечиться.
Человек в костюме пчелы ходит по палатам, развлекает маленьких пациентов. Есть и специальная игровая комната. А для мам существует закон: хочешь поплакать — выйди. Ребенок не должен это видеть. Мне очень помогла книжка, в которой просто и понятно описано, что происходит в организме ребенка во время болезни. В белорусской клинике ее дают всем родителям. Я размножила книжку для отделения гематологии Запорожской детской областной больницы. Пусть врачи дают ее читать мамам, чьи дети болеют. Нужно, чтобы у них была надежда.
- Как сейчас себя чувствует Катя?
- У нее наступил период ремиссии, — отвечает мама. — Пьет таблетки, ходит на «химию». Каждую неделю у Катюши берут кровь на анализ. Так как любой вирус в этот период очень опасен, общается только со мной, папой и бабушкой. Лечение предполагает два года поддерживающей терапии и стерильного режима. После этого дочку ждет нормальная жизнь.
Если раньше наша Катя была спокойным ребенком, то после пребывания в белорусской клинике ее словно подменили. Все время в движении, настоящая непоседа. Это такое счастье! Кстати, когда с доченькой случилась беда, наши родственники и друзья обратились в церковь. За здоровье Катюши молились не только в нашей стране, но и в Америке. То, что доченьке успели помочь, иначе, как чудом, не назовешь!
Год назад, когда Катя нуждалась в большом количестве тромбоцитов, Давыдовы узнали, что в Запорожье, крупном промышленном городе, нет современного сепаратора крови. Каждую порцию (100 миллилитров) для девочки готовили ручным способом на областной станции переливания крови в течение трех часов! Местная газета «Суббота плюс», объявившая сбор средств на покупку аппарата, собрала 80 тысяч гривен. Еще 1 миллион 196 тысяч выделили из областного бюджета. Три месяца назад американский сепаратор купили. Как сообщили на станции переливания крови, второго такого в Украине нет. Узнав о сборе средств, Давыдовы перечислили десять тысяч гривен. Такую же сумму выделило предприятие, которым руководит глава семьи.