После неудачного прыжка с парашютом Михаила Савельева сразила тяжелая болезнь — рассеянный склероз. В борьбе с недугом мужчине помогали военная закалка и восточная медицина. Сейчас он занимает призовые места на танцевальных конкурсах и обучает этому искусству детей и взрослых
Когда Михаил Савельев проходит ежегодную медицинскую комиссию по поводу инвалидности, врачи руками разводят. Мужчине поставили диагноз рассеянный склероз, дали первую группу. Он не то что ложку ко рту поднести не мог, а даже не глотал, не говорил, у него упало зрение, тело совсем не слушалось… Сегодня же Михаил занимается спортивными танцами, завоевывает призовые места на соревнованиях и опровергает все каноны медицины!
- Считается, что рассеянный склероз не излечивается, — говорит
44-летний Михаил Савельев. — Таким больным предрекают медленное угасание. Медикаменты, которые им назначают, в лучшем случае могут приостановить развитие недуга. Поэтому, когда я прихожу на своих ногах на очередное переосвидетельствование, медики дивятся: «Либо у вас вообще не было рассеянного склероза, либо наступила длительная ремиссия!» Но диагноза не снимают. Только вместо первой группы дали вторую.
На днях в Киеве проходил чемпионат Лиги танцев Украины. Михаил и его партнерша Галина получили второе место. Судьям и зрителям невдомек, что Савельеву когда-то каждое движение давалось с трудом.
- Даже партнерша только недавно узнала о моем недуге, — с улыбкой добавляет мужчина. — До этого не догадывалась, что я был обездвижен и мне пророчили жизнь растения.
- Я танцую с ним два года и с трудом верю в то, что у него могут быть проблемы со здоровьем, — признается Галина. — Бывает, уже выбьюсь из сил, а Миша меня подбадривает. У него энергии на двоих хватает!
Михаил от рождения обладал крепким здоровьем. Закончил военное авиационно-техническое училище, служил летчиком-испытателем в Забайкалье, был даже зачислен в группу резерва космонавтов. Когда Советский Союз распался, вернулся в родной Киев, работал инженером-инструктором в аэроклубе, обучал людей прыгать с парашютом, участвовал в показательных выступлениях. Во время одного прыжка в воздухе столкнулся с другим парашютистом…
- Когда узнал, что больше не способен себя обслуживать, не стал мириться с этим: как может быть, что я, летчик-испытатель, инвалид?! — продолжает мужчина. — Сразу решил, что это временное состояние, и я обязательно встану на ноги. Не стал ждать, пока выпишут из больницы, спускался с кровати и ползал по палате. Чтобы восстановить речь, вспоминал стихотворения и читал вслух. А дома передвигался с помощью двух табуреток: на одну садился, другую ставил перед собой. Опираясь на руки, переносил себя на нее… Через полгода уже ходил, держась за стенку!
- Прыгали с высоты пять километров, — вспоминает Михаил. — Нас снимал оператор. Мы с курсантом закончили фигуру, до земли уже было два километра, пора раскрывать парашюты. И вдруг я заметил, что снизу мчится раскрывающийся купол! Курсант оказался прямо подо мной. Я сразу привел в действие парашют, но он еще не успел раскрыться, столкновения не удалось избежать. С парашютом человек снижается со скоростью пять метров в секунду. Я упал на купол плашмя. При скорости свободного падения сила удара увеличивается в 18-20 раз! Стропы парашюта курсанта вонзились в мое тело и мгновенно сгорели от трения, я порвал ткань и продолжал падать. К счастью, парашюты не спутались. Курсант успел открыть запасной. Я приземлился, какое-то время лежал, затем поднялся и поехал с ребятами смотреть отснятый материал. Когда вернулся домой, увидел: мое тело — сплошной синяк. Но поскольку переломов не было, решил, что травмы нетяжелые.
- В тот день я была за городом, вдруг мне стало не по себе, и я подумала: что-то с Мишей, — вспоминает мама Михаила Лариса Петровна. — Сразу отправилась домой. Встретила сына возле дома, он успокоил, мол, все в порядке. Назавтра еще пошел на работу, а вот через день упал утром и уже не смог подняться. Спустя несколько часов у Миши стал язык заплетаться, я вызвала «скорую». Врач сразу поставил диагноз инсульт.
Сына госпитализировали в Больницу скорой медицинской помощи. Обследование показало, что кровь излилась в область мозжечка, гематома давила на центры, ответственные за движения, речь, дыхание. Мише предложили сделать трепанацию черепа и убрать гематому, но сказали и о риске: «После такого вмешательства останешься инвалидом». Я согласия на операцию не дала. Была уверена, что организм сына справится с болезнью.
Мише назначили медикаментозное лечение, способствующее рассасыванию гематомы. Я все время была рядом с сыном, шутила, словно ничего не произошло. Когда подавала стакан с водой, а у него не получалось взять его в руки, он расстраивался, говорил с отчаяньем: «Мама, не могу удержать!» Успокаивала, мол, это я виновата, отвлеклась и упустила стакан. Старалась реагировать так, чтобы у него в сознании не зафиксировалось ощущение беспомощности. А спустя неделю Мише поставили диагноз рассеянный склероз… При этом заболевании разрушается изолирующая оболочка на нервах, по ним не проходят сигналы от головного мозга, и человек постепенно теряет контроль над своим телом. Как нам объяснили, недуг, наверное, развивался давно, но проявился только после травмы. Прогнозы врачей были неутешительными.
Когда сын проходил лечение в Центральной городской клинической больнице, я попросила у медиков адреса пациентов с таким диагнозом. Побывала у нескольких, они рассказывали похожую историю: врачи рекомендовали покой. И я увидела, к чему эти рекомендации приводят. Все больные были лежачими, не могли себя обслуживать. Забрала сына домой и объявила: «Мы будем работать над собой!» Уволилась, ежедневно делала Мише массаж, возила на сеансы иглоукалывания…
- Мне дали инвалидную коляску, но я в нее так и не садился, перемещался по квартире с помощью табуреток, — продолжает Михаил. — Каждый день делал зарядку, отжимался, вспомнил все, чему когда-то учился. В Забайкалье, рядом с военной частью, в которой я служил, был единственный в то время на территории СССР буддистский монастырь. Познакомился с монахом, он согласился стать моим учителем. Меня интересовали боевые искусства, но монах умерил мой пыл. Он говорил: «Убить человека несложно, а ты попробуй его вылечить!» Я учился управлять своим организмом, освоил энергетический массаж, дыхательную гимнастику. Когда заболел, передо мной встала задача: помочь самому себе. Спустя полгода уже перемещался по квартире, держась за стенку. Через год ходил, пошатываясь.
Родители воспитывали Михаила так, чтобы он был всесторонне развитым. С шести лет мальчик играл на скрипке, пианино, рисовал, занимался бальными танцами. В юности закончил Украинскую академию танцев. Через год после травмы ему неожиданно предложили обучать маленьких детей. Михаил еще не чувствовал себя уверенно, но все же согласился попробовать.
- В танце нельзя ни на мгновение ослабить внимание, нужно следить за положением стоп, коленей, локтей, кистей, слушать музыку, соединять ее с движением и одновременно работать с публикой, — объясняет Михаил. — Благодаря танцам тело стало слушаться меня. Ведь я не мог позволить себе показать детям неправильное движение, они бы его повторяли. Собирал свою волю в кулак и два часа, пока длились занятия, двигался идеально. Мне в руки попала литература по танцевальной терапии. Прочитал, что танец приводит в норму нервную систему, улучшает кровоснабжение тканей, укрепляет вестибулярный аппарат. Это как раз то, что мне нужно!
Двух часов в неделю уже было мало, я пошел в клуб спортивных танцев. Когда там проводили конкурс, рискнул посоревноваться со здоровыми танцорами и вышел в финал! В 2005 году со своей партнершей выступил на чемпионате Украины по спортивным танцам и занял пятое место.
Помня, что мне предрекали медики и каких результатов смог добиться, решил: должен помогать другим людям. Получил четвертое высшее образование в университете «Украина» — специальность реабилитолога. Работал во Всеукраинском центре реабилитации инвалидов в Лютеже (Киевская область). Преподавал танцы людям в инвалидных колясках, страдающим детским церебральным параличом, сахарным диабетом… У меня были две группы: очень тяжелые и те, кто может сам прийти на занятия. Однако оставил центр. Сюда люди приезжают на время. Когда возвращаются домой, у них нет возможности тренироваться. А танцевальная терапия эффективна при длительной реабилитации. У меня на восстановление ушло около восьми лет. Зато сейчас чувствую себя здоровым.
Михаил преподает танцы студентам университета «Украина». Иногда проверяет свою выносливость: участвует в традиционном «Пробеге под каштанами» на Крещатике.
- Заметил, что легче восстанавливаются спортсмены, — добавляет мужчина. — Они привыкли работать до последнего пота, не жалея себя. Выздоравливают быстрее и те, кто знает, для чего им это нужно. Я слышал историю одной тяжелобольной женщины. У нее был рак, запущенная форма, врачи говорили лишь о трех-четырех месяцах жизни. А она решила, что ей еще нужно поставить на ноги детей, увидеть внуков. И прожила 12 лет!