Евгений Шевченко известен с недавних пор как внештатный агент НАБУ, благодаря которому были открыты уголовные дела в отношении бывшего нардепа Ярослава Дубневича, одесского бизнесмена Вадима Альперина, бывшего министра экологии Николая Злочевского и прочих топ-коррупционеров. Еще Шевченко первым обнародовал информацию о срыве спецоперации по задержанию «вагнеровцев».
Интервью с ним мы записали 25 марта, на следующий день после того, как Служба безопасности Украины сообщила о прекращении деятельности военизированного вооруженного формирования (так называемой частной военной компании), в состав которого входило более 150 человек. Контролировали и координировали деятельность украинской ЧВК 15 граждан Украины. Возможными организаторами названы бывший комбат батальона «Донбасс» Семен Семенченко и Евгений Шевченко. Им предъявлено подозрение.
СБУ разъяснила, что формирование действовало под прикрытием охранных фирм и общественных организаций. Его участники (а это в основном те, у кого есть опыт участия в боевых действиях) готовились на специальной тренировочной базе в Киевской области (плюс часть училась в центрах подготовки за рубежом) к совершению тяжких преступлений, в том числе против национальной безопасности. Еще есть данные об участии фигурантов дела в заключении контрактов между ЧВК и представителями различных организаций стран Ближнего Востока.
Также зафиксировано предложение об организации поставок оружия в эти страны. «Кроме этого, по версии следствия, Семенченко и Шевченко являются возможными организаторами и участниками противоправной схемы по ввозу вне таможенного контроля военных запчастей и товаров двойного назначения из Российской Федерации, которые впоследствии продавали государственным предприятиям оборонной сферы по завышенным ценам», — сказано в сообщении.
В интервью «ФАКТАМ» Евгений Шевченко рассказал свою версию случившегося, а также о сотрудничестве с НАБУ, участии в войне на Донбассе и сливе информации о «вагнеровцах».
— Евгений, я так понимаю, что разговариваю с членом незаконного вооруженного формирования?
— Ну, да. Это абсолютный шок для меня, потому что никаких доказательств у них нет. Ни одного. Меня обвиняют в том, что я участвовал в незаконном вооруженном формировании, в планировании нападений на предприятия, провокации военных конфликтов, запугивании населения
— Откуда вы узнали, когда оно началось?
— Это есть в материалах дела. За эти семь месяцев они меня прослушивали. Везде — в машине, дома — были натыканы их камеры и микрофоны.
— А как дома можно установить камеры?
— Ну, это же СБУ. Как-то проникли, думаю. Уверен, что они там были. 12 марта в салоне машины я нашел кусок провода, который они случайно обронили, устанавливая свое оборудование. Выложил фото и прокомментировал это так: «Какие-то олени вскрыли мой автомобиль и пытались установить оборудование для слежения и прослушивания, но делали это настолько неуклюже, что оставили кусок проволоки на самом видном месте. Пока не знаю, от кого это „приветствие“ — от Ермака или Авакова, но скоро узнаем».
— Мы разговариваем по телефону. Нас с вами сейчас слушают?
— Конечно.
Так вот, за этот период они не смогли найти никаких доказательств, потому что их быть не могло. Я никогда не перевозил и не передавал никому ни оружия, ни взрывчатки, не вел переговоров о каких-то нападениях и терактах. У них в рамках негласных следственных действий нет зафиксированных видео- и фотосъемок. То есть нет фактов.
— Какие перспективы этого уголовного дела?
— Адвокаты изучили подозрение. Они не видят там вообще никаких доказательств. Нет свидетелей, которые подтвердили бы то, в чем меня обвиняют. Я не участвовал в деятельности вооруженного формирования. Моих отпечатков нет на изъятой взрывчатке и прочем (сотрудники СБУ провели около 80 обысков в офисах и домах фигурантов дела в столице, Киевской и Донецкой областях и изъяли почти 5500 патронов различного калибра, семь реактивных противотанковых гранат РПГ-26, четыре подствольных гранатомета, ручной пулемет Калашникова, две автоматические винтовки, три пистолета и три автомата Калашникова АКС и АКС-74, семь помповых ружей, 38 гранатометных выстрелов ВОГ-25, 21 гранату, 16 запалов УЗРГМ и шесть тротиловых шашек, пластид, устройство для обеспечения конфиденциальных переговоров и прочее. — Авт.). То есть ничего нет.
10 марта я дал интервью международной независимой организации Bellingcat. Спустя несколько дней началась эта история. Наверное, люди из Офиса президента, а может, и сам Ермак сказали что-то типа: «Почему до сих пор его не посадили? А ну, найдите хоть что-нибудь». Дали команду «фас», и они побежали с этими абсолютно умалишенными обвинениями.
— То есть вы видите прямую связь между тем, что происходит в данный момент с вами, и тем, что вы прямо обвинили Ермака в срыве тщательно спланированной уникальной спецоперации по задержанию боевиков российской ЧВК «Вагнер»?
— Однозначно. Это месть Офиса президента.
— Вы дали интервью Христо Грозеву, одному из ведущих сотрудников Bellingcat, занимающейся расследованиями таких резонансных дел, как трагедия МН17, отравление Навального и прочими. Грозев снимает документальный фильм для Netflix об истории с «вагнеровцами». О срыве операции вы первый сообщили 17 августа на странице в Facebook. На следующий день главред сайта «Цензор.НЕТ» Юрий Бутусов написал, что эту операцию готовили Главное управление разведки (ГУР) и СБУ, потом бывший глава Офиса президента Андрей Богдан заявил, что операция по поимке наемников ЧВК «Вагнер» была сорвана человеком из самого ближайшего окружения Зеленского. Президент Порошенко, экс-секретарь СНБО Турчинов, бывший генеральный прокурор Украины Юрий Луценко подтвердили, что спецоперация велась с 2019 года. Извините, но каким боком вы к ней?
— Все верно. Я на самом деле никакого отношения к этой операции не имею.
— Тогда откуда узнали обо всем? Ведь это сверхсекретная информация.
— Мой знакомый был одним из руководителей данной операции. И он рассказал об удручающем факте — о сливе информации из Офиса президента. Я тут же выложил все на своей странице в соцсети.
Читайте также: «Кто предатель?» Бутусов призвал Зеленского дать ответ по вагнергейту
— Назовете его имя?
— Нет. Он занимает высокую должность в правоохранительных органах. И он не давал никаких комментариев на эту тему.
— Вы узнали о срыве операции или о том, что она готовится? На каком этапе оказались в числе немногих посвященных?
— 17 августа узнал о срыве и сразу же обнародовал это.
— Кроме того, что рассказал вам тот человек, еще какое-то подтверждение этой сенсации у вас было? Обычно люди перепроверяют такое, прежде чем оповестить общество.
— У меня нет других источников. Я абсолютно доверяю своему авторитетному знакомому. Так что перепроверять услышанное не было причин.
— О чем вас расспрашивал Христо Грозев?
— Мы общались час-полтора. Я ему рассказал, как узнал о сливе информации. Еще мы обсуждали мою деятельность, мою гражданскую позицию и мое мнение о власти и ситуации в Украине.
— А сам Грозев поделился с вами какой-то информацией? Насколько серьезны их аргументы в пользу версии, что история с «вагнеровцами» имела место. И Гордон, и Бутусов обещали, что будущий фильм взорвет наше сознание.
— Мне Христо особо карты не раскрывал. Но он подтвердил, что они нашли доказательства того, что эта операция планировалась, хотя президент Зеленский и Ермак всячески это отрицали (Зеленский заявил, что никакого слива не было; Ермак назвал дезинформационной кампанией версию о причастности СБУ к появлению «вагнеровцев» в Минске; в СБУ считают озвученную версию фантастическим сценарием; нынешний начальник ГУР Буданов заявил, что «вагнеровцев» в Минск перебрасывали российские спецслужбы и это не было спецоперацией СБУ. — Авт.). Грозев сказал, что нашел не только доказательства. Он также взял интервью как минимум у двух офицеров разведки, принимавших непосредственное участие в этой операции. Не знаю, они разговаривали с ним открыто или инкогнито.
Тут вот еще какая история. Съемочную группу в Киев пригласил глава ОП Ермак, обещавший обеспечить их транспортом и охраной. Но когда те прибыли, он не брал трубку. В назначенное время встреча с ним не состоялась. Выводы делайте сами. Скоро всю правду об этой эпопее узнает весь мир.
— Теперь давайте поговорим о вас. Чем вы занимаетесь? Почему нетерпимы к коррупции настолько, что стали внештатным агентом НАБУ?
— Всю жизнь занимаюсь бизнесом. В частности, десять лет назад импортировал машины в Украину. В полной мере ощутил на себе, насколько у нас все коррумпировано, особенно на таможне. Я привозил машины в Одессу. Не дашь взятку — не можешь забрать свой автомобиль из порта и растаможить. Кому такое понравится?
Поскольку я много путешествовал и видел, что в европейских цивилизованных странах бизнес ощущает себя в безопасности и что там закон равен для всех, конечно, хотел, чтобы так же было в моей стране.
Когда начался Майдан, был активным участником протестов. После этих рек крови на Институтской и стольких убитых стал отторгать коррупцию даже физиологически. С тех пор решил не давать никаких взяток. И не давал их ни разу.
Позже не счел возможным сидеть дома, когда в стране идет война, поэтому принял решение пойти добровольцем на фронт. В апреле 2014 года подал документы в военкомат, но оттуда не было ни ответа, ни привета на протяжении нескольких месяцев, поэтому решил ехать «дикарем» в Бахмут. Там попал в батальон «Донбасс» к Семену Семенченко. В октябре 2015 года сдал оружие и вернулся к мирной жизни.
А сотрудничество с НАБУ началось само собой. Когда эту структуру только создавали, решил, что буду всеми возможными способами помогать детективам в охоте на топ-коррупционеров. Потому что коррупция — это рак, разъедающий нашу страну изнутри. Если Россия — это внешний враг, оккупировавший наши земли и убивающий наших граждан, то коррупция — это внутренний враг, который, по моему мнению, гораздо опаснее внешнего. Это наш второй фронт. Народные депутаты, министры, чиновники, то есть люди, обличенные властью и обязанные защищать интересы обычных украинцев, создают коррупционные схемы вместе с олигархами и думают только о личном обогащении. У меня к ним отношение исключительно негативное. И я никогда не смирюсь и буду с ними бороться, пока у меня хватит сил.
В тот период у меня не было конкретных мыслей о том, чтобы пойти работать в НАБУ. Работа в госструктуре не для меня. И вот так совпало, что ко мне обратился мой близкий друг с просьбой помочь его знакомому — прокурору ГПУ Матюшко, предлагавшему 10 тысяч долларов за то, чтобы пройти конкурс и трудоустроиться в НАБУ.
— Чем вы могли помочь?
— В состав конкурсной комиссии вошли мои знакомые по Майдану, в частности Алексей Гриценко.
Решение было для меня очень болезненным. Этот прокурор, обладавший столь низкими моральными качествами, вполне мог пройти конкурс и без взятки. И стал бы детективом или, что еще хуже, руководителем отдела. То есть попал бы в структуру, на которую я, как и многие граждане Украины, возлагал большие надежды. И я понимал, что просто не прощу себе, если утаю его просьбу. С другой стороны, я должен был предать друга, сдав его знакомого НАБУ. Это был очень тяжелый выбор. Сначала я решил отморозиться: сказать, что не могу помочь. И пусть эта ситуация развивается сама. Но при этом понимал: если этот человек пройдет конкурс и займет должность, это будет уже моя ответственность. Три дня не мог решиться пойти в НАБУ. Но в итоге пошел и написал заявление. Это преступление было зафиксировано, прокурор ГПУ получил два года тюрьмы за взятку. Но он сейчас находится в розыске. Вот с тех пор и началось мое сотрудничество с НАБУ.
— Они вас пригласили работать или вы предложили свои услуги?
— Да всё как-то, знаете, само собой произошло. Просто, когда я увидел людей, которые там работают, я им поверил. Это были не продажные силовики, как многие в СБУ и в полиции. Эти ребята действительно мечтали создать что-то новое, что будет защищать интересы не олигархов, а граждан Украины.
С тех пор, когда по роду своей деятельности я сталкивался с какими-то коррупционными ситуациями, то сообщал об этом в НАБУ. И участвовал в той или иной роли примерно в двадцати эпизодах. Из последних: в июне прошлого года ко мне обратились доверенные люди Злочевского с просьбой за 5 миллионов долларов закрыть уголовное дело против него. Все они были задержаны в момент передачи взятки. Но сумма была уже 6 миллионов долларов, потому что еще миллион посредники планировали поделить между собой.
Читайте также: НАБУ показало «самую большую в истории Украины задокументированную взятку правоохранителям»
— Шумная была история. А как обстояло дело с вашей безопасностью?
— В некоторых операциях меня легендировали, там были свои нюансы. Но не могу много об этом рассказывать, потому что мне запрещено оглашать формы и методы оперативной деятельности.
Иногда мне обеспечивали охрану. Потому что, к примеру, когда на взятке попался известный одесский контрабандист Альперин (он предлагал мне 800 тысяч долларов за помощь в закрытии уголовного дела, которое расследовали в НАБУ), то оперативным путем была получена информация о том, что он провел переговоры с наемными убийцами о моем физическом устранении. Ему озвучили сумму за эту услугу — 200 тысяч долларов. Тогда меня в течение трех месяцев охраняли вооруженные люди. Но Альперин то ли раздумывал, то ли искал тех, чьи услуги стоят дешевле. В общем, не дал отмашки киллерам, которые были у нас на контроле. Тогда решили не рисковать, ведь он мог найти еще кого-то, а мы не смогли бы это проконтролировать. Его просто вызвали и поставили в известность о том, что знают о его намерениях и чтобы он ни в коем случае не помышлял о каких-то действиях.
Читайте также: НАБУ поймало одесского «короля контрабанды» Альперина на сделках с возвратом НДС
Что касается моего статуса, то согласно нашему законодательству я обличитель. Это человек, который, узнав о коррупционных преступлениях, сообщает об этом НАБУ и затем помогает детективам зафиксировать преступление.
— Вы заявили как-то, что бюджет Украины сэкономил на вас много денег. Это о чем?
— О том, что на встречи к коррупционерам я приезжал на своем презентабельном Mercedes. Ведь штатных агентов НАБУ приходится для такой работы экипировать не только iPhone последней модели, но и покупать хорошие машины или брать их в аренду, то есть тратить на это бюджетные деньги. А у меня все это было, поэтому казна страны сэкономила на мне.
— За вами тянется серьезный шлейф. Вас называют и мошенником, и аферистом, и банковским кидалой. В 2010 году вас включили в список неблагонадежных заемщиков банков. Журналисты, изучившие вашу биографию, приводят много весьма нелицеприятных фактов.
— Да, у меня был ряд банковских кредитов, но на сегодня абсолютно все они закрыты. Да, я судился с банками, начиная с 2008 года, когда наступил кризис и банки в одностороннем порядке изменили проценты по кредитам. Но в настоящее время никаких долгов и кредитов у меня нет. Эту информацию легко проверить.
— Еще одна цитата: «Я по ряду вопросов также сотрудничаю с ФБР». Можно подробнее об этом?
— У нас было одно дело. Но я, наверное, не могу говорить, о ком и о чем идет речь, потому что по данному делу ФБР также проводит расследование. А я на определенном этапе привлекался к нему.
— Давно?
— В 2017 году, если не ошибаюсь.
— Как ФБР на вас вышло? Вы же были засекречены. До определенного момента о вас никто не знал.
— Если честно, просто не помню, как мы начали работать. Либо они на меня вышли, либо я на них.
— Кем вы были в батальоне «Донбасс»? Об этом периоде тоже самые противоречивые сведения — от пресс-секретаря до личного водителя Семенченко. В 2014 году, когда вы баллотировались в нардепы по округу № 66 в Житомирской области, указали, что вы «начальник командно-штабной машины».
— Изначально я был водителем-стрелком 2-го взвода 2-й роты батальона. Осенью меня перевели на штабную должность — оператором группы анализа и координации действий батальона «Донбасс».
— В каких эпизодах горячей фазы войны участвовали?
— Похвастать участием в освобождении городов не могу. Я приехал на фронт в июле. Поскольку не был оформлен, мне поначалу даже оружие не выдавали. Ничем не занимался, просто находился на базе батальона. Когда был запланирован штурм Попасной, Семен меня отправил в Киев оформляться, дескать, лучше не идти на штурм неоформленным, потому что на мои посты в Facebook стали обращать внимание журналисты. Таким образом пропустил штурм Попасной. И освобождение Лисичанска тоже, поскольку за четыре дня физически не успел оформить в Киеве все документы и собрать справки. 24 июля был штурм. А я приехал в Лисичанск 26-го или 27 июля, когда город был освобожден. Тогда мне уже выдали оружие.
Еще можно сказать, что мне повезло, потому что когда весь батальон поехал в Иловайск, наш взвод оставили в Попасной охранять гаубичную батарею. После Иловайска была ротация и восстановление батальона. Потом мы выполняли задачи в Луганской области по охране ряда блокпостов. А в Дебальцево я оказался проездом, потому что в тот момент уже был, можно сказать, адъютантом Семена, много времени проводил с ним в штабе сектора АТО, расположенном в Славянске. То есть была такая вялотекущая деятельность.
— Пишут, что вы участвовали в переговорах с россиянами, когда обменивали пленных или забирали тела погибших.
— В Дебальцево у нас была возможность обменять наших ребят. Я вел эти переговоры и ездил на обмен. Там присутствовали, насколько понимаю, работники ФСБ или ГРУ Российской Федерации.
— Не пытались вас завербовать?
— Нет. Наоборот, я пытался. Тогда мы испытывали острый дефицит в запчастях для бэтээров и танков. И вот как-то предложил одному руководителю этих незаконных вооруженных формирований: «Слушай, не хочешь создать небольшую войнушку, видимость какого-то боя? Ты якобы потеряешь танки бэтээры, а я тебе заплачу за это». Уже не помню, честно говоря, сумму. Может, 50 или 60 тысяч долларов. Но, к сожалению, эти планы не были реализованы, потому что, наверное, его арестовали. Может, этот разговор прослушала ФСБ. Ведь все его телефоны через пару дней были отключены. Я больше никогда с ним не связывался.
— Вы всерьез были готовы заплатить такую сумму?
— Абсолютно всерьез. Новый танк стоит миллион долларов. У меня есть друзья, которые занимаются этим бизнесом — поставками запчастей на бронетанковые заводы. Они мне сказали, что готовы покупать запчасти.
— Не буду даже скрывать, что очень плохо отношусь к Семенченко. Он мне категорически несимпатичен.
— Да без проблем, это ваше право.
— Как развивались ваши отношения после демобилизации? Вы в одном интервью сказали: «Я остаюсь негласным помощником Семенченко». Вы сотрудничали?
— Мы не были близкими друзьями, которые не разлей вода, но сохраняли товарищеские отношения.
Я участвовал вместе с ним в блокаде «торговли на крови» в феврале 2017 года (тогда были заблокированы три железнодорожных ветки, по которым уголь с оккупированных территорий шел в Украину. — Авт.), в еще каких-то протестных акциях против власти Порошенко. То есть как бы такие общие интересы.
— Сотрудничество с НАБУ — это хобби. В какой сфере ваш бизнес?
— Основной бизнес — это прокат автомобилей, а также предоставление юридических консультаций и консультаций по ведению бизнеса. Я физическое лицо — предприниматель.
— Вы богатый человек?
— К сожалению, не могу себя таковым назвать. Я представитель среднего класса. Деньги зарабатываю, но точно не какой-то миллионер-миллионер.
— Однако в интервью вы спокойно рассказывали о том, что совершенно недоступно среднему украинцу, — как ходили на яхте по Средиземному морю, отдыхали на Мальдивах. Вы легко поддерживаете беседу про отдых в Монте-Карло, Bentley, яхты, вертолеты и другие атрибуты миллионеров. Вы знакомы с дочерью Тигипко и женой Онищенко. Красивая жизнь…
— С дочерью Тигипко я познакомился, когда увлекался конным спортом. Лошадь купил за 5 тысяч долларов. Не сказать, что это какие-то космические деньги. В месяц ее содержание обходилось долларов в 500. В конном клубе завел много знакомств. Там были и действительно богатые люди.
Что касается отдыха на яхте в Средиземном море, то меня туда пригласили знакомые. Недельная аренда 50-метровой яхты обошлась им в сумму порядка полумиллиона долларов. Такие деньги точно не моя история.
С известным бизнесменом Марком Гинзбургом познакомился, когда мне было 24 года (сейчас мне 38 лет), и начал сотрудничать. Как познакомились? Я занимался тогда конференц-сервисом, то есть организацией конференций и семинаров. Как-то увидел, что на берегу Киевского моря за забором стоит недостроенная большая гостиница. А рядом отель, где как раз проходил семинар, который я организовывал. Спросил у охранника: «Что это за гостиница? Почему не достраиваете?» Охранник объяснил, что руководство пока решило заморозить стройку. Попросил связать меня с руководством, чтобы встретиться и объяснить свою позицию. Охранник связал меня с директором компании «МТН», владельцем которой является Гинзбург. Я стал убеждать этого человека в том, что нужно объект достраивать, так как он точно перспективный. Он заинтересовался моим аргументами, передал их Марку, который в тот момент находился в Штатах, где в основном живет, и попросил подготовить детальную презентацию к приезду Марка в Киев. Через несколько месяцев Марк прилетел и собрал расширенную встречу с участием совета директоров компании. Я достаточно хорошо подготовился к этой презентации — аргументы, плюсы-минусы, бизнес-план, расчеты. Несмотря на юный возраст, я уже был довольно сильным профессионалом в этой сфере, хорошо знал рынок и клиентуру. В конце концов Марк принял решение все-таки разморозить данный проект и поручил мне его реализацию. Что я и сделал. Проект был запущен летом 2009 года и по сегодняшний день успешно функционирует.
— В одном интервью вы сказали: «Для участия в операциях по документированию топ-коррупционных преступлений нужно быть хорошим психологом, актером и переговорщиком, использовать техники нейролингвистического программирования, а книгу „Язык жестов“ Алана Пиза читать на ночь вместо Библии». Кто вас готовил к такой деятельности? Ведь вы, по сути, исполняли роль.
— На самом деле я не учился в театральном училище и не проходил никаких тренингов в НАБУ. Играть роль — это, наверное, мои природные способности к такому виду деятельности. Вот и все.
Но провокациями преступлений никогда не занимался, потому что это запрещено законами. Всегда всячески уклонялся от такого.
— Насколько я поняла, вы в бизнес-среде сейчас «нерукопожатный».
— Действительно, достаточно сложно стало вести бизнес, особенно запускать какие-то новые проекты, потому что, к сожалению, ни при Порошенко, ни при Зеленском коррупция не была уничтожена. Она по сегодняшний день пронизывает абсолютно все государственные органы. Многие бизнесмены принимают для себя решение работать в условиях, какие есть. Если, допустим, СБУ наезжает, то проще дать им денег, как это делает большинство, но не иметь проблем. Могу понять таких бизнесменов, ведь им нужно платить людям зарплату
Иногда доходило до смешного. Вот мы отдыхали общей компанией. И люди, с которыми у меня нет общего бизнеса, потом, выставляя снимки в Facebook, просто обрезали меня на фотографиях.
— Ваша работа как-то была вознаграждена? Все-таки вы участник резонансных спецопераций, где фигурировали огромные суммы.
— Я благодарен и президенту, инициировавшему изменения в Закон «О предупреждении коррупции», и депутатам, проголосовавшим за него. Там сказано о введении дополнительной юридической защиты и гарантиях для обличителей коррупции. Что касается вознаграждения (помните призыв Зеленского на билбордах «Сдай коррупционера — получи десять процентов»?), то в законе сказано, что обличитель может получить вознаграждение за информацию в случаях, когда государству в результате коррупционных преступлений нанесен ущерб более 10 миллионов гривен. То есть если в суде будет доказана вина подозреваемых в деле Злочевского, я имею право получить десять процентов от шести миллионов долларов.
— После того, как вас рассекретили в 2018 году, вы написали: «Моя высочайшая квалификация и достойный опыт как-то пригодятся этой структуре». Как вас еще можно использовать?
— Даже не знаю, что вам сказать. Пишу книгу о своей охоте на коррупционеров. Думаю, она будет полезна как рядовому читателю, так и детективам и начинающим штатным агентам НАБУ.
— Вам огласили подозрение, но вы на свободе. Что дальше?
— Насколько знаю, стоит задача — посадить меня в СИЗО любой ценой.
— Готовы к такому развитию событий?
— Думаю, что мало кто может сказать, что действительно готов к худшему варианту. Понимаю, что меня судят не за то, что я делал, а за то, кем являюсь. Ну, о`кей. Эта система коррумпирована, она защищается и нападает на каждого, кто пытается ее разрушить. Поэтому, к сожалению, имеем то, что имеем.
— В каком смысле — кем вы являетесь?
— Я остаюсь охотником на топ-коррупционеров. И у меня за эти пять лет появилось огромное количество очень богатых и очень влиятельных врагов. Думаю, что в данном вопросе совпали интересы многих нехороших людей, которые хотели меня убить и вынашивали такие планы, но они, слава Богу, были раскрыты. Может, сейчас они как минимум пытаются меня очернить, чтобы в предстоящих судебных процессах я отказался от каких-то своих показаний. Не знаю, на что они надеются. Если меня отправят в СИЗО, не исключаю, что будут выдвигаться какие-то кулуарные требования. Например, в деле того же Злочевского в обмен на мою свободу. Не исключаю, что такое тоже будет. Посмотрим.
— Вы к таким торгам готовы?
— Сразу вам скажу, что в таких торгах никогда участвовать не буду, потому что мне гораздо важнее моя принципиальная позиция. Моя совесть чиста. Знаю, что никаких злодеяний не совершал и не планировал того, в чем меня обвиняют. Рано или поздно правда восторжествует. Они не смогут долго раскачивать эту ситуацию без единого факта. Но не исключаю, что суд может вдруг принять решение отправить меня в СИЗО. Тогда уже адвокаты будут бороться и доказывать мою невиновность. Думаю, они справятся.