Президент Украины подал в Верховную Раду законопроект о деолигархизации, который уже наделал много шума среди депутатов и экспертов.
В своем обращении Владимир Зеленский отметил, что это лишь первый шаг для создания фундамента для противодействия олигархическому влиянию. Он отметил, что нельзя владеть депутатами, министрами и любыми другими чиновниками. Таким образом официально признал наличие в Украине олигархов и их влияния на политику, а также тот факт, что этого больше не будет.
Многие эксперты и депутаты отчаянно критиковали законопроект, который должен преодолеть олигархию. Упрекая его авторов в несоответствии некоторых пунктов Конституции и высказывая подозрение, что это не что иное, как передел сфер влияния в Украине.
Один из авторов законопроекта — министр юстиции Денис Малюська. Журналист «ФАКТОВ» встретилась с министром и узнала, кого наделили правом вносить почти всесильных олигархов в соответствующий реестр и о последствиях для членов этого закрытого клуба.
— В Украине впервые за 30 лет разработан законопроект об олигархах. Почему решили бороться с данным явлением именно сейчас?
— Это было решение президента. Насколько я понимаю, оно принималось по результатам заседания Совета национальной безопасности и обороны. Я на нем не присутствовал, поэтому деталей не знаю. К процессу работы над законопроектом я уже включился на этапе, когда офис президента начал работать над этой идеей.
— Венецианская комиссия предоставила выводы к нему?
— Нет. Этот законопроект буквально две недели назад был финализирован и зарегистрирован в Верховной Раде. Поэтому даже физически сложно ожидать от них столь быстрой реакции. Если бы его и направили в Венецианскую комиссию, то пришлось бы ждать примерно полгода на вывод. Президент ожидает получить результат быстрее.
Читайте также: Неотложный закон «об олигархах»: появился текст документа
— Планируете обращаться к коллегам из Венецианской комиссии?
— Я — нет. Наверное, этот вопрос будет решаться президентом или, возможно, парламентом. Мы действительно обращаемся к Венецианке в случаях, когда у них есть большая длительная экспертиза, в том числе в части судебной реформы, где мы довольно часто «сверяем часы». Олигархи — достаточно эксклюзивная история, поэтому я не уверен, насколько была бы полезной позиция Венецианский комиссии. Прежде всего, учитывая потерю времени, необходимого для принятия закона.
— Насколько я поняла, закон об олигархах — украинское ноу-хау. Все же опыт каких-то стран брался за основу при работе над этим документом?
— Конечно, мы смотрели, что делали другие страны, чтобы понять, насколько их рецепты пригодны для получения быстрого результата в Украине. Однако таких «готовых рецептов» не нашли. В других странах или силовики «сравнивали с асфальтом» олигархов, или же это был длительный процесс постепенной демонополизации рынков и применения классических инструментов. Правда, он длился десятки лет. Какого-то быстрого инструмента, который бы предлагал в рамках закона и без злоупотреблений силовиками достичь нужного результата, нам найти не удалось, поэтому действительно было предложено нечто оригинальное.
— Юридического определения понятия олигарх не существует ни в одной стране мира. Это, скажем так, фигура речи. Как вам удалось обойти статью 24 Конституции: «Граждане имеют равные конституционные права и свободы и равны перед законом. Не может быть привилегий или ограничений по признакам… имущественного положения».
— В нашем законопроекте нет каких-то ограничений по признакам, в том числе и имущественного положения. Для лучшего понимания приведу читателям такой пример: если у меня нет денег, то я не смогу сесть и поехать в коммунальном автобусе, потому что не пустят, а тот, у кого есть деньги, купил билет и поехал. Как считаете, это дискриминация по имущественному положению?
— Нет, поскольку речь идет о предоставлении оплачиваемых услуг.
— В законопроекте о деолигархизации государство тоже предоставляет доступ к общему ресурсу, например, к лицензиям, количество которых ограничено. Это тоже услуга, ведь государство предоставляет кому-то право пользования в первом случае автобусом, а во втором — частотами на телевизионную трансляцию.
— В законопроекте прописаны четыре критерия для определения олигарха, один из которых — участвует в политической жизни. Правда, наши олигархи в основном это делают кулуарно. Как доказать их причастность к политической жизни?
— В законопроекте есть четкие механизмы, как установить участие в политической жизни. Прежде всего, из-за наличия связанных лиц. Если такой человек занимает должность, перечень которых есть в законе, это и есть доказательство участия в политической жизни. В Украине немало олигархов имеют связанных лиц, являющихся должностными лицами, или сами занимают такие посты. Закон достаточно четко сформулирован. Большое количество тех, кого в народе принято называть олигархами, под эти признаки попадают. В том числе и по признаку участия в политической жизни.
— Приведите, пожалуйста, примеры таких связанных лиц.
— Если у олигарха бизнес-партнер — народный депутат, и они владеют одной компанией, то есть являются совладельцами — все, этот олигарх подпадает под признак «участие в политической жизни». Ведь его бизнес-партнер является народным депутатом.
Читайте также: «Просто купить землю у государства не получится»: почему — объясняет министр агрополитики Роман Лещенко
— Еще один критерий для определения олигарха: имеет значительное влияние на СМИ. Однако многие владельцы телеканалов говорят, мол, я не влияю на медиа — это редакционная политика. Как отличить эти два понятия?
— Для того чтобы соответствовать критерию, достаточно быть в числе владельцев СМИ. Все понимают, что сейчас топовые медиа дотируются. То есть не являются классическим бизнесом и не приносят прибыли своим владельцам. Собственно, они практически никогда не были прибыльными. Логичный вопрос: почему у нас есть такие благотворители, которые на протяжении многих лет выделяют далеко не малые средства на дотации для крупных медиа? Очевидно, они используют свою собственность. И используют ее в качестве политического оружия, которое применяется, когда они кого-то, условно говоря, «мочат» или наоборот рекламируют и защищают. Иногда это оружие ждет своего часа. Когда, например, канал выглядит вполне нейтральным, но только бизнес-интересы владельца будут затронуты, он заработает на полную как источник пропаганды. Поэтому это оружие должно быть, скажем так, деактивировано. В том смысле, что СМИ должны стать бизнесом и перестать быть оружием олигархов, которое применяется или потенциально может быть использовано. Чтобы в конце концов у нас исчезло решающее влияние олигархов на политику.
— Но мы все понимаем, что в таком случае с рынка будут вынуждены уйти многие СМИ. Они просто не смогут существовать.
— С одной стороны, те, кто свою бизнес-модель прописал как пропагандистский инструмент, который не может существовать в рыночных отношениях, возможно, исчезнут. С другой стороны, бизнес-модель многих медиа, потерявших дотации олигархов, продумают так, чтобы они стали более цивилизованными, объективными и защищенными от олигархов. У них появится цель заинтересовать зрителя, а не удовлетворить запросы владельца.
Также у нас появятся другие независимые СМИ, которые продумают и настроят бизнес-модель так, чтобы она работала в рыночных условиях. Сейчас независимым СМИ конкурировать с олигархическими крайне сложно, даже невозможно. Априори выигрывает то медиа, которое условно имеет бюджет 100 млн, а не 1000 долларов. Да и небольшое медиа никогда не вырастет до того, где бюджет несколько миллионов. Ситуация должна измениться после применения этого закона.
— Что бы вы ответили экспертам, которые считают, что этот законопроект не об деолигархизации, а о медиарейдерстве, потому что он слишком сконцентрирован именно на нем?
— Этот законопроект сконцентрирован на олигархах, а не на медиа. Только олигарх начинает соответствовать прописанным в документе признакам, его включают в реестр, и дальше запускаются понятные и очевидные механизмы. Никто не заставляет олигарха продавать медиа. Нравится ему такой актив — оставляйте. Но этот олигарх попадет в реестр и будет подавать декларацию. Также контакты высокопоставленных чиновников с таким человеком будут открытыми. В отношении такого лица применят и другие запреты: ему нельзя участвовать в большой приватизации или финансировании политических партий.
Еще раз подчеркиваю: никто ни у кого медиа не отбирает. Кто-то хочет держать такое оружие в кармане — пожалуйста. Правда, придется стать значительно прозрачнее.
— Если медийные активы лица, подозреваемого в олигархии, перейдут к человеку с безупречной деловой репутацией, то нового владельца СМИ уже не будут рассматривать как возможного олигарха?
— Нет. Это специально прописали в законопроекте.
— Напрашивается вопрос: а если новым владельцем станет 25-летний троюродный племянник олигарха?
— Да, есть момент, что олигархи захотят переписать свои активы, в том числе и медиа, на подставных лиц. Но им это сделать будет сложно. Потому что добросовестность и репутация нового владельца — это характеристика, которая подлежит проверке. В том числе и по признаку добросовестности репутации и того факта, что медиа должны быть проданы новому владельцу по рыночной цене. К слову, происхождение средств, за которые кто-то будет покупать эти активы, должно быть документально подтверждено. Я сомневаюсь, что у олигархов есть так много троюродных племянников и других родственников, чьих официальных доходов хватит, чтобы заплатить за такие медиа. Слишком много рисков. Собственно, поэтому олигархи пытаются ключевые медиаактивы регистрировать на себя и собственные компании, а не на подставных лиц. Поскольку это создает очень много рисков.
— Кто будет контролировать продажу таких активов и исследовать репутацию покупателей?
— Целью закона не является контроль продаж медиа. Задача для юристов, обслуживающих олигархов, выписать соглашения и структуру собственности таким образом, чтобы лицо, которое сейчас подпадает под дефиницию олигарха, на момент вступления в силу закона ей уже не отвечала. Юристам работы прибавится, но рано или поздно все же будет хороший результат. Думаю, в финале и сами олигархи должны остаться довольны, поскольку участие в политике генерирует очень много рисков. Поэтому им спокойнее будет оставаться только бизнесменами.
Читайте также: Сергей Фурса: «В законопроекте „об олигархах“ я увидел только одно — дешевый популизм»