Всемирно известный джазовый музыкант дал сольный концерт в Киеве
Очень приветливый Игорь Бутман совершенно не похож на мэтра джаза, которого уже в 20 лет называли открытием года. Сейчас ему 46, и он всемирно знаменит, но при этом совершенно не обращает внимания на «звездную» мишуру — машины, гостиницы и рестораны. Правда, поесть перед концертом для саксофониста — дело святое. Говорят, даже начало киевского выступления Бутмана задержали на 15 минут, потому что мэтру надо было перехватить пару бутербродов и разыграться.
За день до выступления в зале бывшего Октябрьского дворца столицы Бутман давал концерт в Варне. До этого — в Америке и Гватемале. И уже наутро после аншлагового приема в Украине он улетел в Москву…
- Как человека, близкого к спорту, хочу поздравить вас с тем, что зимняя Олимпиада 2014 года пройдет в Сочи. Вы ведь были в составе официальной делегации в Гватемале, где и определился «хозяин» игр.
- Спасибо большое! Я до сих пор полон впечатлениями от поездки в Гватемалу. Конечно, огромное количество уважаемых людей очень хотели привезти Олимпиаду в Россию. Ведь даже во времена Союза никогда у нас не проходили зимние Олимпийские игры. И это при том, что российские спортсмены — одни из сильнейших в зимних видах спорта.
- Чувствовали, что таки России, а не Корее или Австрии, отдадут предпочтение?
- Да я вообще, когда выступаю в любых соревнованиях, рассчитываю только на победу. Как известно, только это может быть двигателем всего. По правде говоря, у Кореи была очень сильная презентация. Но нашими «козырями» стали олимпийские чемпионы, приехавшие в Гватемалу, и… президент России Владимир Путин. Он задал ТАКОЙ тон, что после него ни одна делегация уже не смотрелась.
- А я думала, вашим «козырем» был привезенный из Москвы каток.
- И это, конечно, тоже. Самолет со специальным оборудованием для установки катка прилетел за несколько дней до презентации. Мы сказали организаторам: вот, вы сетуете, что у нас нет катков, а мы его даже в Гватемалу привезли! Все были в шоке!
- Вы на лед стали?
- Конечно! И все российские министры стали на лед.
- А Путин?
- Он — нет. Но вся остальная делегация, вплоть до губернатора Краснодарского края, играла в хоккей.
- Ну, для вас хоккей, я так понимаю, — родной вид спорта.
- Все мое детство прошло на хоккейном поле. Правда, сначала я играл в… фигурных коньках, ведь достать хоккейные даже в Питере было большой проблемой. А уже когда перешел в юношескую сборную СКА «Ленинград», где тренировался шесть лет, получил настоящее хоккейное обмундирование.
- И все-таки лед вы оставили…
- Пришел момент, когда мне нужно было выбирать: либо становиться профессиональным музыкантом, либо — хоккеистом. Я запросто мог остаться в СКА, но, отличаясь прирожденной ленью, все же решил, что музыка мне подойдет больше. К тому же, думал я, карьера спортсмена гораздо короче, чем у музыканта. И выбрал музыку, с которой у меня получалось достаточно хорошо, да и удовольствие от этого получал колоссальное! В 15 лет я поступил в Ленинградское музыкальное училище имени Мусоргского по классу саксофона. Родители мой выбор одобрили. Хотя отец, с которым мы вместе ходили на все хоккейные матчи, немного переживал, но в конце концов с пониманием отнесся к моему решению. Так что коньки и походы на концерты — самые яркие впечатления детства.
- Увлечение спортом сказалось и на вашем блестящем выступлении в телепроекте «Звезды на льду».
- Как-то в Турине у нас было хоккейное сражение между сборной артистов и мастерами. Со мной играли братья Крестовские (»Уматурман»), Сергей Мазаев, Степан Михалков. А против — знаменитые Александр Якушев, Виктор Шалимов, Вячеслав Фетисов. Сыграли мы отлично — вничью, 9:9! Тогда-то меня и увидел руководитель «Звезд на льду» Илья Авербух, с которым мы были знакомы еще по Олимпиаде в Афинах. Заметив, что я прилично катаюсь, он сделал мне предложение поучаствовать в проекте. Я согласился практически не раздумывая. Мне было просто интересно. Даже несмотря на колоссальные физические нагрузки — мы ежедневно тренировались — и периодические гастроли.
- Действительно, надо же как-то зарабатывать себе на жизнь…
- Все музыканты живут именно так. Ничего в этом странного нет. Просто кто-то зарабатывает больше, кто-то меньше. Знаете, все в мире относительно. Три волоса на голове — это мало, но для кого-то и они — шевелюра. То, что я со своим биг-бендом действительно много езжу и наш гастрольный график расписан по дням, — чистая правда. В этом смысле нам, может, повезло больше других.
- Тем более что вы сами себе еще и продюсер.
- И так тоже живут очень многие музыканты. К примеру, у Дюка Элингтона не было продюсера — он занимался всем сам. Конечно, если находится человек, который тебя обхаживает, подносит, ублажает, — отлично. Но я все делаю сам. И не жалуюсь. Даже концертные костюмы подбираю. Хотя я совершенно не раб вещей. Просто в чистом костюме играть лучше, чем в грязном. То же касается и рубашек. С бабочками — сложнее. Я все время их теряю, а потом нахожу в самых неожиданных местах — в саксофоне, чехле…
- Сколько часов в день вы занимаетесь музыкой?
- Когда только начинал играть, — целый день. Причем я не смотрел на часы, просто гонял гаммы. Сейчас мне нужно полтора часа, чтобы держаться в форме и приносить интерес самому себе. Чем больше занимаешься, тем больше неожиданностей тебе преподносит твой же аппарат.
- В смысле — саксофон?
- И он тоже.
- Кстати, сколько у вас инструментов?
- Дайте подумать… 11! Три тенор-саксофона — самые любимые. Все они хранятся дома, в Москве. Вообще, саксофон — капризный инструмент.
- Как женский характер?
- Да ну! У саксофона характер гораздо лучше! Впрочем, не сравнить его и с вредным мужским характером. Саксофон просто лучше, чем человеческая натура. Честнее, во всяком случае…
- Что это за история с подпольной записью альбома в питерском Дворце пионеров?
- Это было в 1970-х годах, когда рок считался практически запрещенным. Известный питерский музыкант Сергей Курехин, в ансамбле которого я играл, познакомил меня с Виктором Цоем и Борисом Гребенщиковым. Это была совершенно особая, не похожая на других творческая компания. Тогда все повально увлекались карате и кунг-фу. Ими и Цой занимался, и я. Мы постоянно обсуждали какие-то боевые моменты, и только Гребенщиков оставался пассивен — он спортом не интересовался. Прекрасное было время… Вот тогда в Доме пионеров с Гребенщиковым и Цоем мы и записывали альбом «Подземная культура». Пробирались во Дворец какими-то окольными путями: я выходил на три остановки раньше положенного, шел дворами и смотрел, чтобы за мной никто не следил. Записывать самиздат тогда было запрещено.
- И что, ни разу не засекли?
- Думаю, на самом деле никого мы не интересовали. Хотя «Кино» Цоя уже набирало популярность. Записи крутились на пленках, бобинах, и мы все мечтали о мировой славе…
- Ну вам-то грех жаловаться. Даже знаток джаза Билл Клинтон называет вас лучшим саксофонистом в мире!
- Я познакомился с Биллом Клинтоном в 1995 году в Москве. До этого времени, несмотря на то, что жил в Америке и был достаточно известным музыкантом, ни разу с ним не встречался. Когда в России готовились к приезду Клинтона, решили пригласить меня выступить на званом ужине в Грановитой палате Кремля и попросили сыграть одну-две вещи. Мы исполнили три, и Клинтон аплодировал нам стоя. Потом мы познакомились, он много расспрашивал о моем инструменте. Через пять лет я вновь играл перед ним в Москве. Потом летал в Америку. К слову, недавно в Ялте я снова выступал на встрече, где был и Клинтон.
- В общем, стали друзьями.
- Мы не перезваниваемся, но регулярно переписываемся по электронной почте. Мистер президент всегда хочет знать, где я нахожусь, где выступаю. Но вместе мы ни разу не играли: по-моему, Клинтон давно уже не практикует. Кстати, недавно вышел составленный им диск «Коллекция Билла Клинтона», куда он включил и мою композицию «Ностальжи».
- Это правда, что ее автор неизвестен?
- Да. Я не сел и не записал ноты, просто наиграл мелодию, которую, как мне показалось, уже где-то слышал. Хотя, может, это было во сне… Похожую историю мне как-то рассказывал и Олег Лундстрем.
- Его оркестр в советские годы считался эталоном музыкального вкуса.
- Меня звали туда несколько раз. В первый — я отказался. Оркестр Лундстрема вначале был больше похож на эстрадный. Там пели Ирина Понаровская, Алла Пугачева, кто-то танцевал. Меня это не интересовало. Но когда оркестр перешел только на джаз, я переехал в Москву. Работать в оркестре мне было легко. Я играл на саксофоне и больше ничего не делал. Лундстрем был абсолютно демократичным человеком, ни на кого не давил. Когда я пришел туда работать, солисткой была Ирина Отиева. Но потом всех иногородних выкинули.
- Не могли уже вам квартиру в Москве организовать?
- В 1983 году сложно было 23-летнему саксофонисту организовать квартиру в столице. Через несколько лет я это сделал сам, поступив в коллектив, о котором долго мечтал. В «Аллегро». И проработал там три года. А потом уехал в Америку. Из-за любви…
- ???
- Я женился на американке Айлин, с которой познакомился на собственном концерте. Правда, ее ответа на предложение о замужестве мне пришлось дожидаться целых пять лет. И когда она таки согласилась, я уехал к ней в Бостон.
- Разумеется, прихватив с собой саксофон?
- А вот его-то мне как раз и не разрешили вывезти. Это сделал немного позже мой друг, американец. Вообще, история с моим отъездом из Москвы — самый смешной эпизод жизни. Когда проходил паспортный контроль, женщина-таможенница стала на меня орать, что я не оформил багаж. Я был в шоке! Со мной была лишь одна спортивная сумка зеленого цвета, в ней лежали ботинки, трусы и ракетки для бадминтона, которые мне надо было передать. Я показываю сумку и говорю, что больше у меня ничего нет. Тогда она спрашивает: «А что везете в подарок жене?» Отвечаю: «Я сам для нее подарок». Таможенница так смеялась, что я не мог ее остановить. Потом история повторилась с точностью до наоборот. Я развелся с американкой, женился на москвичке и переехал в Россию. Меня все время колбасит… Так что страны меняю исключительно из-за любви.
- Возвращались опять с одной сумкой?
- Да, только уже другого цвета и с другими ботинками.
- Никогда не жалели, что вернулись в Россию?
- Там было неплохо, но и в России тоже. Жалеть, в общем, не о чем. Тем более я часто езжу в Америку. В Нью-Йорке у меня есть квартира, которую я сдаю. А когда приезжаю, живу в доме у своего друга. Так что с этим все в порядке…
- Намекая на ваш юмор, вас называют Романом Карцевым в джазе.
- Это большой комплимент. Я действительно с улыбкой отношусь ко многому в жизни. В том числе и к происходящему со мной. Для полного закрепления моей репутации юмориста расскажу историю. Музыкант-педагог отыграл концерт, потом хорошо отдохнул, а наутро к нему приходит ученик-трубач. Педагог начинает объяснять: «Видишь, это труба, это раструб, вот клапана. Понял?» А у самого сухо во рту… «А вот здесь мундштук», — продолжает мэтр. «Ну а теперь дуй!» Юноша удивленно: «Куда дуть?» Он: «В магазин!» Но параллелей прошу не проводить.
- Это вы про магазин?
- И про хорошо выпить.
- Не пьете?
- Почему же? После концерта — можно. Бывает, с музыкантами садимся за стол. Но до — табу. Не то что играться не будет, просто перестаешь себя контролировать.
- Но ведь импровизация и не предусматривает контроля?
- Ну что вы! Хорошая импровизация — это стопроцентный контроль. Иначе и быть не может. Каждая часть тела должна работать в нужном направлении. Ты должен полностью владеть собой!
- Недавно видела в светской хронике фото: вы с восьмилетним сыном Даниилом на ипподроме в Москве.
- Это было конное поло. Просто пригласили посмотреть, что это такое. А коня у меня нет. Вместо него пока пользуюсь машиной. И, честно говоря, люблю это дело, хотя ездить по Москве ох как непросто.
- Сын занимается музыкой?
- Очень вяло. Даниил — способный мальчик, играет на фортепиано, но серьезно о музыке не думает. Ему, наверное, проще, чем мне. По большому счету, у него уже все есть…
- И дом на Рублевке?
- (Смеется. ) О! Ваши бы слова да Богу в уши…