Разговаривать с писателем, сценаристом и драматургом Анатолием Исааковичем Крымом — неизъяснимое удовольствие. Он отнюдь не забронзовевший живой классик, хотя, как говорится, имеет право, ведь его книги переведены на десятки языков, а пьесы идут на подмостках театров многих стран. Интеллигентный, тонкий, ироничный, точный в оценках происходящего в стране и глубоко знающий ее историю. Это сейчас такая редкость…
Его воспоминания (прекрасный рассказчик!) уникальны, ведь он дружил с теми, чьи произведения внесены в школьные хрестоматии по литературе. Жаль, что Крым очень редко дает интервью. Таких, как он, нужно слушать и слышать. Увы нам.
Наш разговор — о прошлом и настоящем Украины, о личностях, повлиявших на ход ее истории, о творчестве и еще о многом другом.
— Анатолий Исаакович, в последние годы полки книжных магазинов заполонили творения графоманов, журналистов вытеснили блогеры, мы уже не в состоянии отличить фейки от правды. Как не потеряться в этом информационном потоке?
— Если следовать теории Эйнштейна о том, что мы существуем в кривизне пространства-времени, то информация доходит к нам в очень искаженном виде. Мы не успеваем ее переварить. Она у нас сиюминутная — и каждую накрывает следующая волна. То же и с громкими скандалами, происходящими в мире. Казалось бы, случился невероятнейший скандал, который должен взорвать и снести все, как ядерная бомба. А через три часа его сменяет другой, намного громче первого и в десять раз ужаснее. Думаю, скорее всего, это управляемый хаос.
— Кем управляемый?
— Не знаю. Я не сторонник конспирологических теорий. Вроде все эти разговоры о каком-то «золотом миллиарде» кажутся фантастикой. Но если посмотреть, что происходит с Украиной за последние тридцать лет, то понимаешь, что в пресловутый «миллиард» мы не вписались.
— Что, на ваш взгляд, происходит?
— Думаю, что Украина живет в какой-то старой матрице. У нас, когда говорят об истории, почему-то начинают отсчет в лучшем случае с распада СССР. Я же веду отсчет — с 1667 года, когда Речь Посполита и Россия, подписав Андрусовское временное перемирие, чтобы больше не воевать и создать заслон перед Османской империей, благополучно поделили Украину на две части. Россия взяла под свой патронат Левобережную Украину, а Польша — Правобережную. Естественно, ментальность Запада и Востока вошли в менталитет народа по образу и подобию хозяев.
Читайте также: «В середине XVII столетия Османской империей правила украинка Надежда»: трагическая история своенравной украинки по имени Хатидже Турхан
Почему у нас считают, что национальный характер Украины — это Запорожская Сечь? Извините, это было абсолютно отдельное образование, жившее по принципу «как нам выгоднее». Когда Ивану Сирко было выгодно, он шел к русскому царю, получал от него жалованье (на эти деньги существовала Сечь), а когда невыгодно — мог заключать союзы и с турками, и с крымскими татарами. Такое заложено у нас в генетическом коде. А куда было деться Украине, когда ее с трех сторон «ласково» душили могущественные соседи?
— Восьмой год длится война России и Украины. Многие эксперты говорят, что это еще и столкновение мировоззрений — мы смотрим в будущее, Россия же живет прошлым.
— Не сказал бы, что это борьба мировоззрений. Повторюсь, что Украина живет в некой старой матрице, она в ней замкнулась и упрощает и свою историю, и исторические персонажи до каких-то примитивных понятий.
Я давно изучаю судьбу Ивана Степановича Мазепы. Это личность загадочная, уникальная и очень знаковая для Украины. Он выбивался из когорты всех наших гетманов. К сожалению, Мазепа сжег свой архив, поэтому все, что о нем известно, можно найти лишь в переписках современников, сухих хрониках, отчетах и трудах исследователей. При этом одни трактуют его поступки положительно, другие диаметрально противоположно.
Я написал о нем небольшую повесть, пьесу и сценарий многосерийного блокбастера. Год назад продюсерская компания «Синемадей» даже получила аванс на съемки фильма, прошел питчинг (презентация кинопроекта. — Авт.). И вдруг все резко завернули. Нам сказали, что эта тема никого не интересует. Однако спустя полгода стало известно, что тот же телеканал (не буду его называть) все же собирается снимать фильм про Мазепу. Досадно, что сценарий-то ходил по рукам.
— Хотите сказать, что его могут, мягко говоря, позаимствовать?
— Не утверждаю. Однако с моим опытом, обжегшись на молоке, дуешь и на воду. Замечу лишь, что все свои произведения я регистрирую в Библиотеке конгресса США. (Анатолий Крым — член Американской академии науки, образования и искусства; в хрестоматию по зарубежной литературе Массачусетского университета включены произведения Лермонтова, Ахматовой, Цветаевой и Крыма. — Авт.). Так что, если кто-то захочет что-то «позаимствовать», ему придется иметь дело с американскими адвокатами.
Но все же речь не об этом частном случае, речь о Мазепе. Трактование его поступков зависит от того, кто и как их трактует. Вот мы начали разговор с истории. У нас в какой-то момент создали Институт национальной памяти. Теперь не талантливые историки и даже не Институт истории Академии наук, а какой-то человек диктует нам, как мы должны воспринимать исторические события — вот это хорошо, а это плохо, вредно и неправильно. Меня такой подход смешит, потому что в Украине живет как минимум тысяча людей, которые разбираются в истории лучше тех, кто теперь пытается загнать нас в историческое «стойло». Это не напоминает вам «совок» с генеральной линией КПСС?
Я это почувствовал по постановке пьесы «Последняя любовь гетмана» о любви Мазепы и Мотри. Я ее написал лет десять назад. Первым ее решил поставить полтавский театр имени Гоголя. Однако вскоре мне в ужасе звонит директор театра. Оказывается, чиновники из облгосадминистрации решили запретить «очень вредный спектакль». Они усмотрели в пьесе «клевету на гетмана», мол, не может быть, чтобы у него была любовь с шестнадцатилетней девочкой. Честно говоря, я потерял дар речи. Лишь спросил: «А они в курсе, что об этом писали Пушкин, Словацкий, Байрон, Чайковский, что с десяток мировых гениев кормились этим сюжетом две сотни лет?»
Поехал в Полтаву посмотреть, что же происходит. Оказывается, там часть жителей недолюбливает Мазепу, мол, из-за него полтавский край понес огромнейшие потери (это советская идеология). Вторая безапелляционно считает, что он герой, не подлежащий даже малейшей критике. А спектакль до сих пор востребован, хотя, как правило, постановки в областных театрах идут два-три сезона, не более.
После этого я написал небольшую книгу для подрастающего поколения — как бы исповедь от лица Мазепы. На украинский язык ее перевел мой друг Юра Рыбчинский (оказывается, три великих современника — Анатолий Крым, Игорь Поклад и Юрий Рыбчинский — дружат еще со времени службы в армии. — Авт.). И продолжал работать над материалами.
В психологии есть термин «когнитивный диссонанс». У меня он случился, когда начал разбираться в реалиях XVII века. Например, стал думать, откуда в Киеве появился памятник Богдану Хмельницкому — гетману, подписавшему с царем вассальный договор (говорят, что этого документа нет — Россия многие архивы подчистила: там это любимое занятие еще со времен Екатерины ІІ). Причем памятник поставил украинофоб Александр ІІI, при котором Валуевский циркуляр душил все украинское на корню. Почему российский самодержец выдвинул именно эту фигуру?
Читайте также: «Возле Десятинной церкви нашли клад, который с трудом поместился в два мешка»
Расскажу, откуда возник мой интерес к Мазепе. Как-то ко мне в гости приехал приятель из Польши, очень талантливый писатель, переводчик моих книг Ян Цихоцкий. Мы пошли с ним в Киево-Печерскую лавру. Показывая на колокольню, я рассказывал, что Мазепа дал миллион золотых дукатов, чтобы построить вот эту красоту. И тут же рядом экскурсовод «просвещал» группу интуристов: «Сейчас мы с вами пройдем к могиле Кочубея, которого убил изменник Иван Мазепа». Мой друг достал из кармана десять гривен с портретом гетмана и усмехнулся: «Как это понимать?» Я ответил: «Это Украина. Понимай, как хочешь». Вот яркий пример нашего отношения к Мазепе.
Сегодня его имя в России под запретом. В отличие от Украины там плотно занимаются своей историей. Конечно, переписывают в угоду политическому моменту, с позиций прославления самого понятия империи. Вот чем отличается историк от писателя? Историк ищет ответы на вопросы «когда» и «кто». Писатель задает вопросы «зачем» и «почему».
К сожалению, Украина за тридцать лет независимости не удосужилась заняться ни изучением собственной истории, ни ярким воплощением ее в литературе, театре, киноискусстве. Заменой служит мифотворчество — историю подменяют мифами. Однажды мой внук-подросток на мой вопрос о главном историческом герое Украины ответил: «Тарас Бульба»…
Мы начали исторический экскурс с Андрусовского перемирия. Если разбираться подробно в мотивации поступков, могут возникнуть неудобные вопросы. К примеру, Кочубей был генеральным писарем. Эта должность равнозначна должности премьер-министра. Он жил от щедрот гетмана, а также с нажитого имущества. И вдруг при Мазепе стал генеральным судьей. Почему он сам пошел на низшую должность? Дело в том, что у нас не читают даже таких историков, как Костомаров или Соловьев, к которым я отношусь с определенной осторожностью. На помощь приходит забытая наука чтения между строк. А у нас Мазепу и Кочубея рисуют только одной краской — один белый, второй черный, либо наоборот. Но ведь на самом деле все было сложнее. Эти перипетии и были заложены в моем сценарии. Но говорить об этом рано, потому что у моего продюсера намечаются серьезные дискуссии с Госкино Украины.
Читайте также: Фрэнсис Форд Коппола: «Чтобы оставаться молодым, нужно конкурировать с самим собой прежним»
В моей биографии недавно произошел весьма странный эпизод. Сперва я познакомился с одним из интереснейших продюсеров Юрием Карновским. Он привез сюда американскую команду, снял сериал «Славяне», фильм «Мир вашему дому» (по Шолом Алейхему) и завершал работу над «Захаром Беркутом». Юрий собрался снять фильм по моему рассказу «Лёвушка» (рассказ Анатолия Крыма и спектакль, который с аншлагами идет на сценах многих театров. — Авт.).
Так вот, в Госкино из-за задержек, связанных с пандемией, скопилось три моих сценария. Сериалом «Мазепа» должна была заняться американская команда, «Лёвушку» — снимать Виталий Малахов, а лирическую драму — один из классиков украинского кинематографа Вячеслав Криштофович. И все три сценария Госкино успешно зарубило.
Знаете, в чем парадокс? Спустя три дня президент Зеленский наградил меня орденом «За заслуги» за выдающиеся достижения в области киноискусства. Звучит немножко издевательски. Когда мне стали звонить и спрашивать, как такое может быть, я бодро отвечаю: «Это отметает всякие обвинения в том, что у нас диктатура, что без президента ничего не решается. Это значит, что его плохо информируют, либо что киношные сошки и в грош не ставят своего бывшего коллегу».
Фильмы все равно снимут. «Лёвушкой» после Нового года займутся американцы. Снимать будет Малахов, играть — украинские актеры. Чтобы не получилось, как в «Покровских воротах»: «Наши играют французскую жизнь». «Мазепу» американцы рассматривают с огромным интересом. Они умеют снимать такие увлекательные истории. А сценарием «Письмо Богу» заинтересовались израильтяне. Конечно, все это весело и грустно, но с высоты своих прожитых лет понимаю, что обещаниям любой власти нет веры.
— Что имеете в виду?
— «Социальный лифт». Не для меня. Для молодых.
— Да мы этот «социальный лифт» лицезреем уже два года.
— Я далек от общественно-политических процессов, считаю, что роль писателя в другом — воспитывать чувства, вкусы, тревожить душу. Объясню, почему я все-таки уверен в правильности постулата, что настоящая известность к писателю приходит после его смерти, как страшно это ни звучало бы. Нам кажется, что Шекспир всю жизнь был знаменит и востребован. А ведь его «раскопали» через сто лет после кончины.
Я в жизни не срифмовал и двух строчек, но очень люблю стихи Евтушенко, Пастернака, Рыбчинского. В стихотворении Пастернака «Быть знаменитым некрасиво» есть великолепная строфа: «Позорно, ничего не знача, быть притчей на устах у всех». Применительно к публичной жизни в Украине там следует заменить одно слово. Получится: «Прекрасно, ничего не знача, быть притчей на устах у всех». От мелькания пустых и ничего не значащих персон рябит в глазах.
— На ваш взгляд, что сегодня может объединить украинцев?
- Хотел бы, чтобы нас объединила общая история.
Почему я постоянно говорю про матрицу? Потому что Украина существует в схеме, заданной советской властью. Мы не перейдем в свободный от предрассудков мир, пока не расскажем свою историю правдиво, какой бы печальной и больной она ни была. Расскажем, прежде всего, себе.
Вот сегодня кричат: «Крымчане предали Украину». Понятно, что «референдум» был бандитский, что его не признает весь мир. Но я хотел бы разобраться: как могло произойти, что столько людей проголосовали за выход Крыма из Украины? Пускай с фальсификациями, с угрозами, но мы же знаем, что большинство, и врать себе зачем?
Читайте также: Вице-адмирал Гайдук: «Преподаватель Академии Генштаба в 2008-м сказал: «Украине нужна маленькая война. Чтобы понять, кто мы такие»
У Союза писателей в Крыму было два Дома творчества — в Коктебеле и Ялте. Я потратил немало времени, сил и нервов, чтобы отбиваться от претензий российских коллег. После развала Советского Союза прошло без малого два десятилетия, а я получал письма от Сергея Михалкова: «Уважаемый господин Крым, предлагаю встретиться и разобраться, что делать с нашим имуществом в Крыму». Я ему вежливо отвечал, что, согласно Беловежским соглашениям, имущество принадлежит Национальному Союзу писателей Украины. Но наши коллеги отказывались это признавать.
А что же Украина? Как она присутствовала в Крыму? Приведу один пример. Однажды, когда я находился там в командировке, позвонил Яворивский (председатель Союза писателей Украины с 2001 по 2011 год. — Авт.): «Я скоро приеду. У нас будет встреча с премьер-министром Крыма. Если есть какие-то вопросы, давай встретимся и обсудим». Вопросов было много. Крымские чиновники, приклеенные к креслам еще со времен Брежнева, киевскую власть не признавали. Сама же киевская власть вела борьбу не с ними, а с крымскими татарами. И вот на встрече с высшим должностным лицом на украинском полуострове я высказал ничтожную, как по мне, и маленькую просьбу. «Знаете, — сказал я, — меня писатели здесь едят поедом. В киосках нет ни одной украинской газеты, не говоря об украинском телевидении». «И что ты хочешь?» — доброжелательно спросил премьер-министр. «Чтобы писатели, которые отдыхают в наших Домах творчества, получали „Літературну Україну“. Мой зам будет отправлять раз в неделю пачку этих газет поездом, коллеги из Симферополя переправят их в Ялту и Коктебель». Знаете, что услышал в ответ? «Да мне голову здесь оторвут»! Есть какие-то комментарии? Поэтому не надо охать и ахать, что крымчане поголовно все предатели. Не лучше ли задаться вопросом к власти, пришедшей после бегства «золотого батона». Специалисты говорят, что «крымскую весну» реально было задавить в три дня, поскольку Путин колебался из-за возможно жесткой реакции Запада. А можно провести обстоятельное расследование, день за днем, минута за минутой, как все тогда произошло? Или сдать Крым было кому-то выгодно?
Есть и вопрос к моим коллегам. Когда на Банковой стоял первый Майдан, в здании Союза писателей находился штаб — мы открыли двери для протестующих. Силовики боялись даже близко подойти к двери писательского дома. А в 2014-м мои коллеги закрыли дверь перед «Небесной сотней», которую гнали, убивали (люди инстинктивно бежали на Банковую к нам), зато впустили во двор Союза писателей снайперов. Все это есть на кадрах хроники…
Я сейчас пишу новый роман в моем любимом жанре — сатирической утопии. В этом романе Украина распалась по интересам, ментальностям и этнографическим особенностям. Есть главы и о роли литературы.
Кстати, родной Союз писателей я описал в своем романе «Украинская каб (б)ала». Поставил точку, когда на Майдане прозвучали выстрелы.
К слову, еще один вопрос к власти: что ж вы за семь лет не расследовали преступления на Майдане? Вы их расследовали или старательно подчищали неудобные улики?
— Думаю, мы испугаемся, когда узнаем ответы.
— Так мы же не хотим их знать. Вот сегодня идет война между бывшим президентом и нынешним. Украина опять живет в привычной матрице. Интриги, слухи, клевета, взбесившиеся клевреты.
Не буду сейчас говорить о верхушке этого Майдана. Это был классический пример революции: кто ее затевает, кто складывает голову под пулями, а кто пользуется плодами. Знаете, в чем беда Украины? Не успев похоронить героев, она бежит праздновать победу, вместо того, чтобы сесть и сказать: давайте разберемся. Подробно, час за часом, слово за словом.
Многие забыли существенный момент, о котором писали СМИ. После победы Майдана «случайно» в венском кафе собрались руководители Майдана, герои его сцены, и вместе с известным всем решалой за чашкой кофе договорились: кто будет президентом, кто мэром Киева, кто разводящим. Скажите, как народ, потерявший сто своих сынов, съел эту информацию и не подавился? Какое вы хотите построить государство? С кликушами, лжецами и государственным ворьем?
— А сейчас вас не пугает, что к власти пришли люди некомпетентные и что власть сосредоточена, по сути, в одних руках?
— Рассказываю, чем это закончится. История прекрасна тем, что в ней есть ответы абсолютно на все вопросы.
Я очень симпатизирую Зеленскому и хочу, чтобы у него все получилось. Считайте, что это меркантильный интерес, потому что переживаю за себя, свою семью, свою страну. Когда смотрю на нынешнего президента, то вспоминаю Людовика XVI. Это последний монарх Старого порядка. Он боготворил семью, был рачительным хозяином, дотошно подсчитывал приходы и расходы, был скуп, но не глуп, любил простых людей, любил выпиливать замки для секретеров. Откуда же, скажите, взялся Робеспьер с его ужасной гильотиной?
Известна старая поговорка, что «короля играет окружение». Она применима и к театру, и к политике. Дедушкой этого короля был Людовик XIV — «Король-солнце», который жил долго и умер в своей постели. Знаете почему? Как-то он вызвал своего придворного драматурга господина де Мольера и стал ругать его: «Я запрещаю вашего „Тартюфа“! И вообще, не смейте трогать моих придворных!» На что в ответ Мольер рассказал ему формулу о короле и свите. Подумав, Людовик XIV велел: «Давай-ка будем их кошмарить вместе!» После этого появились и «Лекарь поневоле», и «Тартюф», и остальные комедии Мольера. И расцвела при этом Франция, расцвело искусство. Понимаете, умный правитель держит в напряжении свою свиту. Мы же наблюдаем ужасную картину — не просто некомпетентных людей во власти, а откровенно глупых, заносчивых и невозможных балаболов.
Снова скажу о Госкино и о «социальном лифте». И повторюсь: нам все опять нав-ра-ли. В 2019 году собрались избирать нового председателя Госкино. Есть киносообщество, еще живы, слава Богу, выдающиеся кинорежиссеры, операторы, художники, которые предлагали кандидатуру генерального директора Одесского кинофестиваля Юлии Синькевич. Однако министр культуры (бывший) Бородянский привез даму из Запорожья (до этого назначения Марина Кудерчук два года работала директором запорожского кинотеатра. - Авт.) и объявил в духе старых «совковых» традиций: «Мы тут посоветовались, и я решил!» И киносообщество проглотило, не подавившись, кандидатуру весьма сомнительного «специалиста».
Мое глубокое убеждение: все украинские гражданские институты ничтожны, ничего не значат и не влияют на расписание маршруток. Так и напишите.
Читайте также: Александр Мартыненко: «Некоторые нынешние политики до сих пор не понимают, зачем шли во власть»
— То, о чем вы рассказываете, происходит практически во всех сферах. Это удручает и страшит.
— В Библии написано, что Бог создал человека по образу и подобию своему. Так же каждый руководитель подбирает себе команду — по образу и подобию своему. Вот и ответ.
— Сериал «Слуга народа» завершается тем, что президенту Голобородько удалось сшить страну. Как нам это сделать? Вы сказали, что надо изучать историю. Но немногие ринутся к книгам и учебникам.
— У нас были великие историки. Например, Яворницкий, тот же Грушевский. Можете показать того, кто в состоянии прочесть десятки фолиантов? Но, к сожалению, все, что сегодня снимают и о чем пишут книги, — это все «вампука».
Что касается сшивания страны, если бы я знал, как это сделать после Андрусовского перемирия, Голодомора, «художеств» президентов эпохи Независимости, баллотировался бы в президенты. Но убежден, что сначала надо начать говорить народу правду.
Перестройка началась с фильма Абуладзе «Покаяние». Оно что, прошло в Украине? Да тот же фильм Сергея Лозницы про Бабий Яр еще до его премьеры, надув щеки, непонятные «спичрайтеры» окрестили «спорным». Понимаете, что происходит? Какие-то полуграмотные фрики пытаются объяснить народу, как следует смотреть и воспринимать документальное кино! Я не требую судить сегодня коллаборационистов, у нас еще не созрело понимание коллективной ответственности, как, например, в Германии. Но я задаю точно такой же вопрос, какой задавал Довлатов: кто написал четыре миллиона доносов? Сколько дворников и соседей вытаскивали евреев из квартир и тащили их в Бабий Яр?
Читайте также: «Еврейского мальчика Веню от гитлеровцев прятали в пианино»: 80 лет назад в мариупольском Бабьем Яру нацисты расстреляли около 12 тысяч евреев
До пандемии я был в Польше. Мы ехали с сыном поездом из Варшавы к моему издателю в Торунь. Я вдруг понял, что весь вагон разговаривает на украинском. У меня язык не поворачивается называть этих людей заробитчанами. Это умнейшие, трудолюбивейшие люди, это элита страны, потому что лентяям и бездарям там делать нечего. Не надо рассказывать, что они на положении рабов. Они получают достойную зарплату, пользуются огромным уважением, открывают бизнесы, становятся дирижерами их оперных театров. Там врачей из Украины носят на руках.
Уезжать из страны начали не при Зеленском, а намного раньше. Пятнадцать лет назад, когда я привез делегацию украинских писателей в Польшу, в Балтийском университете нам с гордостью рассказывали, что Евросоюз учит сто девушек из Украины на медсестер высшей категории. В следующий приезд я поинтересовался: «И как успехи у наших студенток?» Оказывается, лишь пять вернулись в Украину, а остальных забрали западные клиники. Первая зарплата этих девушек — тысяча евро, причем для многих материальная сторона вторична, в первую очередь они почувствовали уважение и востребованность.
Как-то на досуге посчитал, что со времени моего театрального дебюта (премьера моей пьесы на сцене профессионального театра прошла в 1973 году) в Украине сменилось 20 министров культуры. Могу назвать двух, кто действительно был на своем месте. Это Юрий Богуцкий (трижды был министром культуры) и Сергей Безклубенко (с 1977 по 1983 годы министр культуры УССР. — Авт.) — интеллигентнейший человек, доктор наук, в отличие от многих нынешних. Он как-то рассказывал нам, молодым драматургам: «Когда я начал знакомиться с хозяйством, пошел в цирк. Увидев, что львы мучаются, ерзая на маленьких тумбочках, а дрессировщик их бьет плеткой, возмутился и тут же вызвал директора цирка на ковер. А он говорит: «Так в этом вся фишка. Пока львы на них ерзают, пытаясь усидеть, больше ни о чем не думают. А если им дать хорошую тумбочку — спрыгнут и разорвут дрессировщика». Вот теперь я понял, что все чиновники в Украине боятся «соскользнуть с тумбочек».
Сколько министров культуры мне еще придется пережить? У нас придумали, что министр — это политическая фигура. Извините, он должен быть, прежде всего, профессионалом.
— А где взять профессионалов? Кадровая скамейка запасных у этой власти очень короткая.
— Понимаю, что, когда приходишь на эту должность, боишься, что тебя подставят, поэтому тащишь своих проверенных друзей.
— Вот это и пугает.
— Я пожил во многих странах. Пять лет жил в Чехии. Мой младший сын получил там образование, вернулся в Украину.
Не знаю, стоит ли, но давайте поговорим немного о языке. Я русский писатель. Мне не нравится слово «русскоязычный», потому что я полжизни был не евреем, а «лицом еврейской национальности».
Во время первого Майдана многие русские писатели единодушно решили, что без государственного языка Украина не состоится. Мы написали обращение к протестующим, которое подписали Андрей Курков, Юрий Рыбчинский, Этери Басария, я и еще десяток известных писателей. Обращение было напечатано в «Літературній Україні» и других газетах.
Читайте также: То, что до пандемии казалось ценным, после нее может оказаться смешным и неважным, — Андрей Курков
После победы Майдана у меня состоялся разговор с очень высокопоставленным чиновником о том, как сделать, чтобы Украина заговорила на украинском. Я предложил свое решение проблемы: «Снимите с украинской прессы налоги, снимите НДС с билетов в украинские театры, сделайте сто грантов для постановок украинской классики. Сделайте язык экономически выгодным. Народ отреагирует. Например, выйдет книга на украинском и на русском. На русском будет стоить 150 гривен, а на украинском — 50. Какую читатель купит? Внедрите эти стимулы, создайте для украинского языка, да и вообще для всей культуры тепличные условия, и лет через 10−15 Украина зазвучит на рідній мові. Однако все было сделано наоборот. И продолжается уже двадцать лет. И «уполномоченный», а за ним с десяток бездарей, заявивших, что они «писатели» и «поэтки», нервно бегают по театрам, супермаркетам, хватая всех за языки в буквальном смысле слова.
Ребята, извините, вы с кем воюете сейчас, когда с жаром кричите: «Русский — язык Путина и оккупантов»? Вы тем самым отождествляете «Гиви», «Моторолу» и Гиркина с Пушкиным, Толстым и Достоевским? Воюете с величайшей мировой литературой, которая никакого отношения к бандитам не имеет? Да вы просто усугубляете раскол, не понимая, что силой такие проблемы не решают.
Нам следует вернуться к исходной точке, на тридцать лет назад, и начать с нуля восстанавливать государственные институты.
Мы что построили? Ильф и Петров гениально описали в своем романе великолепнейший бардак на одной шестой части суши, когда в стране десятками создавали комиссии для решения вопросов, которые создавали еще подкомиссии, а те — вспомогательные отделы. Была одна Генеральная прокуратура — создали еще штук пять прокуратур, НАБУ, САП, НАЗК и прочая, и прочая. И что? Коррупция от страха сдохла? Ага, сейчас! Было Министерство культуры, которое ни шатко ни валко поддерживало театры, ансамбль Вирского, хор Веревки, а еще киностудию имени Довженко, на которой Параджанов, Осыка, Ильенко, Балаян, Засеев, Криштофович снимали свои шедевры. Что сделали сейчас? Создали Госкино, Культурный фонд и еще массу «постирочных контор», а толку? Где результат?
Нет грамотных и компетентных? А я говорю, что есть, не все рванули в эмиграцию. Но то, как и что преподают в украинской школе, увеличивает пропасть между Украиной и цивилизованным миром, и приведет к трагедии, а может, и к концу мечты. Запад ласкает Украину на словах, на самом деле он меркантилен. В конце концов, У него свои проблемы, ему не до Украины. На словах они могут корить Россию, вводить смешные санкции, а на деле торговать с ней, прогибаться, ходить на задних лапках и упрекать нас в негибкости.
Украина не может существовать особняком. Посмотрите, все озаботились проблемами климата. Я тоже хочу дышать чистым воздухом, пить чистую воду. Но они взяли не очень здоровую девочку Грету Тунберг, сделали ее странным пугалом для лидеров развитого мира. Девочка чихвостит мировых политиков, которые стоят, как провинившиеся школьники, и ни один не объяснит Грете, что, если удовлетворить все ее хотелки, то надо остановить транспорт, фабрики, заводы, покончить и с авиацией, и с ядерными технологиями, и стройными рядами шагать в пещеры. А ведь есть ответ, с чего начать. В детстве мы классом собирали макулатуру, металлолом, сажали и обкапывали деревья.
— Нынешние дети не пойдут…
— Сегодня тоже есть подвижники, которые по воскресеньям берут мусорные пакеты и очищают один из парков. Конечно, если мы по-прежнему будем заглядывать в рот «учителям», то не пойдут. В школе появится уполномоченный (их развелось как тараканов в русской бане!) и скажет: «Ребенка нельзя заставлять работать». Вы только вдумайтесь! Ребенка нельзя приучать к труду! Украина пытается заимствовать чужие идеологии, чужой образ жизни, чужой опыт, который нам не только не годится, но и разрушает остатки национальной идентичности и традиций.
— У нас несколько лет длится лихолетье — война, пандемия, экономический кризис. Выстоит ли Украина? Сохраним ли мы свою государственность?
— Не хочу думать об этом, чтобы не притягивать отрицательную энергию. Дело в том, что мы живем спонтанно, от одного события к другому, у нас нет генерального плана построения страны. Дороги? Это важно, но это ничтожная часть необходимых преобразований. Вот начался шум из-за офшоров — сколько их у Порошенко, сколько у Зеленского. Но народ не понимает и не знает, как работает офшор. Народу не объясняют, что это вполне законный механизм ухода от части налогов. Другое дело, когда офшор открывает глава государства, чтобы скрыть свои налоги, и когда это делают артист или писатель.
Каждый человек хочет платить меньше налогов, и я не исключение. Я оформил ФОП, чтобы пять процентов от гонораров, когда снимают фильмы по моим сценариям или ставят пьесы, шли государству. Это вполне легально.
Я уже лет сорок, как говорят, «на творческих хлебах», получаю неплохие гонорары. Сижу дома, тружусь, пишу. Если произведение востребовано, его печатают и ставят театры. На свои налоги я содержу родную власть. А вот она считает, что облагодетельствовала меня пенсией. Однако налоги должны платить все без исключения.
Читайте также: Самый дорогой художник Украины Анатолий Криволап: «Мистика — в цветах моих картин, можете попасть в другое измерение»
Вот простой пример, с которым сталкивается каждый из нас. Через дорогу от моего дома торгует женщина, которая купила на складе за 10 гривен персик, а мне продает за 50. О’кей, мне удобно, не надо далеко ходить, и ей хватает на кусок хлеба. Но вы видели у нее кассовый аппарат? Куда она платит налоги с прибыли? Получается, один добросовестный налогоплательщик содержит двух пенсионеров, трех солдат, полицейского и — на довесок — эту продавщицу? Но вы попробуйте заикнуться про кассовые аппараты, про жалких пять процентов, тут же получите проплаченные митинги, вопли прикормленных активистов, сотни оппозиционных депутатов, которые лишились сна из-за страданий народа. Вы спросите, зачем же всем изучать украинскую историю? Да хотя бы для того, чтобы понять, как за короткий срок (намного меньший, чем мы прошли) Иван Степанович Мазепа вырвал Украину из Руины и сделал ее богатым краем.
Читайте также: Роман Безсмертный: «При сохранении нынешнего позиционирования сил и государств война в Европе — это вопрос времени»
Сегодня все сведено до примитива. Один «назначенный» рассказывает нам про историю, другой талдычит про экономику, не разбираясь в ней. А санитарка из Аризоны разрушила медицину, давшую стране Амосова, Шалимова, Богомольца et cetera. Украина для них страна крепостного права, а мы вдруг поняли, что участковый врач к нам больше не придет. Хотите умереть? У вас свобода выбора. Можете сделать это дома, можно и в больницах, которые давно никто не строил.
Украину грабят все кому не лень. Все шесть президентов, от первого до последнего, плодят и множат казнокрадов.
Что до будущего, не знаю, какой у нас запас прочности. Терпение истончается. И как бы ни было печально, мы зависим от того, что взбредет в голову старцу из Кремля. Мы поздно замечаем колебания почвы, после которых начинается землетрясение.
Например, в 2009 году, когда ничего не предвещало нынешней беды, на юбилей Литературного института имени Горького пригласили выпускников. Я тоже прилетел, хотелось повидать однокашников. Ректор института сказал: «Я так хочу, чтобы вы выступили! Вы сделали карьеру, вы секретарь Союза писателей Украины, заслуженный деятель искусств, ваши пьесы идут в московских театрах!» Я согласился. Передо мной сидела аудитория, дети 17−18 лет. И я им начал рассказывать, как учился, как мы с Гариком (Григорий Остер. — Авт.) хулиганили, как пересдавал три раза Аристотеля, как мне девчонки шили брюки на мою первую премьеру в Саратовском театре. Встретившись с равнодушными взглядами нынешних студентов alma mater, я осекся: «Я, наверное, не умею выступать, не умею рассказывать. Задавайте вопросы».
Вопрос первый: «Почему Украина вступила в НАТО?» Ответил, что Украина пока не в НАТО. Второй: «А почему вы воевали с Россией на стороне Грузии?» Я не выдержал: «Дети, к вам пришел бывший студент Литинститута. Неужели вам не интересно узнать, как я стал писателем, как мои пьесы и книги печатают не только в Москве, но и во многих странах мира?» Им это было не интересно. Они видели во мне представителя той Украины, которая не хочет в «стойло», которая хочет быть свободной. А мне их было жалко. Потому что никогда им не быть литераторами.
У меня нет ответа на вопрос о нашем будущем. Однако знаю главное: страна может быть сильной, если знает свою историю и знает, за что она воюет. Страна выстоит, когда научится ценить знания, уважать профессионалов, когда поймет, что лучшие ее друзья — это ее граждане, востребованные в своей отчизне, а не высокопоставленные «советники».