После начала отопительного сезона стало ясно, что Украина находится на пороге энергетического кризиса. В первую очередь это связано с недостаточными запасами угля и прекращением его импорта из России. Кроме того, запасы резко подорожавшего природного газа не столь велики, как в предыдущие годы. В сложившейся ситуации, когда политическая напряженность с северным и восточным соседями Украины нарастает, возникает вопрос: не грозит ли нашей стране еще и топливный кризис? Ведь не секрет, что украинский рынок автомобильного горючего очень зависим от поставок топлива из Беларуси и России. Разъяснить ситуацию «ФАКТЫ» попросили директора Консалтинговой группы «А-95» Сергея Куюна.
— Есть ли угроза, что в связи с нынешней политической ситуацией будут ограничены или прекращены поставки горючего из Беларуси и России?
— Пока что я не вижу для этого никаких явных предпосылок. Хотя в целом, действительно, власти есть над чем подумать, ведь у нас 70% дизельного топлива, а это самый массово потребляемый нефтепродукт, приходит из России и Беларуси.
Хочу отметить, что такая торговля с Россией вообще несколько странно выглядит, на фоне нашего открытого военного противостояния. С Беларусью ситуация немножко иного толка. Но в любом случае такой объем импорта горючего из этих стран — это очень много. Даже если бы у нас была нормальная ситуация, все равно мы сильно импортозависимы на рынке топлива.
И самое главное, что у нас есть возможность снизить эту зависимость, видоизменить ее и сделать Украину сильнее, менее зависимой от наших, скажем так, не очень дружественных соседей.
— Какие существуют варианты решения проблемы?
— Есть два варианта. Первое, на что нужно сделать акцент, — это то, что у нас есть очень большой потенциал для увеличения собственного производства. Кременчугский нефтеперерабатывающий завод в этом году переработает 3 миллиона тонн нефти, хотя реально у завода мощность порядка 7,5 миллиона тонн. То есть можно более чем в два раза нарастить переработку. И тем самым мы себя практически полностью обеспечим бензином, нам вообще не нужно будет его импортировать. Мы дадим дополнительный миллион тонн дизельного топлива. Практически закроем всю потребность в авиационном керосине, которого тоже много импортируем. Увеличим производство сжиженного газа, который у нас преимущественно импортируется. Только за счет этого мы можем снизить нашу импортозависимость по всем видам топлива с 80% примерно до 50%.
Также можно дополнительно уменьшить поставки из России и Беларуси — опять-таки, эволюционным путем. У нас есть морские порты, которые загружены сегодня максимум на 10%, может быть, на 15%. Есть большие возможности по увеличению поставок морем. Если реализовать увеличение производства и загрузку портов, мы вообще можем снизить нашу зависимость от поставок из стран СНГ с 70% до 35−40%. Это абсолютно реально.
Кроме того, мы получим загрузку портов за счет импортной нефти, за счет экспорта нефтепродуктов. А это поступления средств от портовых сборов. Это загрузка нефтетранспортной системы. Это загрузка нашей железной дороги, потому что, например, белорусское топливо, которого 35% на нашем рынке, всё едет в белорусском железнодорожном парке. То есть это государственная политика Беларуси по загрузке своих предприятий. И это для них очень здорово, нам есть чему поучиться.
Но объективно мы понимаем, что классически конкурировать с россиянами, белорусами очень сложно, потому что мы изначально находимся в неравных условиях. Нужно ли объяснять, какие возможности у россиян по нефти, у белорусов, которые, по сути, сидят на льготной цене на нефть? Наши заводы, которые получают нефть с моря, а это самый дорогой источник поставок, априори не могут на равных бороться. Поэтому тут государству нужно разработать тактику какого-то мягкого протекционизма.
У Беларуси, как мы знаем, сейчас ситуация такая, что Украина — это единственный рынок сбыта топлива, который у них остался, самый ликвидный. То есть у них сейчас мотивация и больше возможностей поставлять сюда. Это значит, экспансия будет развиваться. Нужно смотреть, хватит ли у белорусов мудрости заняться самоконтролем, чтобы не «перелить» этот рынок и не нанести ущерб нашим производителям. Но если это будет происходить, нам необходимо, конечно, быть готовыми.
И очень хотелось бы от нашего государства понимания ситуации, четкой стратегии защиты внутреннего рынка. Не потому, что это против кого-то, а это скорее для того, чтобы защитить свое производство.
Нужно ли говорить о том, как Беларусь защищает свое производство? Например, мы не можем сегодня поставить в Беларусь наши нефтепродукты, а Беларусь сюда поставляет без каких-либо барьеров. Разве это справедливо? Конечно, нет.
Государству нужно проводить анализ по каждому направлению. Мы видим, что дизельное топливо у нас в дефиците, и мы все равно не сможем закрыть его потребность собственными силами, значит, следует обеспечить свободный доступ дизтоплива на рынок, пусть он будет. А бензина мы можем производить больше, соответственно, можем защитить свой рынок.
— То есть надо сократить поставки бензина?
— Да, чтобы увеличить присутствие на рынке нашего производителя. Очень большой потенциал имеет программа изменения энергетического баланса страны, поскольку украинский топливный рынок особенный.
— И в чем же эта особенность?
— Украина является мировым лидером по использованию сжиженного газа на транспорте, по процентному соотношению газ-бензин. Нигде в мире нет 30-процентного использования газа на транспорте, как в Украине. Это уже говорит об аномалии.
Почему возникла такая ситуация? Потому что абсолютно несправедливое налогообложение. Простой пример. Два «Ланоса» — один на бензине, другой на газу. Почему тот, кто ездит на бензине, платит в четыре раза больше налогов, заправляя свою машину, чем тот, кто на газу? Это несправедливо и с социальной точки зрения. Если восстановить справедливость, выравнять налоговую нагрузку на потребителей моторного топлива, то, безусловно, газ утратит свою привлекательность.
По нашим оценкам, если сегодня мы используем два миллиона тонн газа, то нормальным, соответствующим тенденциям в крупнейших странах, был бы объем один миллион тонн. Вот это то, что по всем параметрам отвечало бы интересам нашего государства. Освободившийся один миллион тонн газа должен быть замещен бензином. В итоге мы загружаем нашу нефтепереработку, увеличиваем попутно производство не только бензина, но и остальных марок нефтепродуктов, даем работу портам, нефтетранспортной системе, железной дороге. И, снова-таки, один миллион тонн газа — это минус импорт, причем преимущественно из недружественных нам стран.
Поэтому тут необходима комплексная государственная программа, которая особо не ударит по потребителю. Да, на сжиженный газ цена вырастет, но на бензин снизится. Люди, которые много лет владеют машинами на бензине, переплачивают за топливо по сравнению с теми, кто ездит на газу, теми, кто воспользовался этим, скажем так, топливным офшором.
Тем более что тех, кто владеет автомобилем, сложно отнести к социально незащищенным слоям общества. Если у человека есть машина, то он не может претендовать, например, на субсидию. Это значит, что у него другой уровень доходов.
Поэтому в интересах энергобезопасности страны, развития экономики, нужно эту проблему решать. Но, к сожалению, мы видим, что за последние два года не сделано ни одного шага для того, чтобы как-то изменить сложившуюся ситуацию.
— То есть таких программ государство вообще не предлагает?
— Нет. Хотя есть предложения на уровне парламентских законопроектов, которые не продвигаются. Во-первых, потому что нынешняя власть очень слабая и нерешительная, особенно энергетическое крыло. А во-вторых, сейчас очень силен популизм и он по-прежнему побеждает какую-либо экономическую целесообразность и даже вопросы стратегического значения, — подытожил Сергей Куюн.
Стоит отметить, что, согласно последнему инфляционному отчету Национального банка Украины, после того как закончится срок действия фиксированного тарифа на электроэнергию, цены «на свет» резко пойдут вверх и будут приближаться к экономически оправданным. Нацбанк прогнозирует, что тариф на электроэнергию будет повышаться ежегодно на 25%.
Фото https://ua.depositphotos.com/