Письма инженера Джери Бермана, отправленные им в 1932—1933 годах из Станицы Луганской, где он тогда работал, нашла на чердаке своего дома британка Алисон Маршалл. Женщина передала эту исключительно ценную для историков корреспонденцию Национальному музею Голодомора-геноцида.
— Мы очень заинтересовались, когда наша знакомая из Великобритании Сара Нестерук сообщила, что встретила женщину, которая случайно нашла на чердаке своего дома в Англии письма, отправленные из украинского поселка Станица Луганска инженером Джери Берманом в 1932—1933 годах, — говорит заведующая экспозиционным отделом Национального музея Голодомора-геноцида Яна Гринько. — Женщину, о которой рассказала нам Сара, зовут Алисон Маршалл. Мы с ней связались. Она сказала, что наткнулась на ящик с письмами, которые остались от ее дедушки Мейера Фортеса.
Джери и Мейер вместе учились в Кейптаунском университете, дружили, занимались альпинизмом. После получения дипломов Мейер перебрался в Великобританию, занимался там антропологией, впоследствии стал профессором в Кембриджском университете. А Джери сначала уехал в Нью-Йорк к своему брату Леви. Но устроиться на работу не повезло — это были времена Великой депрессии. Вероятно, потому заключил контракт с советскими представителями на работы по строительству транспортных и промышленных объектов в СССР, где тогда, в начале 30-х годов, форсированными темпами проводилась индустриализация. Для этого широко привлекали инженеров и квалифицированных рабочих из-за границы. Джери был очень общительным человеком, работая в Советском Союзе, переписывался с большим количеством людей. Часть этой переписки и нашла на чердаке своего дома Алисон Маршалл.
Там было много и другой корреспонденции. Прежде всего женщина заинтересовалась посланиями своего дедушки к бабушке. Впоследствии прочла и письма из СССР от Джери Бермана, которых в том ящике на чердаке было 70 — настоящее сокровище для историков. Все их Алисон передала нашему музею, когда приехала в Киев.
— Во время Голодомора инженер Джери Берман работал по контракту в Станице Луганской на строительстве железнодорожного моста, — продолжает Яна Гринько. — В его письмах, адресованных родным и друзьям, немало подробностей о повседневной жизни — своей и людей вокруг, прежде всего своих подчиненных рабочих и непосредственного руководства.
— Он знал, что в окрестных селах люди массово умирали от голода?
— Конечно. Неизвестно, ездил ли он по селам, но, безусловно, слышал, что там происходят ужасные вещи. Об этом он узнавал, например, от украинцев, которые устроились на строительство моста в Станице Луганской, чтобы спасти жизнь своих семей и свою. К тому же Джери видел ситуацию на улицах поселка, в котором жил, и Харькова, где время от времени бывал в командировках. Он писал, что появляться на улицах с буханкой хлеба или какими-то другими продуктами опасно — ограбят голодные люди. Чаще еду у прохожих отнимали беспризорные дети, объединявшиеся в группы. Их родители умерли от голода в деревнях. Дети оттуда убегали в города и городки, сплачивались, жили на улице, всеми правдами и неправдами пытались выжить. Потому и грабили.
Читайте также: «До 80 процентов детей, которых власть отправляла из „полосы голода“ в детдома, умерли, потому что не было чем их кормить»
— Джери приходилось носить старую одежду, чтобы не привлекать к себе внимания на улицах?
— Нет, одевался он хорошо. Писал, что носит дорогой костюм, и поэтому его пускают в разные учреждения, иногда даже не проверяя документы. Это он объяснял тем, что из-за такой одежды незнакомые люди ошибочно принимают его за партийного или хозяйственного функционера, потому что в хороших костюмах ходила советская номенклатура.
— Джери руководил большим коллективом?
— Под его руководством было 40 рабочих. Они не могли просто прийти в столовую и поесть за деньги — нужно было иметь еще и карточки-жетоны на обед. Руководство должно было выдавать Джери эти карточки на всех его подчиненных. В одном из писем он жалуется, что получил их всего на четырех рабочих! Что будут есть и без того изможденные люди, которые порой даже теряли сознание из-за постоянного недоедания?! Инженер действовал в этой ситуации решительно: сидел в кабинете у начальника, пока тот не выдал остальные карточки.
Замечу, что в 1931 году советская власть ввела карточную систему распределения продуктов — простым языком, государство определяло, кому сколько есть. Во время Голодомора нормы на паек постоянно уменьшались. Дошло до того, что некоторые учреждения вообще не получали продуктов по карточкам.
— Известно, из чего состоял обед в столовой, который получали рабочие?
— Да, в письмах и это написано: 200 граммов хлеба и тарелка какой-то каши без мяса. Люди недоедали. В этом отношении Джери заметил: «На таких полуживых мужчинах „успешно“ (?) строится пятилетка». Также он отмечал, что многие рабочие, которые строили с ним мост, жили в бараках и даже в землянках. Своему брату Исраэлю, жившему в Южно-Африканской республике, он пишет: расскажи обо всем этом нашим коммунистам, потому что в Советском Союзе все не так, как они рассказывают в своих газетах.
Здесь следует объяснить, что Исраэль делал машинописные копии писем, которые получал от брата, и рассылал их друзьям в другие страны. Поэтому в ящике на чердаке Алисон Маршалл нашла не только письма Джери к ее дедушке, но и напечатанные на машинке копии писем Исраэлю.
— Джери получал такой же обед, как и его подчиненные?
— Нет, несколько лучше, но все равно не сытный. Вот как он об этом пишет: «У меня есть привилегированный обед, который выдают только работникам кессонов, работающих под сжатым воздухом 2−3 атмосферы. Суп из кислых огурцов и больше ничего, а потом второе блюдо — картофельное пюре с крошечным кусочком мяса! Это привилегия, потому что другие не получают мяса! Это такая же правда, как и то, что я здесь!»
— Он как иностранный инженер имел какие-то другие привилегии?
— Да. Для иллюстрации этого можно привести следующие факты: Джери писал, что его непосредственный начальник — прораб — зарабатывал 425 рублей в месяц. Налоги, разные обязательные денежные сборы, покупка ежедневно одного литра молока для малого ребенка и плата за одноразовое питание в «stolovka» (именно так Джери называет в письмах рабочую столовую) «съедает» из зарплаты этого человека более половины денег. У прораба оставалось всего 200 рублей. Он получает паек — 800 граммов хлеба для себя и один килограмм для семьи (жены и двух детей). Все остальные нужные ему товары нужно было покупать на рынке по безумным ценам. «И это человек с высоким положением и ответственностью, получающий хорошую заработную плату специалиста, — отмечает Джери. — А что же говорить о рабочем, который получает не 425, а всего 130−180 рублей в месяц? [Или] секретаря, имеющего 175−250 рублей, или инспектора с его 220−260 рублями в месяц? Я здесь самый счастливый работник, потому что нахожусь в другой ситуации. Есть, правда, всего 400 рублей в месяц, но покупаю продукты в магазине для иностранцев. Молоко там стоит 1 рубль за литр, сливочное масло — 7 рублей за кг, а не 50, как на рынке, сахар — 2 рубля за кг, а не 70 рублей
Но бывало, что выплаты зарплаты задерживали (об этом говорится в письмах). Поэтому родственники стали присылать Джери деньги через Торгсин (Всесоюзная контора по торговле с иностранцами). Но в этих магазинах запрещалось забирать денежные переводы — вместо них люди должны были взять продаваемые там товары. Штука в том, что не редко случалось так, что на полках лежали, например, сапоги, платья, костюмы, люстры, а еды не было. Человек, которому прислали перевод, хотел купить что-то поесть. Поэтому вынужден был уходить из Торгсина с пустыми руками.
Джери писал, что построить мост в запланированные сроки не удалось. Потому что не хватало ни материалов, ни людей. Вообще он очень критически отзывался о безумных темпах индустриализации в Советском Союзе, ведь они приводили к многочисленным авариям и несчастным случаям на производстве. К тому же, по его словам, на многих уже построенных заводах первой пятилетки из-за множества проблем долго не удавалось наладить производство продукции, потому что строили эти заводы наспех, лишь бы отрапортовать начальству. Вообще показуха являлась хронической болезнью экономики СССР. Полностью подконтрольные коммунистическому режиму, полные пропаганды и славословия в адрес Сталина советские газеты вызвали у Джери отвращение. Он писал своему другу, деду Алисон Маршалл, Мейеру Фортесу, что западные газеты, которые тот ему присылает, как глоток свежего воздуха в душной атмосфере тотальной лжи.
— Если Джери мог оценить содержание советской прессы, значит, он хорошо владел русским языком?
— Именно так. Родился ведь он в Литве, которая во времена его детства входила в состав Российской империи. Когда произошел большевистский переворот, сначала за границу уехал Берман-старший. Тогда Южная Африка находилась под мандатом Великобритании. Власти в Лондоне способствовали выезду еврейских беженцев в Южную Африку. Берман-старший поехал в эту далекую страну. В это время его жена с детьми поселилась в Мариуполе, где Джери и, вероятно, и его братья хорошо изучили русский язык.
Впоследствии мать с детьми уехали в Южную Африку к отцу. Там в 1923 году Джери поступил в университет. Когда после окончания он приехал работать по контракту в СССР, был шокирован печальными изменениями, произошедшими при большевистской оккупации с украинцами: писал, что они мрачные, не собираются вместе, чтобы попеть песни, потанцевать.
В 1934—1935 годах он переехал работать на Волгу в Нижний Новгород на строительство другого объекта сталинской индустриализации. Поэтому имел возможность сравнить обеспечение людей продовольствием в Российской СФСР и Украинской ССР. По его наблюдениям, ситуация с продовольствием в России была значительно лучше. Кстати, по моему мнению, собственно по этой причине он настойчиво ходатайствовал о переводе в Россию. Не хотел быть свидетелем геноцида целой нации. Наконец, Джери заботился и о собственном благополучии.
Читайте также: В разгар Голодомора магазины «Торгсин» скупили за бесценок у умиравших украинцев более 9 тонн золота
Кстати, в одном из писем он успоминает, что арестовали главу одного из совхозов возле Станицы Луганской. Человека репрессировали, вроде бы за то, что умер теленок. Но настоящая причина ареста заключалась в том, что отец того председателя совхоза был атаманом, который боролся за независимость Украинской Народной Республики. Как правило, на так называемые «черные доски» коммунистический режим заносил села, жители которых воевали в рядах армии УНР. Из сел, которые попадали на «черные доски», каратели вывозили буквально все продукты, вплоть до зернышка, обрекая украинцев на тотальное вымирание от голода.
— Известно, как сложилась судьба Джери после того, как он уехал из Советского Союза?
— Да. Алисон Маршалл, прочитав письма Джери из СССР, провела поисковую работу: через еврейскую общину Южной Африки нашла его сына Питера Бермана, проживающего в Кейптауне. Он предоставил много сведений об отце. После четырех лет работы в СССР Джери вернулся в Южную Африку, в 1940-х годах женился. Жену звали Гвен. Их сын Питер родился в 1947 году. Джери сделал успешную карьеру, в одном из министерств возглавлял департамент по строительству…
Напомним, в четвертую субботу ноября в Украине отмечают День памяти жертв голодоморов, в которых, по оценкам историков, погибли как минимум 10 миллионов человек.
Фото предоставлены Яной Гринько