9 ноября СБУ задержала в Киеве Дениса Куликовского, которого называют главным палачом «ДНР». Первым эту новость сообщил на своей странице в Facebook журналист, писатель, блогер, эксперт Украинского института будущего Станислав Асеев: «Теперь могу сказать, что жизнь прожита не зря». Благодаря Асееву о спецтюрьме «МГБ» для «особо опасных преступников» на территории бывшего донецкого арт-центра «Изоляция», где до 2019 года всем заправлял Куликовский (клички «Палыч» и «Первый»), теперь знают во всем мире.
Об адских пытках и унижениях, об истинном лице «русского мира» и о сломанных человеческих судьбах Станислав написал в книге «Светлый Путь. История одного концлагеря», ставшей бестселлером и переведенной на многие языки.
Асеев провел в застенках боевиков 962 дня (его освободили во время большого обмена в декабре 2019 года), причем большую часть в «Изоляции». Сколько там убито и замучено людей, никто не знает. Согласно официальной статистике, через застенки «Изоляции» прошли три с половиной тысячи человек, из них тысяча шестьсот — мирные граждане.
В «Изоляции» «работают» профессиональные садисты. Самый безжалостный из них, по словам жертв, — Денис Куликовский. Именно под руководством этого изверга заключенных избивали, резали, душили, топили, пытали электрическим током, насиловали, хоронили живьем и инсценировали расстрелы.
Известно, что Куликовскому 37 лет. Он уроженец села, расположенного в пригороде Курахово Донецкой области. У него есть жена и ребенок, а большинство родных живет на подконтрольной территории. До войны работал в милиции. Весной 2014 года влился в ряды боевиков. В сюжете канала «1+1» сказано, что Куликовский якобы с начала 2019 года (!) находился в Киеве. Есть неподтвержденная версия, что он вроде бы сотрудничал с СБУ. Как Куликовский оказался в столице и почему его не арестовывали так долго, пока не ясно. Ему грозит от 8 до 15 лет лишения свободы или пожизненное заключение.
Чтобы понимать масштаб его деяний, публикуем несколько фрагментов из интервью тех, кто прошел ад «Изоляции».
Сотрудница компании ДТЭК Валентина Бучок:
— Задержали меня зимой 2017 года за то, что с телефоном в руках шла мимо дома, где взорвали боевика «Моторолу». Пытки длились порой по 20 часов. Камерой на заводе «Изоляция» был переоборудованный кабинет: то ли бухгалтерия, то ли какой-то технический отдел. Напротив этой камеры была пыточная, в которой взрослые мужчины теряли голос от криков и испражнялись во время пыток.
Бывший шахтер Валерий Соколов (провел в плену три с половиной года):
— Задержали меня 12 ноября 2016 года за то, что я сфотографировал субботник на работе (работал рядом), а на фото попал забор «Изоляции».
В подвале с меня сняли наручники, привязали скотчем и начали пытать. Пытали «тапиком» (полевой телефон ТА-57, который боевики используют для пыток током) и шокером. Я многократно терял сознание. Из-за того, что мне в нос запихивали ватку с нашатырным спиртом, вся носоглотка была поражена. Они хотели, чтобы я признался в убийстве «Моторолы».
Потом дали поспать, а с утра зашел «Палыч», сказал: «Гниду эсбэушную к стенке, есть не давать, пить не давать». Бригада, которая меня пытала, была из Воронежа. Я трое суток простоял на «растяжке» (это когда ноги на ширине плеч, а руки подняты вверх), не спал, не ел, в туалет не ходил. Когда падал, поднимали и снова ставили. К концу уже были видения — видел перед глазами жену и кричал: «Лена, я тебя люблю». После «растяжки» мне сказали: «Мы привезем дочь и жену. Дочь изнасилуем, а жене выколем оба глаза».
Читайте также: «Подключали провода к глазам, зубам, гениталиям, на морозе голого обливали водой»: разведчик о пытках боевиков «ЛНР»
Доводили до такого состояния, что я просил меня расстрелять. Еще они устраивали нам «разгон демонстрантов» — выводили толпой на улицу, словно мы идем на митинг за Украину, и налетали с дубинками.
Хуже всего было, когда мне вставляли катетер в районе сонной артерии, и пускали ток. Легкие будто набухали, я не мог дышать, отключался. В задний проход вставляли катетер и пускали ток — это у них была «классика». Битье головой о стенку они называли «вежливые люди шевелят головой».
«Палыч» гордился тем, что у него за ночь могло быть восемь трупов («баранов»).
Писатель Станислав Асеев:
Они могли постоянно стучать прикладом в металлические двери, даже ночью. Не знаю, как передать эти ощущения словами, но вы просто вздрагиваете и вскакиваете. Одно из правил — и это также психологические пытки — когда в любое время суток открывается дверь, вы должны встать с нар, надеть пакет на голову, развернуться к стене, руки завести за спину и так стоять. Когда бьют прикладом в дверь, вы уже наготове.
Что происходит в тех подвалах? Человека раздевают догола, привязывают скотчем так, что он не может пошевелиться, и делают все, что угодно.
Один бедолага пытался вскрыть себе вены гвоздем в состоянии шока после пыток. Я стал невольным свидетелем его разговора с охраной, который проходил в коридоре у дверей нашей камеры. Надзиратель пытался его успокоить, в то время как тот выкрикивал: «Вы не понимаете! Я больше такого не выдержу!», описывая один из самых жестоких видов пыток — с электродом в заднем проходе. В «Изоляции» подобное — просто рядовой случай.
То, что происходило в «Изоляции», приводило в ужас даже людей с 20-летним опытом лагерей. Хозяин концлагеря, он же «Палыч», был просто помешан на сексе, — конечно, со всеми присущими ему извращениями, что выливалось в сломанные судьбы десятков людей.
Читайте также: «Иногда приходилось проводить ампутации посреди поля»: шокирующий рассказ подполковника медслужбы о войне на Донбассе
«Подмывайся» — обычно именно это слово означало, что кого-то из соседней женской камеры поведут сегодня на второй этаж. А второй этаж для женщин означал изнасилование. Именно там находилась комната «Палыча» и именно туда отводили женщин, которым он приказывал тщательно вымыться перед тем, как подняться наверх.
Какое-то время меня били резиновой дубинкой в одно и то же место чуть выше колена, из-за чего уже через несколько минут кожа под джинсами надулась, словно мыльный пузырь. В «Изоляции» таких называют «светофором» — из-за эффекта, при котором все ваше тело становится одной сплошной гематомой, сначала лилового цвета, позже переходящего в жёлтый и зелёный оттенок. Однажды в соседнюю с нами камеру такого «светофора» просто внесли и положили на пол, прикрыв одеялом и запретив перетаскивать даже на нары. Человек так и лежал до утра.
В этих стенах пытки проходят девяносто девять из ста человек. Когда меня пытали «тапиком» (этот прибор — местная знаменитость, именуемая «полевым полиграфом»), два провода привязали к большим пальцам и запретили даже кричать, сказав, что отрежут часть носа, если издам хоть один звук. После чего показательно ударили по переносице большим тесаком, лезвие которого оказалось тупым. Затем один из проводов бросили на левое ухо, и я должен был отвечать под действием сокращения лицевых мышц. Разумеется, речь становилась нечеткой, из-за чего один из пытавших лишь увеличивал ток. Очень скоро мне уже был безразличен весь этот допрос, так как я буквально свисал со стула и лишь иногда приходил в чувство с новой порцией электричества.
Читайте также: «Зачем подставлять себя и свою семью ради Украины, которой мы не нужны?»: рассказ жителя Донецка о жизни в так называемой «ДНР»
Финальной стадией пыток стала угроза, что меня отведут в камеру, в которой сегодня же ночью «опустят», попросту говоря — изнасилуют. Они действительно держали при себе заключенных, которые выполняли эту «работу», после чего их прятали в тюрьмах в отдельные камеры, чтобы другие зэки не разорвали их на куски.
Однажды «Палыч» допрашивал кого-то в соседней камере. Человек несколько часов кряду непрерывно кричал — его били по гениталиям специальной трубкой, издающей характерный звук.
Одному парню отбили селезенку, повредили внутренние органы — и он быстро стал покрываться серыми пятнами. Когда его сокамерники сказали об этом «Палычу», тот стал время от времени заходить в камеру и бить его еще сильнее, уверяя всех, что тот притворяется. В конечном итоге агония этого человека длилась трое суток, во время которых у него начались галлюцинации: он стал обнимать жену и разговаривать с ней… Через трое суток парень скончался, а от сокамерников потребовали написать расписки, что он сам нанес себе увечья.
Запомнилась еще одна история. Отца пытали вместе с сыном, на одном столе. Завели к нам в камеру уже с ожогами, с поломанными ребрами. С семи до половины девятого вечера он был полностью дезориентирован, не понимал, где находится. Он садился на краю нар и как только слышал шаги в коридоре, был уверен, что вместе с сыном находится еще в подвале. То есть человек в сознании, но постоянно повторяет: «Терпи, терпи, сынок…». Мы ему говорим: «Успокойся, все закончилось, ты уже в камере, вас уже не пытают».
Помню, как «Палыч» носился по ночам по «Изоляции», открывал мужские камеры и кричал: «Под нары, п… сы! Сосать!»
«Палыч» не имел права покидать территорию «Изоляции». Да и не мог это сделать, потому что очень опасался за свою жизнь. Он жил на втором этаже, у него была отдельная «спальня», там стояли телевизор и ноутбук. Мылся в том же душе, где и мы мылись раз в неделю. Он всегда повторял фразу: «Это не вы со мной сидите, это я с вами сижу». То есть этот человек сам себя запер в тех стенах, когда согласился на такое.
Читайте также: Роман Цимбалюк: «Кремлевская пропаганда внушает людям, что в отношениях с Украиной Россия — пострадавшая сторона»
Не знаю, на что он рассчитывал и думал ли, что все обернется именно так. Но именно мысль о том, что он жив, пока выполняет эту «работу», и что как только он перестанет пытать людей, его тоже убьют, потому что такого человека никогда никто не отпустит просто так на свободу, заметно ухудшала его психологическое состояние на наших глазах. Он глушил его глубокими запоями. А когда напивался, у него вообще сносило крышу. И он с новой силой начинал пытать, избивать и насиловать пленных. На следующее утро ему становилось еще хуже. Это был замкнутый круг. В «Палыче» все меньше и меньше оставалось того, что мы называем человеком. Так что это вообще уникальный случай.
Это патологический садист. Постоянно пытать людей может только тот, у кого нет к ним какой-то чувственной эмпатии. То есть если у вас появилась жалость к человеку, которого пытаете, то одновременно вы испытываете стыд, раскаяние, глубокие угрызения совести. Годами делать такое невозможно, вы просто сошли бы с ума…
Возможно, «Палыч» до войны не был таким открытым садистом. Но «Изоляция» однозначно повлияла на него. Каждую ночь пытать людей, как это делал он… Это влияет на личность. Он мне как-то сказал, что выбора нет. Я тогда ничего не понял — поскольку сам только недавно попал в «Изоляцию» и не осознавал, что это за место и что это за мужик. Только в этот момент я понял, с кем говорю, и что этот человек в шлепанцах, смешной майке и с автоматом — и есть тот знаменитый садист, о котором мне уже успели здесь рассказать".
Нужно понимать, что только в Донецке есть более десятка мест, где пытают людей. В широком смысле все оккупированные территории — это одна большая «Изоляция».
Фото со страницы Станислава Асеева в Facebook