Месяц назад из села Ожидив поезд вывез цистерны с остатками фосфора. Но до сих пор местные жители не могут прийти в себя и жалуются, что государство о них совсем забыло
Небольшое село Ожидив встретило нас тишиной. Даже не верится, что полтора месяца назад рядом горели перевернувшиеся фосфорные цистерны. Об аварии здесь не забыли до сих пор, и до нас доносятся обрывки фраз: «Слышали? Польские эксперты написали в своих выводах, что у нас ничего страшного не произошло! А знающие люди говорили мне, будто власти просто не хотят говорить нам правды, чтобы не пугать!»…
Первая встреча — из калитки выходит Люба Калач. Женщина на девятом месяце беременности. Говорит, что у нее в доме душно, вот и вышла на улицу подышать свежим воздухом.
- А я разве знаю, какой тут воздух? — отвечает вопросом на вопрос будущая мама. — Первые два дня после возгорания фосфора сидела в закрытой хате. Потом на несколько дней уехала к крестному отцу в Жовковский район. Да сколько же можно быть в приймах! Надо и совесть иметь. Вернулась домой. Чем питалась? Ела все, что было в доме! Помню, как моя трехлетняя дочка Соломия плакала: «Мама, хочу гречневой каши на молоке». Попробуйте ребенку объяснить, что молоко… на фосфоре! Но все равно приходилось кашу варить и себе, и дочке. А на десерт Соломия собирала на нашем огороде землянику. Не знаю, но мне кажется, что со временем все это отразится на нашем здоровье. Только выхода у нас не было! Ну, действительно, не ехать же было за 60 километров во Львов за продуктами! Когда весь этот кошмар с пожаром и ядовитым облаком закончился, наши хозяйки помыли созревшие огурцы водой с содой и закрутили банки на зиму. Так они все «постреляли»! Понаехавшие к нам высокие начальники говорили: «Ничего страшного! Овощи с огорода можно есть! Молоко можно пить!» При этом нам раздавали энтеросгель, чтобы выводить токсины из организма. Кто же после этого поверит, что угрозы здоровью нет?..
- Идите посмотрите, как хорошо уродили помидоры, огурцы! — приглашает на свой огород 68-летняя Стефания Калач. — Вы только видели бы, сколько банок с огурцами и помидорами мы закрутили! Что будет потом с этими продуктами, не знаем! Может, и пропадут! А разве у нас есть выбор?
Местные жители рассказывают, что после аварии кони не хотят пастись в поле. А один фермер из соседнего села Лисовое, которое тоже серьезно пострадало, принес с поля пшеницу и накормил ею кур. После этого вся птица передохла. Приехавшие по этому поводу специалисты заверили всех, якобы это произошло из-за того, что там были нитраты. Селяне в эти сказки не верят. «Почему же этого не было раньше?» — удивляются они. — Сколько ж тех нитратов было в пшенице, чтобы птица дохла? Никто не сомневается — это от фосфора! Да и коровы неспроста приходят с пастбищ со странной пеной на мордах».
Еще селяне рассказывают, как махинаторы, приехавшие в село, пытались нажиться на человеческой беде: ездили по загрязненным селам и предлагали хозяевам за бесценок сдавать им коров и птиц на мясо. Мол, оно же отравлено! Многие крестьяне купились на эту удочку. Кто же знал, что будет с животными. Одумались только тогда, когда поверили заверениям начальства — повального мора не будет.
- Говорят, что львовский Привокзальный рынок с первого дня аварии был заполнен молоком, мясом, овощами из пострадавших сел. Вроде бы крестьяне боялись есть «свое» и везли отраву во Львов на базары, — провоцируем мы на откровенность своих собеседников.
- Да это вранье! — дружно кричат женщины.
- Я лично свое молоко сдаю на Ожидивский маслозавод. Ежедневно по три литра, — говорит Петр Калач.
- А наши родственники из Ивано-Франковска боятся к нам приезжать и брать у нас продукты, — настаивает Ирина Топоривская. — Во Львове иначе относятся. Я там работаю и ежедневно на обед привожу со своего огорода помидоры. Люди едят, нахваливают: «Какие вкусные!»
Михаил Кобар вот уже тридцать лет живет и работает в России. Как только услышал о катастрофе, примчался в Ожидив, где живет его 78-летняя мама Анна Дмитриевна.
- Ни я, ни мама, слава Богу, не болеем, — заверил нас Михаил. — Правда, приходилось слышать, что люди в нашем селе слабеют…
Через некоторое время после катастрофы селянам делали флюорографию. Ни у кого изменений в легких не выявили. Тем не менее многие жалуются, что вот уже месяц страдают болями в печенке, поджелудочной железе, поносами, сухим кашлем и першением в горле. Говорят, сухой кашель у многих детей. А молодую женщину Любу Заяц даже положили на две недели в больницу. Ехала с работы, почувствовала внезапную слабость. Врачи сказали: «Больная печень». Подлечили, но женщина стала жаловаться на боль еще и в почках, кашель, рвоту.
- До аварии Люба ничем не болела! Это все последствия аварии! — уверяет ее родственница Мария Заяц.
- А посмотрите, как у меня рука вспухла! — вмешивается в разговор Надежда Герасимив. — После аварии она распухла, очень жгла, появилась язва. Врачи говорят: «Псориаз». Не верю! Я на 200 гривен лекарств накупила. Кто мне эти деньги вернет? Да разве только у нас болеют! Слышала, что в селе Стовпина с химическим отравлением были госпитализированы Владимир Дзендзелюк и Василий Волошин.
- Действительно! — поддакивает местный житель Владимир. — Почему на государственном уровне никто до сих пор не поднимает вопрос ни о материальной помощи, ни о каких-то компенсациях? Выходит, потушили пожар, отправили цистерны с фосфором и о людях забыли? А кто из чиновников будет отвечать за то, что из-за неинформированности в селах была паника, когда с прилавков стали сметать минеральную воду и продукты питания, а в аптеках — лекарства. Цены на все моментально подскочили.
- Когда власти официально сообщили, что «все в порядке», и разрешили работать в огороде, поверив в это, вышла на хозяйство и я, — вспоминает жительница села Ожидив Валентина Ивановна. — Но через несколько часов на лице появились какие-то пятна-ожоги, кружилась голова, горло раздирал сухой кашель, болела печень. Раньше у меня такого никогда не было. А врачи твердили: «Причина не в фосфорном отравлении!»…
Это только на первый взгляд кажется, что селяне спокойны. На самом деле они возмущены и не могут поверить в слова чиновников, что все будет хорошо. Каждое самое незначительное отклонение в здоровье связывают только с аварией. Правда, даже несмотря на это ни один житель Ожидива не покинул родное село.
Бежавшие от опасности дети и взрослые понемногу возвращаются в свои хаты.
- Куда же нам деваться? — удивляется 69-летняя Романия Басараб. — Моя восьмилетняя внучка Орыся неделю гостила во Львове. А когда приехала домой, цветы под хатой целовала.
«Бабушка, как хорошо, что я наконец дома», — радовалась она…
- Пьем воду из колодцев, в лесу собираем грибы, с огородов и садов едим овощи и фрукты, делаем на зиму закрутки. Выводим живность пастись на поля. И картошку будем копать. Что-то же мы должны есть! Умрем так умрем! И так кругом одни проблемы! — машут руками крестьяне.
Проблем действительно хватает. Люди жалуются, что после 19 октября их местный маслозавод, который был построен общими усилиями, закроют из-за отсутствия очистительных сооружений. «Там же посменно работают наши женщины, — рассказывают селяне. — Таким образом могут и деньги заработать, и за детьми посмотреть, и на огороде покопаться. Где ж нам теперь заработать?»
- Когда же наконец из села вывезут контейнеры, в которых, по слухам, хранятся радиоактивные вещества? — эмоционально спрашивает Ирина Топоривская. — Они там годами стоят. Уже никто не помнит, откуда взялись. Сто раз обещали забрать эти контейнеры!
- Сейчас к нам пришли списки беременных женщин, которых повезут на оздоровление, — сообщает Люба Калач, с которой началось наше знакомство с селом. — Куда же мне ехать, если я в сентябре должна родить? Я даже в райцентр на обследование не смогу добраться. Почему государство не предусмотрело денежные компенсации беременным, которые по разным причинам не могут выехать на курорт?
Столкнулись местные жители и еще с одной проблемой. До недавнего времени дошкольников не отпускали на оздоровление с бабушками. Чиновники объясняли: сопровождать маленького ребенка имеют право только мама или отец. Но, например, отца маленькой Соломии Калач не отпустили с работы, так как он работает на железной дороге монтером, а мама не смогла поехать из-за того, что вот-вот родит. Женщины пострадавших сел по этому поводу оборвали все телефоны Министерства здравоохранения Украины. Только через месяц сопровождать меленьких детей на курорт разрешили и родственникам.
- А почему, скажите, люди с детьми должны добираться для оздоровления во Львов за собственный счет? — удивляется Люба. — У нас каждая копейка на счету. Неужели нельзя было детей довести в областной центр автобусом?
- Правильно наши селяне возмущаются, — твердит и Василий Нецкар, настоятель местной Святовоздвиженской церкви. — Никто из больших чиновников перед ними так и не извинился за произошедшее. Высокое начальство приехало и уехало. А людям тут жить! Они ждали хоть каких-то добрых утешительных слов. Этого не произошло. Нас заверяли, что продукты чистые. Однако наше молоко долго не принимали на приемных пунктах. Люди цистернами возили молоко аж в Тернопольскую область. Я приходил в пустую церковь и молился за тех, кто гасил горящий фосфор. Говорил селянам: «Кто в печальный час веселится, в веселое время будет плакать! В посты вы устраивали дискотеки, а вскоре дома опустели — хозяева выехали. В воскресенье вы с выпивкой шли на речку — теперь имеете грязную воду. В барах пили коктейли с пеной — теперь имеете пену!» Возможно, это Господь Бог предупреждает нас за грехи наши…
Сельский голова Александра Швах считает: чтобы компенсировать людям деньги за несобранный урожай, нужно доказать, что продукты загрязнены и их нельзя употреблять в пищу. Но зоной бедствия государство не признало ни одно пострадавшее село.
- Конечно, за компенсацией селяне могут обратиться в суд, — говорит Александра Юрьевна. — Но для этого им надо предъявить суду, скажем, кассовые чеки с автозаправок (если во время аварии люди выезжали на собственных машинах), чеки на покупки продуктов питания, медицинские справки о том, что их болезни связаны с фосфорным отравлением. Однако я не знаю ни одного селянина, который имел бы подобные документы. С одной стороны, это говорит о том, что люди не знают законов и не ориентируются, что делать в подобных ситуациях. С другой — селяне говорят, что обращаться в суды бесполезно. Они не верят, что государство их защитит.