Такое признание сделал знаменитый тенор своему старому приятелю — музыкальному критику Этторе Мо, который навестил легендарного певца незадолго до его смерти
Италия скорбит по великому оперному певцу Лучано Паваротти, который скончался на 72-м году жизни от рака поджелудочной железы. Как уже сообщали «ФАКТЫ», знаменитый тенор был похоронен в своем родном городе Модена. Траурную церемонию первый канал итальянского телевидения транслировал в прямом эфире. Паваротти действительно любили и уважали. Итальянский парламент намерен объявить 6 сентября Днем памяти певца и устраивать ежегодно в этот день концерты в честь Лучано. Но его будут помнить и без этого. Известный итальянский футболист Джиджи Буффон, вратарь национальной сборной страны, который по старой традиции надевает на матчи футболку с первым номером на спине, заявил, что Италия потеряла не просто певца: «Мы потеряли свой подлинный и единственный первый номер… »
На этой неделе популярная итальянская газета «Corriere della Sera» опубликовала последнее интервью Паваротти. Незадолго до смерти Лучано у него на вилле побывал в гостях его старый приятель, известный обозреватель и музыкальный критик Этторе Мо. Их беседа была недолгой: тенор чувствовал себя очень плохо. Он уже практически не вставал с инвалидного кресла. «Это мой последний трон!» — пошутил Паваротти, здороваясь с Мо.
«Глядя на Лучано, больного и обессиленного, я вдруг вспомнил нашу первую с ним встречу», — пишет итальянский журналист. «Увидел его впервые в начале 60-х годов в Лондоне, куда он приехал, чтобы заменить в постановке оперы «Богема» в Ковент-Гардене великого Джузеппе Ди Стефано. Тот неожиданно заболел. Я обедал в ресторане рядом с театром с Фьоренцей Коссото, меццо-сопрано, которая пела в спектакле вместе с Марией Каллас, когда вошел молодой человек. «Посмотри на него внимательно, — прошептала Фьоренца, — это самый красивый тенор столетия!»
Этторе напомнил Лучано об этой встрече. Паваротти кивнул головой и сказал: «Ди Стефано вызывал у меня огромное восхищение. Его голос — это сама музыка. Это больше, чем музыка! Он — мой кумир. Мне нравится его открытое пение, прекрасное звучание, необычная теплота его голоса в каждом регистре. Я скажу тебе одну вещь: нет никого, кто бы мог с ним соперничать».
«Мы заговорили о тенорах, о тех временах, когда Лучано бросал вызов на международных оперных рингах двум другим тяжеловесам — Пласидо Доминго и Хосе Каррерасу… » — вспоминает Мо. «Так вот, я с гордостью хочу тебе сказать, — произнес Паваротти, перелистывая страницы альбома с фотографиями тех фантастических мировых турне, — несмотря на мое состояние здоровья, наш союз не распался. Пласидо навещал меня пару раз, Хосе постоянно звонит мне по телефону. Это был наш сезон, он был прекрасным».
«Я тут же вспоминаю концерт в Сполето, который прошел несколько лет назад, когда Паваротти и Доминго вновь выступили на одной сцене, каждый — с лучшими произведениями из своего репертуара. Было очень трудно сделать выбор между солнечным голосом первого, переполнявшим небо Умбрии, и густым и светящимся голосом второго, выражавшим грусть и трагедию… » — пишет Этторе.
«Я помню, что в самом конце вечера мы с Пласидо обнялись… » — сказал Паваротти и сделал неожиданно горькое признание: «Нет, я больше себя не слушаю. Я не хочу себя слушать. Если ты пригласишь меня на ужин и, чтобы доставить мне удовольствие, поставишь какую-нибудь арию или песню в моем исполнении, которая особенно нравится меломанам, я уйду. Но если ты хочешь заставить меня плакать, дай мне послушать Доминго!»
Паваротти посетовал, что все в его жизни пошло прахом из-за болезни. На своей вилле «Джулия» Лучано обдумывал планы, которые он хотел реализовать: продолжение проекта «Паваротти и друзья», когда на одном концерте удавалось собрать вместе на сцене золотые оперные голоса и лучших поп-исполнителей…
Тут его лицо осветила широкая улыбка, в глазах появился радостный блеск — на колени к Лучано взобралась его дочь, маленькая Аличе (4,5 года. — Ред. ). Теребя его яркий платок, девочка сказала: «Папа, ну пойдем в бассейн!»
Это был спектакль, который повторялся несколько раз каждый день. «Такого ты не увидишь ни на одной оперной сцене!» — сказал Паваротти, зачарованно наблюдая за тем, как Аличе, поддерживаемая и заботливо направляемая Николеттой, своей мамой, плавает в бассейне, словно красная рыбка в аквариуме. Малышка совершала короткие, быстрые погружения в воду и поднималась на поверхность с широко раскрытыми глазами, полными детского восторга. Но тенора в этих развлечениях больше всего радовали песенные перерывы между ныряниями. И мотив звучал почти всегда один и тот же: «Fratelli d'Italia». «Эту песню она знает лучше всех», — сказал не без гордости знаменитый папа, который сам не раз ее исполнял на сцене или на стадионе. — Аличе выучила ее, глядя вместе со мной по телевизору матчи с участием нашей национальной сборной по футболу. Знаешь, ей удается петь даже под водой!»
Уже когда Этторе Мо собрался уходить, Паваротти произнес следующие слова: «Я был везучим и счастливым до 65 лет. Потом пришло это несчастье — моя болезнь. Теперь я расплачиваюсь за все везение и счастье, что было в моей жизни. Но я нахожу поддержку в моем детстве. Оно было бедным, но счастливым. И я прекрасно осознаю все происходящее. Раньше болезни меня никогда не тревожили. А эта опухоль… Ты ее чувствуешь где-то внутри, она тебя словно перерабатывает там. Знаешь, теперь я хорошо сплю. И я оптимист, и буду им оставаться до самой смерти. Этому я научился от родителей, которых лишился четыре года назад… »
Подготовила Наталия ТЕРЕХ, «ФАКТЫ»