До войны у Инны Скаржинской и ее дочери Виктории Масловой из Бучи были семейный бизнес и грандиозные планы, однако нападение рашистов все перечеркнуло. Всё, что создали украинки, практически разрушили оккупанты. Но сложить руки и жаловаться на то, как все плохо, — это точно не о них, и несколько недель назад Виктория и Инна начали всё с нуля во Львове, а еще активно помогают нашим защитникам — средствами ухода и деньгами… О расстрелянной VESNе, которая одновременно стала символом возрождения, читайте дальше.
— Собственное дело мы начали семь лет назад, — рассказывает «ФАКТАМ» соучредитель косметического бренда Инна Скаржинская. — Возникла необходимость в лучшем уходе, и надо было вылечить маленького ребенка от атопического дерматита. Где-то услышала, что можно сварить мыло на растительных маслах и травах и это помогает. Попробовала и заметила, что ребенку стало лучше без гормональных и цинковых мазей. Поэтому начала изучать натуральные средства по уходу, стала читать обратные этикетки. Когда ты начинаешь не просто думать, но и реализовывать миссию, так работает вселенная, — она сводит с такими людьми, которые могут в этом помочь. Так и зародился наш бренд натуральной косметики VESNA, который для нас — как символ надежды, веры и возрождения. Он уникален тем, что не использует никакой рекламы, проплаты блогерам. Производство было сосредоточено в Буче, где мы жили. Там работало два магазина, еще один действовал во Львове. Нашу косметику продавали в нескольких сетях супермаркетов, мы сотрудничали с салонами красоты в Киевской области, до войны мы начали открывать франчайзинговые магазины, и как раз 19 февраля такой открылся в Мукачево. Многие товары отправляли за границу и, конечно, работали на нашем официальном сайте. Наша команда состояла из 12 человек, несколько работали еще фрилансово.
— Вспомните, как началось у вас 24 февраля и как спасались из Бучи?
— На 24 февраля у меня и коллег было немало планов в бизнесе, планировали доставить продукцию в супермаркеты. Но война все разрушила. Наш дом неподалеку от аэропорта в Гостомеле, и из окна в четыре утра мы услышали бомбардировки! Я до последнего не хотела ехать, но муж уговорил, сказал, что дальше будет страшно. Чудом мы спасли свои жизни, выехав с дочерью, которая является и партнером по бизнесу, и тремя маленькими сыновьями во Львов. Муж остался в столице и помогал всем, чем мог, для победы. Трех сыновей я отправила к знакомым в Чехию, я так им благодарна…
Когда Буча была уже в оккупации, я позволила терробороне открыть магазин, где мы продавали экопродукты, отдать их детям, которые прятались в бомбоубежище. Когда рашисты покинули Бучу, мы отправились посмотреть, что осталось. Я поехала туда… На обочину нельзя было съезжать — могло быть заминировано. Остатки танков, снарядов, техники, обгоревшие машины — для моей психики это было больно. Потерь в бизнесе — на миллионы… Рашисты украли технику, даже цифровой микроскоп и микрокамеру, кулер, ведра и посуду, постельные принадлежности, полотенца, медицинские перчатки… Орки вынесли шины от моего авто, которые лежали на складе. Открутили детали от оборудования. После себя оставили вонь, ходили в туалет в нашем помещении. Я понимаю, что это «низкий» народ и они такого чуда, как наша косметика, не видели. Но больше болело за людей, потому что в Буче мы знали друг друга, здесь жили невероятные люди… Вот за них больно до неба.
— Как отважились возродить бизнес, ведь убытки немалые?
— Да, мы оказались без жилья, работы. А семейный бизнес был для меня единственным способом заработка. Я понимала, что за границей со своими дипломами не смогу себя реализовать так, как в родной Украине. Да и бежать — это точно не обо мне. Благодаря тому, что в тихих областях, где были наши магазины, мы продавали косметику, смогли закупить тару и ингредиенты. Арендовали жилье и смогли обеспечить основные потребности. А главное — сняли помещение, где начали производить новые партии нашей косметики. То, что уцелело из оборудования в Буче, перевезли. С остальным помог наш партнер, он предоставил столы с биохимическим покрытием, гомонизаторы, смесители, воскоплавы, стабилизаторы… Со словами, что, если будут деньги, то заплатите. Бойцам мы помогаем с моющими средствами. Делаем шампуни для наших защитниц, заживляющие мази. А в коробку вкладываем письмо для каждого, что-то мотивирующее! Мы понимаем, что на поле боя комфорт больше связан с ощущениями тела, и очень хотим, чтобы воинов ничто не отвлекало неустанно убивать русню. Все средства желающие могут приобрести, передать нашим воинам.
— Какие действенные советы вы могли бы дать оказавшимся на вашем месте?
— Надо посмотреть вокруг себя и понять, в каком вы окружении. Не только локально. Вспомните, с кем вы общались до войны, кто вас поддерживал, и найдите точки опоры среди людей, потому что мы сильная нация. И не бойтесь написать людям, попросить о помощи. Я уверена, что наша история именно о невероятной помощи. Как только у меня появляются средства, я передаю их на дроны, тепловизоры. И это такая радость, когда ты помогаешь! Сейчас освоюсь и буду брать людей на работу. Я не нацелена на заработок, все средства должны быть нацелены только на победу! Более того, мы уже победили. Мощное сопротивление, борьба — мы уже победили зло. Нужно только завершить тактические действия, зачистить оставшееся бесноватое зло. У меня грудь распирает гордость за нашу Украину. Нам действительно следует начать ценить все, что у нас есть. Думаю, из-за того, что война и многие люди побывают в разных странах, украинцы в основной массе поймут, что дома — лучше! Моя страна какая-то феноменальная для меня во всем: нам так комфортно и знакомо здесь всё. Мне кажется, что нет вкуснее еды на свете и лучшей природы. И самое главное, что до нас наконец дойдет: реализовать весь свой потенциал мы можем только на своей земле, потому что здесь мы свои, потому что здесь мы все паны! Как часто мне хочется плакать от украинских патриотических песен, стихов, даже рисунков. Ведь земля наша — особенная, окропленная мужеством и героизмом за свою свободу! Слава нашей Украине!
Читайте также: «В оккупации пекли хлеб из дерти и раздавали. По сто граммов, по двести — по сколько получалось», — мэр Бородянки Георгий Ерко