Первая гуманитарная колонна со 156 истощенными жителями Мариуполя прибыла в Запорожье 3 мая. Среди них была 24-летняя Анна Зайцева со своим шестимесячным сыном Святославом. Они прожили в бункере на «Азовстали» более двух месяцев. По ее словам, самым страшным была даже не нехватка пищи или подогрев воды на свечах для малыша, а то, что ее засыплет под завалами, она умрет, а сын останется живым. Эвакуация из «Азовстали» позволила ее ребенку впервые увидеть весну…
— После Запорожья мы поехали дальше, ведь находиться после пережитого с малышом в городе, который ежедневно обстреливают, очень тяжело. Хочется быть в безопасности, потому что мы пережили действительно ад на земле, — рассказала «ФАКТАМ» Анна Зайцева. — В Мариуполе я преподавала французский язык в школе, мама моя тоже учительница, отец — музыкант. 28 октября я стала самой счастливой женщиной на свете — родился мой сын Святослав. Мы наслаждались прогулками. За два месяца до вторжения мой муж устроился рабочим на «Азовсталь».
— Помните, когда началась война?
— 24 февраля утром я прочла пост в «Фейсбуке» одного из своих друзей о том, что путин напали на Украину. Честно говоря, отнеслась несерьезно, потому что на самом деле война у нас длится уже восемь лет. После этого были другие посты, и я поняла, что ситуация очень серьезная. За окном начались обстрелы из разного вида оружия. Немного посидели мы семьей в подвале нашей девятиэтажки. Но постоянно был страх, что дом подвергнется авиаудару, упадет и мы окажемся под завалами в братской могиле. Поэтому на ночлег остались в коридоре квартиры. А когда на следующий день российские снаряды начали падать очень близко, потому что неподалеку располагался полк «Азов», приняли решение идти в бомбоубежище. Мужу тогда пришло сообщение на вайбер, что можно спрятаться на территории «Азовстали», поэтому мы приняли это предложение.
Со мной, трехмесячным сыном и мужем были мои родители. Думали, что идем максимум на неделю, поэтому взяли с собой немного вещей, малышу — коляску, одежду, подгузники, смесь. На тот момент я еще немного кормила грудью, но из-за стресса и недоедания молоко быстро пропало.
— Как вы выживали в тех условиях? Чем питались и сколько вообще было рядом людей?
— Нас жило в бункере около 75 человек, в том числе 17 детей, мой Святослав — самый младший… Внутри электроэнергии не было, поэтому пользовались генератором. Благодаря ему я могла подогреть воду для смеси и был минимальный свет с 9 утра до 21:00. Остальное время сидели в темноте. Однако часто из-за обстрелов орков генератор выключался в результате взрывной волны, да и мы пытались экономить топливо. Поэтому приходилось готовить ребенку еду с помощью свечи и жестяной банки.
Мой папа был смелее и вместе с другими мужчинами смастерил печку на улице — открытый огонь, который прикрыли шлакоблоками, чтобы не было видно дыма! Это тоже выручало нас, но было крайне опасно из-за обстрелов. Более того, когда папа проходил фильтрационный лагерь, то орки показывали ему фото со своего дрона, где он греет воду в двух чайниках. То есть они видели абсолютно все!
Однажды отец добрался до шкафов работников завода и раздобыл там средства гигиены, чай и кофе. Вы не поверите, столько было счастья! Но сама атмосфера бункера была не слишком хорошей для сына. Когда он кричал ночью и хотел есть, я включала фонарик. Наши прогулки с коляской тоже были в бомбоубежище. Но благодарю Бога, что мой сынишка такой спокойный, он мужественно держался. У взрослых начали сыпаться зубы, волосы, все очень похудели, начались проблемы с давлением. Я потеряла 10 килограммов, мой отец — 20.
Благо, среди нас была медсестра. Когда прилетела трехтонная бомба, которая пробивает подвалы, было много раненых, и она оказывала помощь. Интернета у нас не было, поэтому мы передавали информацию о себе бойцам, а они извещали наших родных, что мы живы! И сейчас у меня такой информационный вакуум… Друзья говорят, что обо мне писали Подоляк, Верещук. А я им в ответ: «А кто это такие?» Да, мы примерно понимали, какие украинские города оккупированы, где бои, но все это нам опять-таки рассказывали солдаты. Самое важное было услышать о том, какие дома уцелели в Мариуполе, это давало надежду, что, может, кто-то из наших близких уцелей… У нас внутри, в бункере, был свой ужас, но на поверхности — еще страшнее…
— Это правда, что бойцы «Азова» отдавали вам свою еду?
— Да, благодаря им выжил мой сынишка. Они приносили подгузники и смеси. Когда уже не могли найти смесь, то где-то раздобывали сахар, молоко и манку, которую отдавали детям. Когда нам не хватало еды, бойцы действительно отдавали свою и оставались голодными. Мы предлагали с нами поесть, а они отказывались, чтобы нам больше досталось. Знаете, что меня больше всего тронуло? Однажды боец «Азова» отдал свою шоколадку, которая, видимо, прошла все бои, потому что была вся потрепанная. И сказал, что мне она важнее, потому что я мама… И сейчас слезы в глазах, когда это вспоминаю…
Читайте также: Искалеченные, но несломленные: «Азов» показал впечатляющие фото защитников Мариуполя и обратился в ООН
— Были ли у вас моменты отчаяния?
— Да, наверное, каждый день! Я по своей натуре еще тот паникер! Нам не хватало солнца. Постоянно подвал, выйти на улицу очень опасно, рашисты следили за нами. Я боялась, что нас может засыпать бетоном и никто не сможет покормить моего ребенка. Труднее всего было, когда нас трижды пытались эвакуировать, но в последний момент все срывалось. Только мы выходили с вещами, потому что раньше было три часа тишины, украинские солдаты зачитывали наши списки — и тут вдруг рядом падали мины. Однажды посекло одного военного осколками.
А сколько раз они специально обстреливали автобус, который должен был нас вывезти. Такого лицемерия и подлости я не видела, поэтому надежда выйти отсюда живыми была ничтожна. Но мы верили и ждали, потому что не хотели ехать в рф. Что уж говорить об обстрелах. В туалете была хорошая вентиляция, там их было слышно лучше всего! Бомбы падали утром, в обед и вечером, а к ним добавлялись «Грады» и автоматные очереди. Перед сном было больше всего — до восьми бомб. Рашисты уничтожали нас оружием круглосуточно.
Мы жили отдельно от украинских военных, ведь они не хотели подвергать нас опасности. Только в день эвакуации мы перемешались вместе, потому что наши бойцы просто не могли выйти. Россияне избрали тактику, что как только собралось множество людей и рядом бойцы «Азова», запускали дроны и бросали мины.
— 30 апреля началась ваша эвакуация. Как все происходило и что пережили в фильтрационных лагерях?
— Нам дали 10 минут на сборы. Сказали взять с собой маски, потому что очень много пыли на территории, а автобус без окон и дверей. Мы ехали по таким развалинам. Это невозможно описать. Это хуже, чем в фильмах ужасов и компьютерных играх! Наш водитель был круче самого Шумахера! Мы ехали и нам было страшно, потому что это все на открытой территории. Но обошлось. На набережной нас встретили представители ООН, церкви и Красного креста. Пересадили в другой автобус. А там — неприятный сюрприз. Подсели два солдата рф! После двух месяцев бомбардировок ехать с ними — это ужас. Мы сидели и думали, чем все это закончится.
Читайте также: Нашлась «родная кровь»: история разлученной с мамой 4-летней Алисы из Мариуполя получила продолжение
Дальше нас всех повезли в село Безымянное в фильтрационный лагерь, повели в первую палатку под конвоем. Украинских женщин осматривали россиянки. Они приказали нам полностью раздеться, осматривали лобок, требовали объяснить значение татуировок… Телефоны сканировали, переписывали все контакты, даже восстановили все фото, которые мы удалили из мобильных, и взяли отпечатки ладоней, как у преступников… Внимательно осматривали волосы, отбирали маникюрные наборы, вычитывали блокноты. Я старалась больше шутить с ними, не показывать страха, потому что тогда точно стала бы их жертвой. Это и спасло. А мой отец, когда ему показывали фотографии украинских воинов «Азова», утверждал, что знает каждого. И русские от него отстали, мол, он будет говорить, что видел всех, и ничего существенного от него не получишь.
— А что врагов больше всего раздражало в украинцах?
— То, что мы, по их словам, приехали к ним очень красивыми. Они считали, что через два месяца пребывания в бункере мы должны были выглядеть в разы хуже. Особенно девушки. После досмотра нас повезли в Дмитровку, где мы переночевали в школе. Только 3 мая мы добрались до Запорожья, потому что эти изверги пытались намеренно запутать, чтобы мы сдались и поехали на оккупированные россией территории.
Первые слова, которые я сказала своему ребенку в Запорожье, были: «Смотри, сынок, это травка, солнышко, цветочек». Он это увидел только через полгода после рождения. Сейчас мы бездомные, потеряли жилье, мирную жизнь. Но должны жить, как бы тяжело ни было.
Читайте также: «Я просила Бога, чтобы забрал нас всех и сразу. Чтобы никто не мучился»: страшная история из Мариуполя