Еще одним ужасным преступлением страны-агрессора является принудительный вывоз в россию десятков тысяч жителей временно оккупированных территорий. Точное их количество сегодня не назовет никто. К сожалению, эта цифра растет с каждым днем. Волонтер Владислава Гаврилюк помогает украинцам, фактически гражданскими пленным захватчиков, добраться в Европу. Это еще тот непростой квест — куча нюансов, преград, сложностей. Она считает, что государство должно приложить максимальные усилия, чтобы как можно скорее вызволить наших граждан из лагерей, которые для них устроили россияне.
— Владислава, как удается спасать людей, которых насильно вывезли в россию?
— Сначала расскажу, почему занялась именно этой проблемой. Мне 31 год. Я актриса, работала в Национальном центре Леся Курбаса, снималась в сериалах. Мой муж актер и режиссер Олег Драч. Наша семья проживала в селе Мила Киевской области. У нас двое детей — два с половиной и шесть лет. Во время декрета я открыла две детские школы развития в Гостомеле и селе Дмитровка Бучанского района и киноагентство.
Когда началась война, муж ушел в терроборону. Мы не планировали уезжать до последнего. Но очень быстро поняли, что оставаться опасно.
В начале марта уже нельзя было пересечь житомирскую трассу, где находится наш дом, потому что российские снайперы расстреливали автомобили. 5 марта из Бучи в село Дмитровка вошла колонна — 50 танков. ВСУ их разгромили возле Стоянки. Три танка вернулись и начали стрелять по жилым массивам. В нашу квартиру залетели какие-то зажигательные штуки, но муж был дома, он потушил их. Они пробили только холодильник.
В этот день нам удалось выскочить из села. Наша машина была единственной, которая ехала по улице, а по параллельной улице шли танки. 25 марта, когда россиян уже отогнали, наш жилищный комплекс был разрушен, сгорела и наша двухэтажная квартира. Там были документы — мой паспорт и свидетельства о рождении детей.
Не знала, что делать дальше. Из этого ужаса меня вытаскивали волонтеры. Когда добралась до Польши, сразу начала искать бронежилеты для ребят, сейчас занимаюсь рациями
Темой украинских беженцев, попавших на территорию российской федерации, занялась по следующим соображениям. Наблюдая за ситуацией в Мариуполе, как и все сейчас, однажды подумала: вот эти ребята умирают за гражданских, за то, чтобы сохранить наш с вами украинский код, а между тем украинцы попадают в Россию и не могут или не знают, как уехать оттуда. Так понемногу влилась в это движение.
Выстроить цепочку, чтобы человек, которого принудительно вывезли в россию, уехал оттуда, очень сложно. Проще всего с теми, у кого есть загранпаспорта. Тем, у кого внутренние паспорта, удается помочь с большим трудом. Хуже всего тем, у кого вообще нет документов. Их тысячи. Их не вывезти ни в Европу, ни в Украину для обновления документов — российская сторона не пропускает через границу. Ни по «Дії», ни по водительским правам — ни по чему.
Ко мне лично обращается около ста человек в день. С теми, у кого нет документов, сделать ничего нельзя, они настоящие гражданские пленные. В заложниках может быть вся семья, если, например, у взрослых есть паспорта, а у ребенка нет свидетельства о рождении. Всё, тупик. Семьи вынуждены оставаться там.
Почти круглосуточно общаюсь с русскими волонтерами. Хотя, чтобы вы понимали, они очень разные. Иногда кто-то помогает в организации перевозок, но когда нужно заняться восстановлением паспортов украинцам, прерывает контакты. Очевидно, они не заинтересованы в том, чтобы украинцы возвращались домой или ехали в Европу. Но многие помогают искренне.
Тем, у кого есть украинский паспорт, мы прописываем маршрут через россию. Я, например, отработала маршрут Ивангород (город в Ленинградской области) — эстонская Нарва и дальше по Европе.
Читайте также: «Больше всего россиян раздражало, что мы так красивы»: жительница Мариуполя о пережитом с шестимесячным сыном в фильтрационных лагерях
Что касается мест, куда попадают люди. У меня конкретная информация из трех лагерей — в Тихвине Ленинградской области, поселке городского типа Врангель у Находки на Дальнем Востоке и в Ростовской области. Большинство жителей Мариуполя посылали именно во Врангель.
Вот какие сообщения иногда получу: «Поезд — 13 вагонов — привез эвакуированных в Таганрог. В вагоне 54 места. На данный момент приехало 500 человек». Вы понимаете масштаб проблемы? Российские волонтеры пишут, что в Тихвин каждый день прибывает около 500 человек, во Врангеле находится более 5000 человек. Но проверить эти данные невозможно.
— До выезда в Россию люди еще находятся в фильтрационных лагерях. Советник мэра Мариуполя Петр Андрющенко заявлял, что вокруг города развернуты четыре таких лагеря, в которых людей удерживают перед депортацией.
— Большинство людей мне рассказывали, что в эти фильтрационные лагеря их везли представители «МЧС» так называемой «ДНР». А в России они попадают в «распределительные лагеря». В большинстве своем это обычные общежития. Их охраняет ФСБ, в Ростове-на-Дону — донские казаки. Российское государство не обеспечивает минимальных потребностей людей. Иногда даже не разрешают волонтерам доставлять туда еду, одежду
Но возвращаюсь к главной теме — отсутствию документов. Во многих случаях документы сгорели, бывало, что в этих фильтрационных лагерях русские военные просто рвали паспорта на глазах у людей. В лагере в Тихвине, например, сначала вообще забирали все документы и телефоны и только через некоторое время возвращали. Часто у бабушек и дедушек забирали документы и отправляли их в дома престарелых. Вот представьте: человек без документов, практически без вещей, испуган. В таком состоянии он не понимает, что ему делать дальше. У него нет поддержки. Понятно, что он вынужден подписать статус беженца и ехать туда, куда ему предлагают. Поэтому мы и русские волонтеры постоянно просим людей не бояться, ничего не подписывать и не делать без консультации с юристами.
— Но все же как человеку восстановить утраченные документы?
— Пока никак, потому что дипломатические отношения с россией разорваны. Украинские власти сейчас запускают процесс, чтобы через «Дію» человек мог бы распечатать страницы паспорта и по ним ехать, а затем в посольстве дружественной страны получить паспорт. Но данная процедура еще не доработана. А что делать тем, у кого «Дія» не подключена?
Кому бы я ни звонила в Украину, в любой ЦНАП, мне говорят: «Мы не можем восстановить документы и послать их в россию, потому что там нет нашего посольства. А вам не можем выслать их, потому что человек должен прийти к нам лично». Как человек может прийти? Поэтому он вынуждена ехать в этот поселок Врангель и там как-то пытаться жить с семьей.
А если и удается собрать какие-то бумаги для восстановления документов, то государство не очень торопится с этим. Есть люди, которые ко мне обращались еще в апреле, чьи документы я собирала, но еще никто не получил паспорт. Конечно, среди обращающихся есть и такие, кто представляет опасность для Украины — под таким поводом получить украинское гражданство и потом здесь совершать разные преступления, но почему так долго их дела проверяют?
— Мариуполь был хорошим европейским городом. Люди привыкли к более-менее нормальному быту. В каких условиях они оказались сейчас?
— Как мне написала одна россиянка: «Бытовые условия нормальные, места красивые, но их прессует ФСБ». В этих лагерях обязателен плотный допрос. Кто-то даже пожаловался, что «отдохнуть не дают». От людей требуют сказать, что вред их домам нанесли ВСУ, что они по вине Украины оказались там и просят убежища. ФСБ очень нужно получить свидетельства «преступлений ВСУ».
Волонтеры, с которыми я связывалась, писали, что условия более-менее адекватны. Что это значит, не знаю. Есть комнаты, туалет в коридоре. Но в каком состоянии?
Читайте также: «Макса решисты вывезли в Беларусь вместе с награбленным добром»: после невероятных приключений кот вернулся в хозяйку из Бучи
Вот что мне на днях написала одна россиянка: «В поселок Врангель приехали люди из Мариуполя. Условия жизни неплохие, но люди переживают, что нет документов. Они желают работать. Непонятно, зачем их вывезли в такую даль, в регион, где низкий уровень жизни и не очень хорошие возможности для трудоустройства?»
Общалась с пастором евангелистской церкви из Ростовской области. Он рассказал, что летние детские лагеря, дома отдыха и даже дома культуры забиты украинскими беженцами. То есть туда идет поток наших людей.
Вот несколько сообщений, которые получаю почти каждый день. «Многих вывезли в Ижевск. Люди в панике». «Если они соглашаются на российскую программу помощи, это переселение в глубь россии — в Амурскую область, в Уссурийск, в Хабаровский край, в Уфу. Снимают отпечатки пальцев и отправляют туда». «В Приморье согласились ехать самые кроткие люди, они волонтерам говорят, что «за россию», но при детальной беседе — что «выбора не было, а кому мы нужны?»
Очень часто думаю, что я с детьми могла бы оказаться на их месте — в этих лагерях вообще без всяких прав и без надежды вернуться в Украину. Часть из них действительно хотела уехать в россию. Это верно. Но когда они приезжают, то видят, что ничего из того, что им обещали, нет, что все это ложь. И пытаются как-то вырваться в Европу — в Эстонию, Литву, Латвию, Польшу.
И еще нюанс. Когда я обращалась к украинским волонтерам, которые привозили их в Таллинн: «Надо что-то делать. Давайте дергать власть, чтобы восстанавливать документы, надо людей оттуда как-то спасать», многие отвечали: «Я этим заниматься не буду. Когда ты тратишь столько усилий, вытаскиваешь семьи из ж… пы мира, грубо говоря, а потом выясняется, что это обычная пророссийская вата». Я с ними согласна. Но есть и адекватные люди с проукраинской, проевропейской позицией, которые просто попали в такие условия не по собственной воле.
Читайте также: «Трупы на деревьях и земле, куски человеческой плоти, братские могилы», — врач-интерн об аде в Мариуполе