Они очень ждали третьего ребенка. Но на пятом месяце он родился мертвым.
— Это было страшное потрясение, — вспоминает Петр Дудник, пастор протестантской церкви «Добрая весть». — Бог ведь мне говорил: «Если родите этого ребенка, он спасет тысячи». И сам его забрал… И от боли, от отчаяния я считал, что Господь обманул меня, а я такими словами никогда не бросаюсь…
Моя жена Тамара после потери ребенка лежала в палате, где женщины готовились к искусственному прерыванию беременности, и на позднем сроке тоже. Как могла, она уговаривала их не делать этого. Бесполезно. Одной женщине совершили определенные медицинские манипуляции. И она быстро начала рожать. Прямо в палате.
- Ребенка достали, — продолжает пастор. — Это была девочка. Она не дышала. Но когда бездыханный плод этой соседки по палате вдруг закричал, моя жена воскликнула: «Она жива!» Младенца доставили в реанимацию. Акушерка сказала, что впервые видит, чтобы абортированный плод кричал. Жена признавалась, что именно в этот момент она поклялась, что удочерит бедняжку, если она выживет. Казалось, Бог забрав одного ребенка давал другого…
Жена позвонила мне: «Петр, давай возьмем!», а я как раз срочно уехал на три дня. В голове — рой мыслей. Смогу ли я полюбить чужого малыша? Как его воспримут биологические дети? Хватит ли у нас финансов? Сам ничего Тамаре о своих сомнениях не говорю. Только успокаиваю: «Конечно, дорогая. Начинай собирать документы. Как вернусь, решим окончательно».
Вернулся. Побеседовал с женой, с детьми. Все были за. Мы так ждали этого малыша! Прошли практически все юридические процедуры. Пошли навещать дочь. Но врачи как обухом по голове: «Простите, но мать передумала. Говорит: «Я ее не отдам!»
У нас был шок. Второй раз потерять ребенка. Однако со временем мы с этой мамой даже подружились. У нее уже было четверо детей, и она боялась, что пятую не сможет прокормить. Я как пастор благословил ее маленькую дочь. Но на душе была страшная пустота. И тут нам сообщили, что в роддоме мать отказалась от девочки, которой всего неделя. Побежали знакомиться. «Наша!» Так у нас появился первый усыновленный ребенок.
Второй мальчик жил в детдоме «Паруса надежды». Этот приют появился после того, как мы осознали, что полусотня детей с улиц и вокзалов, которых мы подкармливали, вечером возвращаются в свои берлоги, а не в теплый дом.
Мы создали негосударственный приют «Паруса надежды». Там находились дети улицы, которых мы кормили, учили, восстанавливали их документы, искали усыновителей или возвращали в биологические семьи, когда родители налаживали жизнь. У одного такого шестилетнего мальчика умерла мама, и мы забрали его в нашу семью как сына.
— Почти все наши приемные дети были очень травмированы, — вспоминает Тамара Дудник, жена пастора. - Двое моих детишек мало того, что пережили войну в 2014 году, да еще и биологическая мать «воспитывала» их, держа вниз головой с балкона девятого этажа… Эти раненые души отогреть было очень тяжело…
Через год самая младшая из девочек, 8-летняя Саша, принесла мне рисунок, где на весь лист формата А-4 было нарисовано сердце, внутри него большая девочка, справа какие-то клетки, напоминающие заплатки, и 9 смайликов. Она сказала: «Мама, это зашитое сердце». Я внимательно посмотрела на нее и спросила: «А почему оно зашито, доченька?» Она ответила: «Оно было разорвано, а теперь зашито!» «А что это за девочка в сердце?» — «А это ты, мама!» Я не могла сдержать слез… Да, я знаю, что до конца исцелить этих детей может только Иисус, но Бог дал способность «зашивать» разорванные сердца именно нам, взрослым!
— Сколько у вас детей?
- Десять. Брали их в разном возрасте. Мы счастливы быть родителями наших детей: Сергея, ему 33 года, Насти, 32 (Настя уже имеет двоих детей, это наши внуки), Джоаны, ей 26, Павла, 24, Томаса, ему 23, Риммы, 21, Димы, 19, Рамины, 18, Ани, 12, Саше, 11 лет.
— Последних девочек, Аню и Сашу мы успели познакомить с моими родителями, жившими в Александрии Кировоградской области, — рассказывает Петр Дудник. — Они должны были улетать на ПМЖ в Калифорнию, куда мою маму забирала сестра. «Это ваши внуки, — говорю. — Помолитесь за них». Я очень благодарен родителям, что они приняли их как родных. К сожалению, папа, он был простым водителем и пастором в церкви, в прошлом году ушел к Богу.
Иногда думаю, что горькая потеря нашего третьего ребенка действительно спасла тысячи жизней. Ведь это побудило нас усыновить и взять на попечение восьмерых детей… Вдохновившись нашим примером, наша паства, очень много семей, пополнились 120 детьми из приютов и детских домов. И это только в Славянске. Позже был создан проект национального усыновления «Ты будешь найден», благодаря которому попали в семьи около 1700 детей.
Нет, Господь не обманывал, когда говорил, что этот ребенок спасет тысячи.
Однажды Петр Дудник приехал как миссионер в Кению на восточном побережье Африки. Впоследствии СМИ разразились сенсацией: «Украинский пастор хочет усыновить африканского мальчика!», при том, что в Кении это сделать крайне тяжело. С одной стороны, очень жесткая бюрократическая система усыновления, а в 2019 году иностранцам перестали отдавать детей вообще. С другой, как сообщала Би-би-си Africa Eye, там процветает торговля детьми, похищаемыми у бездомных матерей, но добытый таким образом малыш обходится значительно дешевле.
- Среди ваших детей есть тот африканский мальчик? — задаю вопрос, который давно вертелся на языке.
- Нет, к сожалению. Именно из-за того, что официально это очень сложный и дорогостоящий путь ценой в 30−50 тысяч долларов. Плюс коррупция и бюрократия, которую никто не отменял. С Джоэлем я познакомился во время миссионерского визита в Кению. Вдруг узнал, что в местном приюте есть пятимесячный малыш с трагической судьбой. В два месяца мать поняла, что он ей не нужен. Решила лишить жизни, стала запихивать его головой в унитаз, плечи не проходили, и она сломала ему ручку.
Малыш так кричал, что прибежали соседи, отбили ребенка и отнесли в миссионерский приют. Я стал рассматривать возможность забрать малыша в свою семью. Однако местные реалии меня охладили. Долгое время присылал деньги на его содержание. Затем малыша забрал в свою семью африканский пастор. Я счастлив, что привлек внимание местного сообщества к этому мальчику, и что его жизнь стала гораздо лучше.
В последний раз был в Кении в 2017 году. Когда видел детей, которые стояли по обе стороны дорог и просили пить (вода там в страшном дефиците), а некоторые и есть, даже не догадывался, что через пять лет враг начнет захватывать другие части Украины и тысячи украинских детей будут нуждаться в воде, в пище, убежище и будут так же в центре внимания международных организаций и всего мира, как и африканские дети.
- Известно, что с начала российского военного вторжения в 2014 году вы вывезли из зоны боевых действий более 16 000 детей, женщин и пожилых людей. Поставляли в районы, где жители стали заложниками войны, продукты, лекарства, одежду. Сколько вывезено беженцев в этот раз? Даже сомнений нет, что вы это делаете.
- Нас целая команда. Это люди из церкви, волонтеры. В 2022 году вывезено уже 8500 человек из горячих точек: Северодонецка, Волновахи, Изюма, Рубежного, Лисичанска, Славянска и близлежащих сел. Каждый день спасаем по 130−600 человек. В Славянске люди останавливаются, переводят дух, едят, немного отсыпаются. Далее едут в более безопасные города поездами или автобусами.
— Собственных детей вывезли?
— Безусловно. На момент начала боевых действий из десяти детей с нами жили шестеро. Сначала мы эвакуировали их в Молдову, далее — в Польшу. Затем в Италию. Сейчас они находятся в Америке. Там есть сообщество, которое их поддерживает. Но все дети мечтают возвратиться домой.
— Что беспокоит людей после спасения, когда жизни уже ничего не угрожает?
— Первый вопрос: «Где заработать в полуразрушенной стране?» Второе, о разорванных родственных связях, когда мама с детьми находится за границей, папу туда не пускают, а маме в Украину в отпуск никак уехать. Либо документы принявшей страны еще не готовы, либо нет денег на такое путешествие, ведь съездить с двумя детьми туда-обратно потянет минимум на 500 евро. Бесплатных эвакуационных поездов, насколько мне известно, почти не осталось.
Думаю, разрешение мужчинам пересекать границу для свидания с семьей нужно решать на государственном уровне. Этот вопрос на встречах, когда недавно побывал во многих городах Украины, звучал очень часто. Днепр, Кропивницкий, Смела, Западная Украина…
— И какой был месседж этих встреч?
— Я хотел выслушать травматический опыт людей. Стремился поделиться своим опытом потерь, чтобы вместе найти ориентиры, за которые можно держаться.
— А какой у вас опыт потерь, отче?
— Я потерял дом, в котором не могу сейчас жить. Я потерял церковь, как храм, как место, где проводил много времени, и когда в церкви было 700 человек, и они эвакуировались, для меня потеря этих людей, моего окружения, а я знаю, что многие из них не вернутся, самая болезненная.
Я служу в церкви как пастор. Но я не получаю за это служение денег. Я потерял бизнес, который меня кормил: я занимался установкой солнечных панелей, также, по франшизе от сети кофеен Lviv Croissants, «Львовские Круассаны», имеющей пекарни в 44 городах Украины, у меня работали заведения в Краматорске. Сейчас они, конечно, закрыты.
Я потерял мечту о том, что Донбасс, и над этим я все время работал, изменится в лучшую сторону — и ментально, и экономически. Все, что делали, отстраивали, враг разбил. То есть, я чувствую то, что чувствуют и другие.
Я профессиональный психолог. Когда на встречах просил описать свое душевное состояние, люди признавались: «Я, как дерево, вырванное с корнем», «Я, как рассада, не посаженная в землю.»
Особенно зашкаливает уровень боли у подростков. Одна девочка сказала: «Я как ромашка, у которой сначала оторвали все лепестки, по одному, а потом выдернули ободранный стебель и выбросили…». Насколько могу во время встреч в других городах консультирую этих отчаявшихся людей, рекомендуя продолжать работу с другими психологами. Ведь восстановление разрушенной войной психики — дело не одного дня.
— Задаю странный вопрос. Есть ли какая-то польза в этих жестоких испытаниях, выпавших каждому из нас?
— Думаю, что есть. Она состоит в том, что люди начинают молниеносно изменяться, равно как меняются молниеносно события в стране. Те, кто считал себя неспособным воевать, вдруг чувствует силу и идет на фронт. Кто был зациклен на бизнесе и сверхприбылях, продает свой «лендровер» и закупает за свой счет броники. Кто тянул с женитьбой, женятся. Кто мечтал об усыновлении и не знал, с какой стороны подступиться, боялся, начинают брать под временную опеку детей. И желающих взять детей, к счастью, много.
Два месяца назад в Северодонецке женщина бросила двухнедельного младенца. Под обстрелами вывезли ребенка в Славянск, где оставлять его тоже было небезопасно. Малыша нужно было везти в Днепр. Попросил одну семейную пару приютить ребенка на ночь. Утром они спрашивают: «А можно ли его не везти в Днепр? Мы чувствуем, что он такой родной, наш…» Сейчас эта семья на Западной Украине. Поскольку во время военного положения усыновление запрещено, родители оформили сначала временную, а затем постоянную опеку над малышом.
— Какая прекрасная история! Это что-то из разряда, что ты сделал бы, если бы осталось жить три дня, отче?
- Да. И это невероятно откровенное время. Ибо именно сейчас все люди делают то, к чему безоговорочно стремится их душа. Именно сейчас они — настоящие.
Из досье «ФАКТОВ»
Петр Дудник. Пастор церкви «Добрая Весть» г. Славянск. Отец 10 детей, двое из которых биологические. Соучредитель Альянса «Украина без сирот». Руководитель проекта Национального усыновления «Ты найдешь». Образование высшее.
Профессиональный психолог. Семейный тренер. Предприниматель.
Один из основателей создания Великого миссионерского движения в прифронтовой зоне на востоке Украины. В результате открыто 26 миссионерских центров вдоль линии фронта и несколько центров на оккупированной территории.
Кредо: цитата Авраама Линкольна: «Я буду учиться, я буду готовиться, а возможности придут».
Справка
«РЕБЕНКУ НУЖНА СЕМЬЯ» — совместный проект медийщиков Украины и «Украинской сети за права ребенка». Вместе мы рассказываем о приемных и опекунских семьях, семьях усыновителей, детских домах семейного типа (ДБСТ), интернатных учреждениях, которые с началом полномасштабной войны должны были спасаться из-под обстрелов в Западную Украину и за границу, приспосабливаясь к условиям жизни в эвакуации. Эти истории помогут создать дорожную карту действий на ниве защиты прав ребенка и поддержки семьи в Украине после Победы.
Этот материал публикуется в рамках реализации проекта ИСАР «Єднання»: «Розвиток адвокаційного потенціалу Громадської Спілки „Українська мережа за права дитини“ в формуванні державної політики в сфері захисту прав дитини і підтримки сім’ї».
Архив материалов медиакампании «РЕБЕНКУ НУЖНА СЕМЬЯ» здесь.
Фото из семейного альбома
На фото в заголовке: Петр и Тамара Дудник