Российские войска 26 июня нанесли ракетный удар по жилому комплексу Киева, где до начала полномасштабного вторжения жила известная ведущая канала «1+1» Лидия Таран. Это уже второе попадание в ее дом. Еще в первые дни войны Лида вместе с дочерью уехали из Украины и теперь живут в одном из городков Франции. Лида признается, что думала о возвращении, но после случившегося с ее домом решила пока не покидать Францию. Ведущая занимается благотворительностью, выходит в эфир «1+1» и продолжает заниматься проектом «Здійсни мрію».
— Лида, известно, что во время недавнего удара по Киеву в ваш дом снова попала ракета.
— Знаете, у меня было ощущение, что первый раз, когда ракета прилетела в мой дом, — это не последний удар по заводу «Артем», возле которого находится квартира. В моем телефоне до сих пор стоит сигнал воздушной тревоги, поэтому, находясь во Франции, я ее услышала. Плюс в квартире сработала сигнализация. На телефон поступило сообщение, что выбиты окна. Поэтому сразу сложила вместе эти два факта и поняла, что вот, собственно, тот второй раз ракета попала где-то рядом с моей квартирой.
— В каком она сейчас состоянии?
- Квартира не находилась в месте, куда непосредственно попала ракета и разбомбила полностью, — там погиб мужчина и были ранены ребенок с мамой. Это ужас! Мои соболезнования семье. У меня соседнее крыло, и оно меньше пострадало в этом комплексе. Конечно, у меня, как и у многих людей после всех этих ракетных ударов, проблема с окнами и дверями. Но я ее буду решать тогда, когда вернусь в Украину.
Читайте также: «Дочка еще не знает, что папа погиб»: история адвоката, убитого российской ракетой в киевской многоэтажке
Однако все равно у меня до сих пор есть убеждение, что и это еще не последняя угроза моему жилому комплексу. Никто в мирное время даже предположить не мог, что завод «Артем» будет для россиян серьезной мишенью в Киеве, как и наш комплекс.
Сейчас все бытовые вопросы с электричеством, газоснабжением и тому подобным решаем онлайн в нашем ЖК-чате. И слава Богу, что у меня сейчас в Киеве есть друзья, помогающие с квартирой. Я и сама скоро планирую приехать, также буду заниматься этими вопросами.
Но на самом деле моя история абсолютно проходящая по сравнению с тем, что переживают тысячи украинцев во время этой войны. Это не то, что меня ужасно огорчает. Да, неприятно, конечно, потому что это новая квартира, не так давно там был сделан ремонт… Но все это такие мелочи по сравнению с тем, что происходит в стране.
— Какое настроение у вас сейчас, когда война длится уже четыре месяца?
— Такое же, как и у большинства украинцев: решительное и настроенное на веру в наши Вооруженные Силы и в нашу победу! Но, конечно, как и у большинства украинских женщин, это такая постоянная синусоида, на которую ты не можешь сильно повлиять: от отчаяния, когда читаешь об очередных жертвах рашистов, и до ужаса от всех этих разрушений. А потом к определенному приведению себя в норму, какому-то конструктиву. Это такие качели, на которых качается сейчас вся нация. Эмоциональная шкала удивительная — то ненависть, то беспокойство, то грусть… Ни у кого сейчас нет какой-то константы настроения, всех очень сильно раскачивает.
— Каким было ваше утро 24 февраля?
— Мы проснулись ранним утром от тех первых взрывов, когда начала работать система ПВО. Дочь влетела ко мне в спальню с криками: «Мама, это началось»! Накануне я работала, было обращение Байдена в эфире, были все эти вещи… Но все равно даже после этого мы верили в лучшее. Даже при всей имеющейся информации надеялись, что избежим войны. Человеку свойственно верить в лучшее, в добро, верить в мир, а не в войну. Поэтому украинцы верили в то, что все же невозможно вероломно напасть на нас! Видите, я тоже оказалась среди тех, кто вроде бы и знал, что вероятность 90%, но все равно не верил до конца.
— Трудно далось решение уехать?
— Честно скажу, у нас не были собраны вещи. Поэтому после первого похода в соседний дом в подвал начали собирать тот самый тревожный чемоданчик, о котором так долго мы все рассказывали в новостях. Малая собирала вещи, но собиралась так, будто едет в пластунский лагерь. То есть это был рюкзак с каким-то странным набором вещей, веревки, еще что-то. Мы даже тогда не могли до конца все осознать, потому такое и упаковывали. Я начала собирать какие-то вещи после первого налета. Потом уехала на работу и, когда уже вернулась ночью с эфира, размышляла, как нам с дочкой быть дальше.
— Что чувствовали в первые дни войны?
— Мы не подверглись той первой волне абсолютно логичной паники и страха, борьбы за выживание. И не стояли в тех пробках, которые сразу образовались вокруг Киева. Но когда наступила ночь и я посмотрела на карту в «Гугле»… Мы приняли решение ехать вместе с моей подругой, у которой трое детей. Сначала спланировали переместиться к друзьям в Каменец-Подольский. Я поняла, что малую точно нельзя оставлять в Киеве. А сама еще планировала вернуться к работе.
— Тогда в Киеве было очень опасно.
— Да, помню, самым страшным было покидать квартиру просто так, за 15 минут. Мы же тогда не знали, что окажемся так далеко, что мы с этим нашим странным тревожным чемоданом доедем аж до Франции. На тот момент для нас все было неизвестно: на сколько едем, куда и в каком составе? Когда покидали Киев в первые дни полномасштабной войны, по городу ездили танки, летали ракеты, были группы диверсантов, а в воздухе был страх оккупации столицы… Собственно, сейчас это уже выглядит не так страшно. Сейчас это обыденность для многих украинцев, к большому сожалению.
— Как вы добирались до Франции?
— На машине, с приключениями. Провели полтора дня в Каменец-Подольском, поняли, что нужно двигаться дальше, потому что в Каменец приехала волна людей, женщин с детьми. А у нас было приглашение и нас ждали во Франции, поэтому отправились к границе. Сначала постояли день на одной таможне, потом развернулись, поехали на другую, потому что поняли, что там совершенно нет движения. Так мы два дня пробирались. Отправились в сторону Молдовы, по этому пути чуть меньше был поток машин. А потом через всю Молдову доехали до границы с Румынией. Это путь, который проделали миллионы других украинок с детьми, поэтому здесь тоже нет ничего особенного.
— Чем занимаетесь сейчас?
— Живем у друзей, дочь ходит в школу. Здесь до сих пор обучение, почти до середины июля, адаптируется. Я помогаю нашему каналу «1+1», делаю какие-то включения, когда есть запросы, занимаюсь гуманитаркой, помогаю фонду «Ты не один» «1+1» media. К примеру, были закуплены необходимые вещи для психоневрологического интерната в Бородянке. Егор Гордеев несколько раз отвозил туда помощь, последний раз к нему присоединилась Неля Шовкопляс, и они собственными глазами увидели, как заведение понемногу приходит в себя от последствий оккупации кадыровских войск.
Когда есть возможность, проводим во Франции всевозможные акции, концерты, демонстрации. Все то, что делают оказавшиеся за рубежом украинцы, чтобы быть максимально полезными своей стране в этот момент. Также с дочерью ездим на семинары, я хожу на эфиры французских каналов. Это такая ежедневная работа. Продолжает свою работу наш благотворительный проект «Здійсни мрію». Недавно мы осуществили мечту 13-летней Софии Ивановой. Она выступила на одной сцене со своим кумиром — DOROFEEVA. Во время футбольной игры «Динамо» U16 в Испании девочка аккомпанировала певице на гитаре ее новую песню. В начале марта российские военные обстреляли дом семьи. Осколок снаряда попал девочке в голову. Сейчас Соня — наша подопечная.
— Что вас больше всего поразило во Франции?
— Насколько на человеческом уровне французы сопереживают и помогают нам. Конечно, как и повсюду, люди разные бывают. Но для их культуры, немного иной, чем наша, французы прониклись украинской войной гораздо сильнее, чем ожидалось.
К примеру, мэр соседнего городка принял в своем доме украинскую семью. В принципе, у них принимать кого-то в свои дома не принято. Для Франции это исключительный большой кусок работы, который они делают, чтобы нас принять как можно лучше. Это идет от всей души, поэтому очень трогает.
— К чему так и не можете привыкнуть?
— Единственное, к чему нельзя привыкнуть, так это к войне в Украине, человеческим смертям, а особенно — к детским смертям. Поэтому нужно делать все, чтобы вообще никто не смог к этому привыкнуть. Чтобы война в Украине не стала обыденным явлением. А ко всему прочему, мне кажется, можно привыкнуть: новому местожительству и другим реалиям.
— О чем мечтаете, когда закончится война?
— Пока мечтаю только о победе и окончании войны. А после войны, думаю, каждый найдет себе большой кусок работы. И вдохновение будет черпать из этого факта победы. Я не сижу и не думаю «вот когда закончится война, там будет то-то и то-то». Пока что хочу, чтобы все близкие и родные были целы и в безопасности. Все остальные мечты будут уже после нашей победы.