18−20 февраля 2014 года произошли самые трагические события в истории Революции Достоинства. Среди тех, кому удалось их пережить, — сотрудник Гайсинского краеведческого музея Винницкой области Сергей Васильченко. Во время Майдана активист получил несколько ранений и травм. Самые тяжелые — из-за удара по голове и взрыва ручной газовой гранаты, скорее всего, гранаты «Дрейф-2» российского производства. Согласно материалам ГБР, позже стало известно, что в январе 2014-го бывшие чиновники — глава МВД Виталий Захарченко, его заместитель Виктор Ратушняк и начальник Департамента материального обеспечения Павел Зинов имели непосредственное отношение к незаконной поставке из россии в Украину ручных газовых гранат «Дрейф-2″, свето-шумовых гранат «Заря-2», «Факел-С», «Пламя-М» и ручных дымовых гранат. Сергей сегодня свидетельствует в столичных судах против «беркутовцев». О пережитом активист «Майдана» рассказал «ФАКТАМ».
— На самом деле это моя вторая революция, — говорит Сергей Васильченко. — С 4 декабря 2004 года до инаугурации Виктора Ющенко 23 января 2005 года я находился на Майдане по зову сердца. На мой взгляд, между этими двумя революциями мало похожего. Первая не была столь жестокой и не стала катализатором агрессивной борьбы за свободу, права, за «свое». В декабре 2013 года для меня приятной неожиданностью стало то, что несколько человек, с которыми я познакомился в 2004 году на Оранжевой революции, я встретил на Революции Достоинства. Такое единение духа и мыслей бесценно. Нам было что вспомнить.
— Сергей, откуда у вас дух революционера?
— Еще при Советском Союзе, когда в младших классах преподавали историю, мне очень понравился этот предмет, я восхищался народами, которые могли дать отпор врагу и сохранить свое государство. Впоследствии знания применял при поступлении в тогдашний Винницкий педагогический институт имени Н. Островского и мечтал стать историком. Но дважды экзамены провалил, что для меня стало настоящей трагедией, ведь в старших классах школы я всегда побеждал на олимпиадах. Была определенная обида, но на мое проукраинское мировоззрение она не повлияла. Наоборот, оно еще больше закрепилось.
Сменив несколько работ в Киеве, я вернулся в родной Гайсин. Затем пригласили работать в местный краеведческий музей на должность завхоза. Позже по собственной инициативе я стал помогать коллегам проводить экскурсии. В следующем году директор музея предложил получить высшее образование, мол, у меня бы получилось. И через 16 лет после окончания школы я сдал ВНО и получил достаточно хорошие результаты. Лучшие были по истории — 192 балла! Моя мечта иметь образование по специальности сбылась: в 2010 году я поступил в Киевский университет культуры и искусств в Киеве, где и получил диплом по музееведению…
— Когда началась Революция Достоинства, вы еще были студентом? Вспомните, как попали на баррикады.
— Я как раз учился на четвертом курсе, на заочной форме. Откровенно говоря, ходил на Майдан тайно, потому что якобы был приказ по университету: кто из студентов будет замечен в акциях протеста против тогдашней власти, будет немедленно отчислен. В моих действиях был определенный риск. Ведь после первого штурма Майдана в ночь с 10 на 11 декабря 2013 года, когда я дежурил вблизи баррикад, мое лицо без балаклавы попало на камеру журналистов, а вскоре вышел музыкальный клип группы «Ляпис Трубецкой» на песню «Воины мира, воины добра», а там тоже было мое лицо. Также чувствовал себя неуверенно на парах, когда от меня было слышен едва уловимый запах дыма, хотя после каждого прихода с Майдана тщательно мылся. Когда в ночь на 1 декабря жестоко избили детей, пожилых людей и даже журналистов, это стало настоящим взрывом в моей душе. В моем Гайсине, как и в других городах и селах, на главные площади стали выходить неравнодушные граждане и стали объединяться. Я был среди них. Знакомые, которые ездили в Киев на Майдан, рассказывали нам, что там нужны люди, которые подменили бы тех, кто уже не первый день там находился. И уже 9 декабря 2013 года я был на месте с единомышленниками из районного отделения «Свободы».
Еды было достаточно, с собой привезли противовирусные лекарства и перевязочные материалы. Я до сих пор помню тот дух Майдана, эти настроения. Еще тогда понял: все будет гораздо серьезнее, острее… Прибыв на Майдан, позвонил по телефону нашим землякам, которые там находились уже неделю. Один из них, Сергей Котенко, погибший в бою в 2022 году и получивший посмертно «Героя Украины», предложил нам подменить уставших за несколько суток дежурства майдановцев. Я и мой коллега Артем согласились на это предложение. После небольшого инструктажа заступили на дежурство. Пост был важным и ответственным, потому что позади нас шел коридор с расположенным там медицинским пунктом, частными торговыми бутиками, а в конце коридора за дверью был большой зал, где волонтеры готовили горячие напитки и свежую еду для большого количества майдановцев, находившихся на баррикадах и других постах в пределах палаточного городка.
В ночь на 11 декабря пошли слухи, что готовится что-то серьезное. Я решил уточнить ситуацию. Залез на баррикаду в сторону Европейской площади, чтобы убедиться, а там большое количество припаркованных автобусов, а перед ними выстраиваются опричники Януковича. Много силовиков. У каждого щиты, резиновые дубинки. Пришел я на свой пост и коллеге своему Артему говорю: «Сейчас что-то будет». И в какой-то момент мы, присутствующие в фойе, услышали команду к бою: «Беркут» пошел в наступление, все на баррикады!" Я побежал в составе группы, которая двигалась на помощь побратимам под пешеходный мост между Октябрьским дворцом и торговым комплексом «Глобус». Я и несколько майдановцев залезли на баррикаду и пытались помешать «Беркуту» уничтожить наши укрепления. Тогда получил свое первое ранение. Так случилось, что баррикаду расшатывали со своей стороны силовики и одновременно ее разбирали, я был на высоте и во время разрушения полетел вниз. Высота — где-то три метра. Упал на доски и конструкции и травмировал ногу. Сначала почувствовал сильную боль, смотрю: весь правый сапог в крови, нога немеет. Как-то добрался до медицинского пункта, а там такая паника. Еле нашел перевязочные материалы, чтобы остановить кровь, чтобы бежать к своим. Да какое там! Ту часть майдановцев, среди которых я еще каких-то минут 15 назад был, окружила озверевшая стая «беркутов», где-то полсотни. Думаю: все приехали. Другого выхода не было, как присоединиться к подавляющей массе побратимов, которая осталась перед сценой и у баррикад в сторону КГГА. «Голос Майдана» Евгений Нищук, тогда народный депутат Украины Леся Оробец просили силовиков, которые, имея на вооружении резиновые дубинки и щиты, уже подошли почти к перекрестку и до сцены оставалось метров 20, успокоиться и хотя бы не трогать детей. Символично, но в какой-то момент мы услышали звон из Михайловского Златоверхого собора. Леся Оробец на украинском и английском языках обратилась за помощью ко всем. В свою очередь священники начали молиться прямо на сцене. Один из машинистов метро через спецсвязь по радио стал призывать киевлян идти на помощь Майдану, а таксисты — бесплатно подвозить людей на подкрепление. К утру большое количество киевлян начало сходиться отовсюду на Майдан, людей стало очень много, и уже они окружили силовиков. Те просто отступили, а мы, проведшие ночь в страхе, облегченно вздохнули и радовались своей первой победе в этой тяжелой неравной борьбе.
Читайте также: Суд пересмотрел дело главаря антимайдановских «титушек» Крысина: что решили
— А как получили второе ранение?
— Это было в ночь с 25-го на 26 января 2014 года. Мы пытались освободить «Украинский дом» от силовиков, которых было около 200 человек из разных подразделений. Мы подошли к окнам и просили сложить оружие, но они отказались, руководили этим процессом два полковника. Витражные окна помещения к тому времени уже были разбиты. Когда мы пытались в очередной раз залезть внутрь, силовики включили шланги и при морозе 15 градусов начали нас поливать. Стараясь не упасть, я схватился за подоконник, но даже в рукавицах поранил руку кусками стекла… Сквозная рана долго заживала. А потом были дежурства на ул. Грушевского при морозе -30!
— Давайте вспомним 18 февраля 2014 года, когда разворачивались самые страшные события Майдана. Тогда получили ранения 109 майдановцев, официально трое погибли, хотя на самом деле погибших было больше…
— Около половины девятого утра на Майдане выстроились сотни и мы пошли к зданию парламента. Нам тогда сказали, что нужно только поддержать патриотически настроенных депутатов, которые там должны принимать кажется, какой-то законопроект. Рядом, в Мариинском парке, находились сторонники преступной власти Януковича в своем палаточном городке. Нам сообщили, чтобы мы не велись на провокации извне. В Мариинском парке нас встретила милицейская граница из пяти шеренг силовиков, ставших буфером между нами и сторонниками Януковича. У присутствовавших милиционеров разглядел шевроны из родной Винницкой области. Все они в касках, защитной амуниции, со щитами. Через некоторое время мы заметили, что между милиционерами и сторонниками Януковича зашло подразделение примерно человек двадцать, может, больше, «беркутов» и, не стесняясь нас, начал заряжать свое оружие. Вдруг началось непонятное движение в сторону силовиков. Я находился в первых рядах активистов. Неожиданно с левой стороны начали проламываться в нашу сторону силовики. Я получил сильный удар по голове и потерял сознание, хотя на голове были две вязаные теплые шапки и советский военный защитный шлем. Мои побратимы отошли назад, и я на четвереньках полз к ним. С противоположной стороны это увидели, стали бросать в мою сторону светошумовые гранаты и камни. Силовики стреляли и бросали гранаты, «титушки» швыряли камни. Позже нашу сотню вывели из Мариинского парка и мы направились на соседнюю улицу Институтскую. Затем мы стали на перекрестке улиц Липской и Институтской. Тем временем спецподразделение «Беркут» начало выстраиваться напротив в метрах семидесяти в две шеренги, причем вторая начала заряжать оружие патронами. В тот момент среди нас было много обычных людей, которые целыми семьями пришли к нам, чтобы поддержать. С крыш близлежащих домов силовики начали стрелять по толпе. Когда они стали оттеснять активистов в направлении Крепостного переулка, а за ними наступали «титушки», возникла паника и давка. Представители силовых органов избивали людей, даже когда те лежали. Били зверски, жестоко. Где-то в 25 метрах от силовиков у меня под ногами взорвалась граната. Порубило осколками обе ноги и правую кисть. Пожалуй, самодельный бронежилет, толщина пластин которого не больше пальца, одетый сверху на зимний бушлат, сохранил мне жизнь. Было невозможно дышать из-за взрыва этой опасной газовой гранаты. Ноги были в крови. Люди убегали, а силовики нам стреляли в спины.
Я отходить, а ноги ватные. Едва сумел оттуда выйти. Позже пытались создать оборону у станции метро «Арсенальная», но силовики нам не дали закрепиться и пошли в наступление снова. Отходили мы на Майдан уставшие, раненые и окровавленные по улице Московской. Что удивило. В центре Киева убивали людей, а рядом, на соседней улице, на остановке, стояли люди и смотрели на нас, в крови и с оборванной одеждой, круглыми глазами. Какой-то диссонанс возник, если честно.
В больницу не обращался, потому что было страшно, людей похищали из больниц. Уже после 20 февраля мне дважды предлагали лечение за границей, но отказался в пользу тех, кто получил более тяжелое ранение. Где-то неделю я передвигался с осколком в ноге, а 26 февраля в развернутом в фойе «Украинского дома» госпитале один медик-волонтер без наркоза вытащил мне из ноги осколок. Я, честно говоря, «прозрел» от такой помощи, было больно, но другого выбора в ту минуту не было. Позже одна киевлянка отвезла меня в Больницу скорой помощи по улице Братиславской, где мне 1 марта успешно сделали операцию, почистили от мелких осколков и гноя раны. Врач тогда сказал, что мне повезло, потому что еще день-два и ампутировали бы левую ногу выше колена.
Благодаря волонтерам я позже лечился в частной больнице Киева, впоследствии — в Трускавце. Нога до сих пор дает о себе знать, потому что частично потеряна чувствительность. Но главная награда тогда и сейчас — это Божья благодать остаться в живых.
Читайте также: Суд закрыл дело против одного из обвиняемых в убийстве Вячеслава Веремия
— Знаю, что вы лично несли первых погибших…
— Первых погибших я увидел 19 февраля 2014 года. Пришлось тогда примерно 10 убитых положить возле медицинского пункта. Мы их на носилки брезентовые клали. До сих пор эти жуткие и трагические кадры с бездыханными телами стоят перед глазами, потому что такое никогда не забудешь…
— Вы были признаны пострадавшим во время событий на Майдане. За это время давали показания в Подольском, Святошинском судах, должны свидетельствовать и в Дарницком суде столицы.
— Я написал заявление, сфотографировал ранения, предоставил Генпрокуратуре все справки и осколок гранаты, являющийся вещественным доказательством. После этого меня включили в список пострадавших. Осенью 2015 года проведен следственный эксперимент, сотрудница прокуратуры допрашивала меня и это все фиксировалось на видео. Было отмечено, что я мирным путем пытался отстоять свое, оружия не имел. Дальше стали вызывать в суды. В частности, давал показания относительно экс-командира 2-й роты харьковского «Беркута» капитана Виктора Шаповалова. Ездил из Гайсина в Киев несколько лет. Когда однажды после моих показаний судья спросил, какую меру требую для подозреваемого, без раздумий ответил: «Высшую! Пожизненное заключение». А подозреваемый дерзко улыбался, стал хлопать в ладоши и говорил: «Браво! Молодец». Что было дальше? Не поверите! За неделю до Дня независимости 2021 года ему не продлили срок домашнего ареста и он сбежал в россию. А через прессу я узнал, что этот человек находится в розыске.
Потом я свидетельствовал по делу экс-командира львовского «Беркута» подполковника Ростислава Пацеляка. Рост где-то 190 сантиметров, широкий в плечах. Представьте себе такого с резиновой дубинкой против студента или женщины. Но, в отличие от предыдущего силовика, в суде он сидел не в клетке, а рядом со своим адвокатом. Когда я выразил возмущение, судья мне еще и замечание сделал. Иногда казалось, что это я виноват во всем, а не он… Потом дошла моя очередь и до бывшего командира харьковского «Беркута» — полковника Владислава Лукаша.
Напоследок скажу следующее: мы не имеем права сдаваться и будем дальше «лупати цю скалу», хотя бы в память о погибших побратимах и во имя будущего последующих поколений.
Напомним, что недавно стали известны подробности наиболее строгого приговора «беркутовцу». Избитый им на Майдане мужчина, отец троих детей, получил инвалидность.
Читайте также: Суд арестовал бывшего милицейского начальника, обвиняемого в убийстве евромайдановцев в 2014 году