Поступок известной столичной персоны, в минувшее воскресенье забравшей девочку к себе домой, вызвал ажиотаж и массу домыслов. Мы встретились с Иреной, чтобы выяснить, почему она так сделала
Пятого ноября в посольстве США в Украине появилась взволнованная женщина. Она пришла оформлять визовые документы, в том числе на своего ребенка, рожденного в Украине несколько недель назад. Но тут бдительные работники консульского отдела заметили: 56-летняя американка прилетела в Украину 13 октября, а дочь произвела на свет в Киеве… 10-го! О подозрительном несоответствии в документах было заявлено в украинские правоохранительные органы. Джаннет Келлер (фамилия изменена) задержали. Перепуганная женщина призналась: да, рожала не она, а суррогатная мать. Но все законно! (Впервые «ФАКТЫ» написали об этом 9 ноября. )
Женщине не поверили. Ребенка прямо в посольстве отобрали. Джаннет поместили на три дня в изолятор временного содержания. Было возбуждено уголовное дело по статье «Торговля людьми». Милиция выяснила: ребенка, согласно контракту, который был заключен с помощью одной из ведущих киевских клиник, выносила
25-летняя женщина из Полтавской области. А потом, официально оформив документы, передала его американской маме.
Суррогатное материнство в Украине разрешено. Но у следствия возникло подозрение: действительно ли суррогатная мать вынашивала ребенка, созданного из чужого генетического материала? Или это был ее собственный ребенок? Если бы подтвердилось последнее, это означало бы, что женщина из Полтавской области, называющая себя суррогатной мамой, попросту продала свое дитя.
Для маленькой Виктории начавшееся следствие означало одно: пока взрослые будут решать ее судьбу, мамы у нее не будет. Девочка жила в детской больнице. Вскоре ее собирались переводить в детдом. Сколько бы продолжалось ее сиротство, неизвестно. Ведь следствие и суд могли тянуться месяцами. Но недавно громкая история «о торговле младенцем» приобрела неожиданный поворот. Над малышкой оформила временную опеку заместитель председателя Киевской горадминистрации 39-летняя Ирена Кильчицкая, которая в феврале этого года сама стала мамой. Из больничной палаты Виктория переехала в хоромы высокопоставленной чиновницы в одном из элитных районов столицы.
Беспрецедентный поступок вызвал ажиотаж и массу домыслов. Мы встретились с Иреной, чтобы выяснить, почему она так сделала.
- Ирена, ну и шум вы подняли. Говорят, Кильчицкая решила попиариться…
- Я предлагаю всем так попиариться: взять по ребенку-сироте! Чем больше людей попиарятся таким образом, тем быстрее у нас исчезнут дети-сироты.
- Хорошо сказали. До передачи Савика Шустера, где вы изъявили желание забрать девочку, вы знали об истории Джаннет?
- Практически не знала. Уже на передаче со слов ведущих узнала, что эта женщина, мама Виктории, бывший офицер американской армии, у которой в автокатастрофе погибла 24-летняя дочь. Муж тоже был в той машине. Он выжил, но после этого остался в инвалидной коляске. И Джаннет, желая придать своей жизни новый смысл, пыталась всеми возможными способами зачать ребенка в Америке. Но, поскольку суррогатное материнство не во всех штатах узаконено, а цены на искусственное оплодотворение очень высоки, она обратилась в Украину.
Потом оказалось, что Джаннет еще и этническая украинка. Впервые она приехала в Украину два года назад. Перенесла две попытки искусственного оплодотворения. Когда же иссякли все медицинские и Божьи возможности, доктора предложили ей вариант суррогатного материнства. Но женщине 56 лет. Муж — инвалид. В силу этих причин, как я поняла, свой генетический материал они предоставить не могли. Поэтому доктора пошли таким путем: яйцеклетку и сперматозоид дали для ребенка Джаннет анонимные доноры. А выращенный эмбрион подсадили женщине из Полтавской области, которая согласилась стать суррогатной мамой.
- Вас пригласили в студию как сторонницу суррогатного материнства. Что говорили ваши оппоненты на передаче?
- Было много споров. Дескать, до чего дожились! Наших женщин иностранцы используют как инкубатор! Я сказала, что наших женщин зачастую используют наши же украинские женщины. Среди моих знакомых как минимум десять человек, которые, по разным причинам, выносили ребенка с помощью суррогатных матерей. И я не считаю это «использованием». Но гости студии начали рассуждать: вероятно, если муж Джаннет находится в инвалидной коляске, этого ребенка вывозили для донорства органов, использования стволовых клеток. Для какого донорства, если ребенок был зарегистрирован в документах как родной? И я возмутилась: этот разговор — из-за нашего невежества, из-за того, что мы не вникаем в суть проблемы.
Савик сказал: «Ну хорошо. Разрешено суррогатное материнство — не разрешено… Яйцеклетка донорская — не донорская… Это все проблемы врачей и правоохранительных органов Украины и Америки. Но есть девочка, которая сейчас находится в детской больнице и должна передаваться в детдом. Что делать с этим ребенком?» И я подсознательно, как делаю много вещей, не потому, что не думаю, а потому, что делаю их сердцем, сказала: «Я заберу этого ребенка!»
- Но что значит: «заберу»?
- Значит, оформлю временную опеку. Именно это после передачи посоветовал мне сделать начальник нашего управления по делам несовершеннолетних Николай Кулеба. Кстати, Викторию, по решению правоохранительных органов, забирали у Джаннет и отвозили в детскую больницу специалисты этого управления. Николай Николаевич сказал: «Виточку нужно забрать, чтобы ее кто-то не удочерил. Да и ребенку нужен уход». Я согласилась: «Хорошо. Давайте оформлять документы».
- Знакомые и близкие не пытались вас отговорить?
- Что тут началось! В минувший четверг мы обедаем с моей подругой Таней Киваловой. И мне все звонят. Спрашивают: «Ирена, ты этого ребенка хотя бы видела?» Я отвечаю: «Нет. Для моего решения это не имеет никакого значения». А звонки продолжались. Позвонила жена Леонида Михайловича (Черновецкий, мэр Киева. — Авт. ). Потом его дочь Кристина. Она три недели назад родила третьего ребенка, Ванечку. Светлана Суркис, которая ждет третьего ребенка, тоже звонила. Все они беспокоились, осознаю ли я всю ответственность этого шага.
Ведь разные варианты могут быть в дальнейшем. Мы находились недалеко от этой больницы. И я сказала: «Таня, давай посмотрим на этого ребенка».
Это одна из лучших детских больниц Киева — номер шесть, на Терещенковской. Но ребенок был в потничке, с аллергическими высыпаниями. Его же надо купать в травках. А в больнице таких условий нет. Там детки все с мамами. Мамы их носят, лелеют… Наша Виктория, когда мы зашли, лежала напряженная, как ежик. У нее был сильный гипертонус в ручках.
Это свойственно новорожденным, но нужно с ними заниматься, делать массажики. Я взяла Виточку на руки. Она была такая вяленькая, видно, что на руках ее не носили. Мы поносили ее десять минут. Она чуть-чуть расслабилась.
Я попросила историю болезни. Выяснилось, что у нее два легких порока сердца. Но это меня не остановило, наоборот, укрепило мое желание ее забрать. И я решила поскорее оформить опеку и в пятницу уже получила необходимые документы. А когда в воскресенье забирала девочку из больницы, то так волновалась, что три раза переписывала заявление… Потом мне позвонили из одной газеты и так язвительно спросили: «И что, каждый может так быстро оформить документы?» Я ответила: «Каждый! Если пошевелится».
- Виктория почувствовала, что ее жизнь изменилась?
- Всего лишь за полдня воскресенья она расцвела. А сейчас малышку вообще не узнать. У нее две няни. Причем это не няни моей дочки Моники, а ее личные. Девочку почти все время носят на руках. Она уже видит изменения в обстановке, фокусирует взгляд. Ей включают музыкальные игрушки. Медсестра купает малышку в травках: чистотеле и ромашке. Мажет кремиками. Делает массажик. Я купила Виточке самые лучшие одежки, которые купила бы и своему ребенку. Она уже совершенно по-другому выглядит!
И знаете, что трогает больше всего. Мне кажется, этот ребенок чувствует, что вокруг него столько всего завязано. Она настолько тихо и деликатно себя ведет… Как взрослый человек, чтобы никого не побеспокоить.
- Ваши квартирные условия позволяют принять еще одного ребенка?
- У меня три большие комнаты и кухня 20 метров. Она как комната. Еда для взрослых там не готовится — няням привозят блюда из ресторана. У Виточки — своя спальня.
- Девятимесячная дочка Моника не ревнует к новой девочке?
- Она еще маленькая для таких чувств. Но есть одна проблема. (Улыбается. ) Моника страшно любит все хватать. Хватает за уши, за серьги, за нос. И за Викторию хочет ухватиться. Но мы даем ей только потрогать ее ножки. И то осторожно.
- В благих поступках всегда ищут какой-то подвох. Некоторые считают, что вы собираетесь «присвоить ребенка». Дескать, Кильчицкая не раз заявляла журналистам, что ее последующих детей будет рожать суррогатная мать. А тут и случай представился получить ребенка за чужой счет…
- Я не собираюсь присваивать этого ребенка. Это не игрушка, которую, если понравится, можно забрать себе.
- Но вы испытываете к нему материнские чувства?
- Никаких материнских чувств к этому ребенку я не испытываю. Это было бы неэтично. Ведь у него есть американская мама, которая его ждала не девять месяцев, а гораздо больше. Благодаря ее желаниям и действиям Виточка появилась на свет. И было бы непорядочно и эгоистично с моей стороны позволять себе даже саму мысль о таких чувствах. Поэтому я даже не хочу фотографироваться с девочкой, хотя многие журналисты меня об этом просят. Когда беру Викторию на руки, просто хочу обогреть ее, как человечка, который нуждается в защите. Виточка в надежных руках. Это я скажу без ложной скромности.
- Но если суррогатное материнство, к которому прибегла Джаннет, вдруг признают незаконным, что будет с ребенком?
- Девочка не останется без родителей ни при каких обстоятельствах.
- Вы виделись с американской мамой девочки?
- Нет. И не думаю, что буду с ней встречаться. Зачем? Я в судьбе Джаннет и без того, считаю, сыграла очень важную роль. Я обратилась в приемную Катерины Ющенко, в приемную Нины Карпачевой, во всевозможные организации, СМИ. Обратилась за помощью в одну из лучших киевских юридических компаний. Сказала, что, если будут какие-то сложности, я готова поучаствовать в оплате адвокатов. И продолжаю прилагать очень большие усилия, чтобы помочь этой женщине забрать своего ребенка.
- Вы не думали, зачем Виктория пришла в вашу жизнь?
- Я думаю, это неслучайно. За месяц до этого мы начали работу по внедрению института опеки в Киеве, по опыту Москвы. У нас в городе есть 500 круглых сирот разного возраста, которых украинские пары могли бы временно опекать. Содержание такого ребенка ежемесячно обходится киевскому бюджету в две с половиной тысячи гривен. Мы внедряем программу, чтобы выплачивать полторы тысячи гривен в месяц тем семьям, которые смогут взять детей-сирот под временную опеку в свои семьи. Волею судьбы Виктория стала первенцем, который получил такую опеку.
- Не боитесь, что скажут: Кильчицкая искала корысть и будет получать за ребенка ежемесячно деньги?
- Ну, во-первых, эта программа еще не работает. А во-вторых, я вам скажу, что я даже не получила пособие за рождение Моники и не собираюсь это делать. Я получаю зарплату госслужащего, и в моей декларации о доходах за 2006 год показаны цифры: 3 миллиона 200 тысяч гривен. Это доходы от аренды и продажи имущества, которое я раньше покупала. И я не только не взяла деньги у государства на Монику и Викторию, но трачу немало собственных средств на то, чтобы кому-то помочь.
- На кого похожа ваша дочка Моника? Судя по фотографиям, точно не на маму.
- Внешне она очень похожа на меня маленькую, просто она светленькая. Но я ведь тоже в детстве была светловолосой. И моя мама была сероглазой блондинкой. Характер у Моники точно мой. Она очень упрямая. И пока своего не добьется, не сдастся. Все делает по-своему. На днях ее прошу: «Моника, скажи: «ма-ма». Она молчит. Прошу второй раз, третий: «Скажи: «ма-ма… » После чего она, глядя мне в глаза, четко произносит: «па-па». (Смеется. ) Но я это расценила по-своему: что такая мама может заменить и десяток самых лучших пап.
- Кстати, о папе. Помню, когда мы с вами встречались в феврале, за неделю до родов, вы сохраняли интригу, не признавались, кто отец вашей дочери.
- Сейчас я тем более не буду этого делать.
- Но какой-то мужчина появляется в доме?
- Конечно.
- Как он воспринял то, что вы, пусть на время, обзавелись еще одним младенцем?
- Меня это не интересует. Мне реакцию говорят, когда ее спрашиваю. Дело в том, что я себя полностью обеспечиваю. И поэтому абсолютно свободна. И могу иметь детей столько, сколько захочу, ни с кем это не обсуждая. Не исключено, что я буду рожать в ближайшее время еще ребенка и, может быть, не одного.
- С помощью суррогатного материнства?
- Нет. Сама. Как и первую дочку.
- Но не вы ли неоднократно заявляли, что наймете для этой цели суррогатную мать? Что деловой женщине нужно экономить время и не отвлекаться на рождение детей… Или это был эпатаж, Ирена?
- Скорее, это было желание привлечь внимание к самой проблеме суррогатного материнства. К тому, что в этом нет ничего преступного и постыдного.
- Постойте, Ирена. А вы часом не беременны?
- (Смеется. ) Не знаю. Может ли какая-то женщина репродуктивного возраста быть уверенной на 100 процентов, что она не беременна? Может, я в момент нашей с вами беседы и беременна. (Хохочет. ) Не исключаю такой возможности. Я нормальная живая женщина.
- Замужество для вас по-прежнему табу?
- Замужество не табу. Но я выйду замуж только при условии, что будет подписан брачный контракт в моем варианте. И его подробностей я не разглашаю.
- Помню, в нашей предыдущей беседе вы называли один пункт контракта: «То, что зарабатывает мужчина, делится пополам, а то, что зарабатывает женщина, достается ей… » Это правильная цитата?
- Там еще кое-что добавлено. Разные штрафные санкции, дополнительные условия…
- Интересно, за что Ирена Кильчицкая может оштрафовать мужчину?
- Я приведу пример. Но не из своего контракта. Например, Кэтрин Зета-Джонс заложила в контракт следующий пункт: штраф 4 миллиона долларов, если будет установлен тот факт, что ее муж, Майкл Дуглас, изменяет. Майкл подписал контракт. Но в моем случае ни одного смельчака на подписание моего брачного контракта не нашлось! (Смеется. )
- А уступить мужчине и жить без контракта? С мужчинами, знаете ли, как-то веселее. Да и детей легче воспитывать. Тем более вы планируете не одного.
- У моих детей все есть и все будет. Лариса, я вам уже говорила: я человек совершенно другого наполнения. Прихожу с работы очень поздно. Потребности в каждодневном общении с мужчиной у меня нет. И уступать хотя бы одну позицию моего брачного контракта, считаю, рано. Уступить можно в конце базарного дня, когда бабушке надо уходить и яблоки, которые целый день «держала» по три гривни, к вечеру она может отдать за два пятьдесят. У меня еще такой момент не наступил.
- То есть не конец базарного дня?
- Не конец. (Смеется. ) Разгар!..