Состоялась премьера документального фильма «Мистецтво на війні» (СТБ), снятого известным немецким режиссером Филиппом Кольгофером. Украинские музыканты, художники, скульпторы и искусствоведы рассказывают в ленте о переменах в жизни во время войны, некоторые — о том, как из художника переквалифицировались в военных.
Фронтмен группы «Антитела» Тарас Тополя вместе со своими музыкантами в первые дни полномасштабного вторжения россии в Украину пошел в добровольцы. В интервью «ФАКТАМ» Тарас рассказал об опыте на передовой, влиянии войны на творчество и дуэтах с музыкальными звездами Эдом Шираном и Боно из группы U2.
— Тарас, что чувствует человек искусства, когда идет на войну?
— Дело в том, что «Антитела» с самого начала основания коллектива жили не только музыкой. У нас всегда была четкая гражданская позиция, мы были вовлечены в социальные процессы. Когда в 2014 году началась война, произошла аннексия Крыма, начали заниматься волонтерством, помогали ВСУ параллельно с творческой деятельностью. Поэтому когда произошло полномасштабное вторжение, для нас решение было очевидным: поставить музыкальную деятельность на паузу и пойти в Вооруженные Силы Украины. Было четко понятно — вся страна должна оказывать тотальное сопротивление. Если нет — просто не будет той страны, где можно давать концерты, гастролировать, развиваться, реализовывать мечты.
Но я понимаю, что для многих художников полномасштабная война стала настоящим стрессом, они до этого жили только творчеством, говорили, что вне политики, находились в «пузыре». Все изменилось, когда в этот «пузырь» прилетела ракета. И тогда пришлось перенастроиться и даже кому-то переродиться.
— Вы провели полгода на передовой — с февраля по август 2022-го. Помните чувство страха?
— Страх был у всех, но не было паники. Мы пошли в батальон, который на 50 процентов состоял из людей, еще вчера гражданских. И вдруг эти гражданские, представители разных профессий, надели форму. Меня поразило, насколько осознанно люди шли на риск, ни грамма паники. Все понимали, что в любой момент могут лишиться жизни, потому что велись серьезные боевые действия. Но наряду с этим находишься среди людей, которых объединяет любовь к стране. Люди разных идейных взглядов начинают работать как одно целое: спасают, идут в бой, штурмуют, защищаются. Нам нужно было попасть в такую ситуацию, чтобы стать едиными.
— Вы не прекращали работать как музыкант. Как познакомились с популярным британским певцом Эдом Шираном?
— Мы узнали, что Эд планирует концерт в Бирмингеме в поддержку украинцев, и решили к нему обратиться. Просто сняли селфи-видео на фоне одного из киевских военных пейзажей того времени. Предложили сделать телемост: мы выступаем в Киеве, он — в Бирмингеме. Гуманитарный фонд, организовавший концерт, нам отказал. Мол, цели кампании гуманитарные, а мы обращаемся к ним в военной форме. Там были определенные рамки. В следующем видеообращении мы все равно поблагодарили за то, что они собирают средства для украинских беженцев — это видео собрало много просмотров, а сами британцы не поняли, почему нам отказали. Мол, а как украинцам еще себя защитить, кроме как надеть форму и взять оружие в руки?
Команда Эда Ширана, видимо, отследила ситуацию, обратилась к нам, предложив приобщиться к записи их песни. Буквально перед передислокацией в Харьковскую область успели записать на студии часть песни. Видео снималось уже в Харькове. И произошел такой релиз — общая песня группы «Антитела» и Эда Ширана .
— Это он познакомил вас с Боно?
— По словам Эда, Боно попросил у него мой номер телефона. Эд Ширан спросил, может ли он нас связать, я, конечно, согласился. Через некоторое время позвонил Боно и пригласил на свое выступление в киевском метро. Мы спели вместе, и Боно дал возможность обратиться к европейцам от имени Украины. Вот как важна культурная дипломатия. Благодаря ВСУ мы отстаиваем нашу землю, благодаря культурной дипломатии выигрываем информационную войну, боремся с российской пропагандой.
— Вы писали песни, находясь на передовой?
— На нуле мы создали только часть песни для сотрудничества с Эдом Шираном. Комфортно ли музыканту на передовой? Конечно, нет. Но не больше, чем другому человеку, который никогда не слышал взрывов, не считал прилеты и не чувствовал это на себе. Да, нас могло контузить, в двух метрах от наших укрытий взрывались мины, артиллерийские снаряды. Но, к счастью, нас не контузило. Не знаю, как это повлияло бы на наше творчество. Вообще возможность создавать музыку. Но мы должны делать то, ради чего пришли.
— Трудно было возвращаться к творчеству после увиденного и пережитого на фронте?
— Непросто. Но мы уже, слава Богу, вошли в определенный ритм. Тяжело было первые несколько недель. Так случилось, что мы вернулись с передовой и буквально через очень короткий период попали в Варшаву на выступление с Эдом Шираном на стадионе. Это была гражданская, мирная Варшава, и это было немного… удивительно. Летают вертолеты, самолеты, ездят трамваи, глухо стуча по стыкам рельсов, и это звучит, как дальний вылет из миномета. Мы теперь другие. Нам к этому привыкать и привыкать…
Читайте также: Пережили нацистов, переживем и рашистов: актер театра в Киеве рассказал, почему сменил сцену на полигон