В конце Второй мировой войны гитлеровской Германии катастрофически не хватало горючего для танков и самолетов, и нацисты лихорадочно искали выход. В Швабских Альпах геологи нашли достаточные запасы сланца Posidonia, пригодного для переработки в синтетическое топливо. В срочном порядке начали разработку сланцевой нефти. Так возник проект «Операция «Пустыня» (Unternehmen Wüste).
Это было кодовым названием промышленного комплекса из десяти заводов, которые стали возводить с сентября 1944 года в немецкой земле Баден-Вюртемберг, вдоль железнодорожной линии Тюбинген — Балинген — Ротвайль. Военизированные отряды охраны нацистской партии (СС) и лично Герман Геринг принимали участие в проекте. На строительство отвели два-четыре месяца. Помимо химиков, техников, инженеров и строителей, на каждой стройплощадке не хватало еще около 500 рабочих. Выход нашелся быстро: в милых патриархальных городках с тысячелетней историей, уникальной природой и архитектурой, вдохновлявшей художников и поэтов, стали быстренько строить новые концлагеря. А что? Одно другому не мешает.
В один из таких «топливных» лагерей операции «Пустыня» и попал Василий Володько из села Широкая Долина Полтавской области. В Красную Армию щупленького (160 см роста) Васю не взяли, а эвакуировать не успели. И 17-летний парнишка, вместе с другими комсомольцами стал расклеивать подпольно антифашистские листовки и плакаты на оккупированной с октября 1941 года Полтавщине. Но был схвачен и отправлен на принудительные работы в Германию, на угольные шахты в Саарбрюккен.
В мае 1944 года Вася бежал из рабочего лагеря. Его поймали и поместили в одну из самых мрачных тюрем Neue Bremm, в той же земле Саарланд. Это была «расширенная полицейская тюрьма» для мужчин и женщин, где «отбывали наказание» борцы с нацизмом, французские заключенные, согнанные на принудительные работы граждане бывшего Советского Союза, Польши, военнопленные из разных стран.
— Меня поместили в «стоячий бункер» размером 50 см х 60 см и высотой два метра, — вспоминал Василий Володько. — Ни еды, ни воды, ни воздуха, ни туалета. Испражнялись под себя. Многие сходили с ума. И даже если ты не умирал в «стоячем бункере», дальше у тебя был шанс сделать это возле лагерного пруда-резервуара для тушения пожара.
Любимым развлечением гитлеровцев было часами гонять узников вокруг пруда, навесив на них мешки с кирпичами, заставляя прыгать «по-жабьи». Упавших били шлангами или дубинками и втаптывали сапогами в грязь, ломая позвонки. Кто-то из них должен был умереть. Если этого не случалось, жертву выбирали произвольно и топили в пруду. Если несчастный всплывал — били деревянным шестом по голове.
Читайте также: В россии обнаружили лагерь, где пленных украинцев «перевоспитывают» пытками
В 2004 году в своем докладе руководитель Государственного центра политического просвещения земли Саар доктор Бурхад Йеллоннек писал:
«78-летний украинец Василий Володько, бывший пленник, переживший эти трагические события, по словам репортера, случайно встретившего его на территории лагеря (жертв нацизма приглашали в Германию на мемориальные мероприятия. — Авт.), не мог вспомнить ни столовой на другой стороне улицы, ни существования женского лагеря, но когда он дошел до Löschteich (пруда для тушения огня), то присел на корточки, скрестил руки за головой и сделал несколько прыжков вперед. Несколькими мгновениями позже он вспомнил фамилию своего мучителя…»
Гестаповская тюрьма «Neue Bremm», где украинец много лет спустя поразил своим рассказом немецкого репортера, была вторым местом его заключения, после рабочего лагеря в Саарланде. Третьим стал штрафной лагерь Нацвайлер-Штрутгоф, в 50 километрах от Страсбурга. Это был единственный на территории Франции нацистский концентрационный лагерь, самый западный из лагерей Третьего рейха.
— В Нацвайлере стояли две виселицы. Когда кого-то казнили, всех нас выгоняли из бараков и мы должны были смотреть на агонию повешенных, и усваивать урок, что с нами тоже это произойдет, если что-то сделаем не то, — вспоминал бывший заключенный.
Чтобы строительство топливных заводов для проекта «Операция «Пустыня» и работа на них шла быстрее, в Германии, на земле Баден-Вюртемберг, построили филиалы Нацвайлера: Шомберг, Шорцинген, Даутмерген, Цепфенхан и другие, всего семь лагерей.
— Как-то мы бетонировали площадки, чтобы устанавливать оборудование для производства ракет «Фау», — рассказывал Василий Павлович журналистам. — Работа по колено в воде. Ноги опухли. Открылиcь раны. Две недели отлежался в ревире, помещении для нетрудоспособных, где
практически нас не лечили, но разрешали не работать. Потом новая работа — добывать горючие сланцы. Мы дробили их, подвергали термическому разложению и так добывали горючее для танков и самолетов.
Однажды парень потерял сознание и его из Нацвайлера отправили работать на кухню в филиал — концлагерь Шомберг. Едва окреп — опять вернули на фабрику по производству горючего.
Первые шесть месяцев концлагерем в Шомберге командовал Йозеф Сьюз по кличке Зак-Зак — из-за его резкой отрывистой манеры говорить. Узников Зак-Зак называл «чумными шишками на здоровых телах немецкого народа». И относился к ним соответственно. От голода, холода, болезней и террора в лагере погибло более 300 заключенных, точное число восстановить сегодня невозможно. Остальные лагеря топливного проекта были ничуть не лучше. Позже национал-социалисты признали проект «Операция «Пустыня» неэффективным и нерентабельным. Загубленные жизни заключенных потерями не считались.
Из лагеря Шомберг в октябре 1944 года истощенного, больного Василия Володько отправили в Дахау.
Это был самый старый концлагерь нацистской Германии, начавший беспрерывную работу с 1933 года, где из 200 тысяч заключенных погибли 41,5 тысячи человек. Говорят, на выборах 1933 года почти все население Дахау, городка неподалеку от Мюнхена, проголосовало против Гитлера. Затаивший злобу фюрер, придя к власти, отдал приказ построить рядом с городом лагерь смерти так, чтобы жители постоянно слышали запах сожженных тел и видели дым крематория.
— В Дахау люди не выдерживали пыток, — вспоминал Василий Павлович. — Бросались на проволоку под током, вешались в бараках. Это считалось не так страшно, как медицинские эксперименты. Например, человека погружали в ледяную ванну, не давая ему выплыть, и практически утопленника в последний момент выдергивали из воды и клали между двух заключенных женщин, которые, по замыслу «экспериментаторов», должны были своими телами отогревать труп. Оживет или нет?
— В Дахау меня признали непригодным к работе, — вспоминал Василий Володько. - Отправили в карантинный блок ожидать свою очередь в крематорий. Но началась эпидемия тифа. Очередь двигалась медленно: надо было сначала сжечь умерших от тифа. Так дотянули до конца апреля 1945 года. Послабления тем, кто ожидал смерти в карантинном блоке, не было: подъем в пять утра, построение, перекличка. В бараке, рассчитанном на 500 мест, жили 2000 человек.
В конце войны гитлеровцы, пытаясь скрыть следы своих преступлений, за три дня до освобождения лагеря войсками союзников, 26 апреля 1945 года, погнали узников Дахау на «Марш смерти», перемещая их в лагеря внутри Германии. 7000 человек, на последнем издыхании, двигались на юг, к озеру Тегернзее. Пройти нужно было 80 километров.
— Нас вели под охраной с собаками, — рассказывал Василий Павлович журналистам. — Семь тысяч скелетов, обтянутых кожей. Мы не ели, пили из луж. Во время «Марша смерти» охранники многих убили. Многие упали и уже не смогли подняться. Я тоже упал. Охранник крикнул: «Ауфштеен!» («Встать!»). Он уже было опустил приклад мне на голову, но в этот момент из калитки дома выбежали немецкие девочки. Остановились как вкопанные и стали на нас смотреть. Это меня спасло: он не стал убивать при детях. Выругался и пошел дальше, а я потерял сознание… Не знаю, сколько так пролежал. А 1 мая меня подобрали американские солдаты.
Я мог умереть много раз: и в Neue Bremm, и в Нацвайлер-Штрутгофе", и в лагерях Кохем-Бруттиг, Шомберг или Дахау… Но выжил. Когда у меня по прибытии в Советский Союз люди «в органах» стали спрашивать: «Как же так получилось?», я ответил: «Сам не знаю». Но лечился еще долго: больное сердце, ноги, кричал по ночам…
После войны Василий Павлович работал плотником. Окончил Полтавский пединститут, а когда понял, что это не его, пошел во Львовский политехнический на специальность «Автомагистрали». Женился, родилась дочка. Строил дороги по всему Советскому Союзу, защитил диссертацию. Запатентовал 15 изобретений и 30 научных работ. Стал автором книги «Использование отходов производства полимеров в дорожном строительстве» (1967).
С 1968 по 1999 год работал в «ГосдорНИИ» заведующим лабораторией, завотделом строительства дорог из промышленных отходов, ведущим научным сотрудником.
«ГосдорНИИ», главное научно-исследовательское учреждение Украины по вопросам строительства, ремонта и содержания автомобильных и транспортных сооружений, на своем сайте называет Василия Володько выдающимся ученым, «легендой украинской дорожной науки времен СССР». В октябре 2023 года ему исполнится 99 лет.
Долгое время тема покаяния замалчивалась: немцы не горели желанием ворошить позорные страницы своей истории. В 1950-х годах в земле Баден-Вюртемберг, на месте бывших сланцевых карьеров и фабрики, были посажены леса, и руины заводских помещений исчезли из поля зрения.
Казалось, исчезнет и память. Но на волне движения сторонников мира в 1980-х годах стали появляться региональные инициативы по созданию памятников на местах массовых казней и жестокого террора заключенных во время Второй мировой войны. Это стало началом критического осмысления нацистского прошлого Германии.
5 мая 1985 года такая инициатива появилась и в Ротвайле, при поддержке фракции муниципального совета Ротвайля, вместе с мэрией. В результате был организован мемориальный комплекс в память о бывших узниках концлагерей Шорцинген, Даутмерген и Шомберг. В апреле 1989 года мемориал открыли. А в 2005 году на памятные мероприятия, куда были приглашены бывшие узники из Польши, бывшей Югославии, Швейцарии, Австрии, Люксембурга, Венгрии,
Германии, приехал и Василий Павлович Володько, теперь уже известный ученый-изобретатель, которому посчастливилось выжить после шести немецких лагерей.
…Мы идем по Мемориальной тропе Экервальда через участок, на котором в 1944—1945 годах находились сланцевый карьер и электростанция. Бетонные блоки, водохранилища, кирпичные стены, фундаменты, стойки и шахты… Печальный жизненный путь пленников можно проследить дальше на месте бывшего концлагеря и кладбища Шомберг, а помолиться о душах невинно убиенных — в часовне кладбища Шорцинген.
Вот уже много лет каждый год в Ротвайле Мемориальная инициатива «Экервальд» проводит неделю памяти жертв нацизма. Выступают бургомистры и политики, приезжают родственники выживших узников. Проходят экскурсии и встречи в школах. Работает пресса. В этот раз выступающие говорят и об агрессивной войне россии в Украине. О том, что «ужасы нынешней войны напоминают им истории их семей во время нацистского правления». В этот раз на встрече уже нет никого из бывших узников: оставшиеся в живых три человека не смогли приехать по состоянию здоровья.
— Но важно хранить память о страданиях жертв национал-социалистов, даже если свидетелей больше нет, — говорит глава инициативной группы «Мемориал Эккервальд» Бригитта Маркварт-Шад.
На кладбище концлагеря Шомберг, на стендах с фотографиями бросается в глаза одно фото. Очередь из хмурых людей, нехотя заглядывающих в ямы с трупами. Фотографию в 1945 году в концлагере Шорцинген, где погибло 529 человек, сделал Эдмон Гессон, бывший французский узник. Ее история такая. Когда первая французская армия в апреле 1945 года переправилась через Рейн в районе Страсбурга и впоследствии заняла Шварцвальд, гитлеровцы решили ликвидировать лагеря проекта «Пустыня». Многих узников повели на «Марши смерти». Позже уцелевшие заключенные вернулись и показали освободителям места захоронений.
Первое, что сделала французская оккупационная власть после окончания войны, — решила достойно предать земле тела узников. Для этого у жителей окрестных деревень потребовали предоставить льняную ткань, чтобы после эксгумации завернуть останки и похоронить в простых гробах в отдельных могилах. На место эксгумации привезли немецких военнопленных и членов национал-социалистической партии, поселив их в бывшем концентрационном лагере. Они должны были доставать тела из ям, укладывать в гробы и переносить к новым местам захоронений.
На эксгумацию настоятельно рекомендовали прийти бургомистрам, чиновникам, пасторам, учителям и местной знати из Шорцингена, чтобы «получили представление об ужасающих преступлениях». По свидетельствам очевидцев, очередь была длинной. В гробовой тишине, приглашенные шли гуськом мимо вскрытых захоронений жертв лагерей операции «Пустыня». Словно прочитав мои мысли, Хельга Ханиш, одна из членов совета директоров мемориального комплекса «Экервальд», глядя на фото, говорит:
— Я хочу, чтобы в вашей стране после войны было точно так же. Чтобы на месте преступления были непосредственные преступники, чтобы они смотрели в глаза своим убитым жертвам, а безразличные видели цену своему безразличию.
1 июля 1945 года капитан Андре Бесси, французский военный губернатор Ротвайля, опубликовал доклад под названием: «Témoignage pour la postérité - CRIME SS — raconté par ceux qui ont ву»: «Свидетельство для потомков — преступления СС — рассказанные теми, кто это видел.
У нас в свидетелях сейчас вся страна.
Автор благодарит руководство и членов совета директоров Мемориальной инициативы Экервальда Brigitta Marquart-Schad, Willi Koch, Luise Danner и Helga Hanisch за помощь в подготовке материала. В статье использовались материалы сайта eckerwald.de.
Ранее «ФАКТЫ» рассказывали о том, что рашисты превращают оккупированные территории в концлагерь, для этого они намерены создать в четырех областях Украины десятки тюрем.
На фото в заголовке: Длинная очередь немецких бургомистров, пасторов, учителей, чиновников и местной знати к гробам с останками замученных узников концлагеря