Ведущий ТСН (1+1) Святослав Гринчук признается, что полномасштабное вторжение россии в Украину изменило не только его жизнь, но и желание планировать будущее. Вернее, он будет думать об этом только после нашей Победы.
В эксклюзивном интервью «ФАКТАМ» Святослав рассказал о расставании с женой и дочерью, своих страхах и неумении прощать.
— Святослав, каким было ваше 24 февраля 2022?
- Наверное, все запечатлели себе этот день почти почасово. Такая, казалось бы, простая деталь, но очень запомнилась мне: почти шесть утра, вызываем такси из дома на вокзал — у жены с дочерью были билеты как раз на это утро во Львов, они должны были поехать на выходные к бабушке, на случай. если «что-то действительно начнется». И вот садимся в такси, уже и взрывы где-то вдалеке слышны, и все новостные каналы гремят, что началась война, но наш водитель, похоже, заработался и не в курсе. Радио у него выключено. Спрашивает: «Вы не знаете, что там такое происходит в Киеве, потому что мне кум названивает, а я все не могу отзвонить, потому что за рулем». Как-то на миг даже позавидовал мужчине, еще не понимавшему всей ситуации.
Читайте также: «Рассчитывать нужно только на себя»: Григорий Решетник обратился к сети после саммита НАТО
— Ее тогда многие не понимали.
— Да, были сообщения, что танки уже перешли границу, направляются на Киев… На миг проскочила мысль: а что если сесть тоже со своими в поезд, у нас ведь два билета, а дочь теоретически еще может ехать бесплатно на коленях, но я быстро такую мысль отогнал. Понятно было, что будем работать в эфире круглосуточно, пока будет такая возможность, и что чем больше «свободных рук» — тем лучше. Словом, мои уехали во Львов, а я возвращался домой на метро, еще снял на телефон огромную пробку из машин на проспекте Победы. Это, кстати, как оказалось, единственная фотография с того дня в моем мобильном, как-то не до этого было. Ну, а потом уже поехал на канал 1+1 и там мы почти до полуночи сменяли друг друга в эфире.
— Что сейчас чувствуете после полутора лет полномасштабной войны?
- Все мы изменились. Но в то же время стараемся не дать войне себя сломать. Изменения в моей жизни — это ничто по сравнению с тем, как изменилась жизнь наших героев на передовой, людей, потерявших родных, имущество, дома. Жаловаться и сетовать я точно не имею морального права. Сейчас, пожалуй, стараюсь больше сосредотачиваться на работе. Раньше всегда в голове строились какие-то планы: что сделать, что попробовать, куда съездить, чему научиться. Теперь я все эти вещи отложил. Больше хочу думать только одним днем, без всякого загадывания, или планирования «а что завтра». Потому что «завтра» от нас зависит лишь частично.
— Многие уже столкнулись с депрессией.
- Даже не знаю, была у меня депрессия или апатия. Может, даже скорее фрустрация, которая время от времени накатывает. К счастью, не надолго. Есть несколько вещей, которые меня угнетают больше всего. Когда гибнут герои, знакомые. Когда читаю новости о том, что гибнут дети. Видео с девочкой из Винницы, которое они с мамой записывали за час до того, как погибнуть от российской ракеты — перед глазами. Мама с окровавленным младенцем в Мариуполе, ребенок, зажатый под завалами на Днепропетровщине и еще многое другое. Ну и пролистывание соцсетей. Когда обнаруживаешь, что многие люди до сих пор готовы грызть друг другу глотки за вещи гораздо менее важные, чем монолитная стойкость перед лицом врага. А у зарубежных — видишь как много русских ботов, или просто обманутых разнообразными русскими манипуляторами людей. Радует, что на Западе тех, кто нас не поддерживает — не так много. Но шумное меньшинство часто значительно заметнее рационального большинства. Во всяком случае, когда доходит до споров в сети.
Читайте также: «Нами прикрывались, как щитом»: популярная актриса о жизни в оккупации
— Что помогает вам держаться психологически в такое время?
— Ничто так сейчас не мотивирует как хорошие новости. Я всегда в конце выпусков ТСН желаю их нашим зрителям, потому что как раз во время войны и на себе почувствовал: как это важно. Это как, знаете ли, спасательный круг в море. Читать о наших героических соотечественниках, поддержке, взаимоуважении. Ну, а еще, пожалуй, юмор очень помогает. Это тоже то, что делает человека человеком. Смех — сверхмощная терапия, которая не дает нам всем окончательно сойти с ума от этого стресса.
— Какой период стал для вас самым сложным?
- Очень жутко было видеть, что оставил после себя враг, например, в окрестностях Чернигова или в Киевской области. Ужасно было в Буче, когда мы зашли за здание, где расстреливали украинцев, где дыры от пуль в стенах или стекле. Когда рассказываешь обо всем этом в новостях из студии — одно дело, а когда выбираешься на эфир туда, видишь, как человеческие жизни просто стерты с лица земли — совсем другое. Но это был ужас, а не страх. А вот самое страшное за все время, наверное, было в прошлом году в сентябре.
Тогда после нескольких месяцев за границей жена и дочь приехали в Киев. И как раз в эти даты террористы проводили свою имитацию референдумов на захваченных территориях. Тогда было немало разговоров, что все это могут использовать для нового похода в нашу столицу, или для мощных ракетных ударов, или вообще для ядерных ударов. И мне страшно думать, что все это может начаться как раз в эту неделю, когда мои дома. Потому что это было бы очень глупо, что полгода мы держали дочь подальше от угроз, а тут все так совпало, что сами «привезли» ее туда, где сейчас может быть опасно. Словом, в эти дни я все время был как на игле. Но потом, когда они вернулись туда, где безопасно — выдохнул.
— Как вы переживаете разлуку с женой и дочерью?
- Сейчас они как раз возвращаются в Украину. После начала полномасштабной войны они переехали на запад Украины, а затем — за границу, в Чехию, где их приютила давняя подруга. Дочке — пять лет, она пошла в садик, параллельно ходит в украинский кружок. Планировали возвращаться еще осенью прошлого года, но тогда начались атаки дронов и мы все отсрочили до конца учебного года. Хотя они приезжали на несколько недель на Рождество и Пасху. Теперь в зависимости от ситуации будем решать: остаются или нет. Хотелось, чтобы с сентября дочь пошла уже в киевский садик. Что касается разлуки, то во время новейших технологий все это, к счастью, не так страшно. Каждый вечер болтаем, поем, дурачимся, какие-то трюки друг другу показываем. Словом, стараемся не терять связи. Для меня важна их безопасность. Это придает позитив ровно настолько, чтобы перевесить возможность обниматься вживую.
Читайте также: Чудом вырвался из ада: звезда «Киборгов» о жизни после второй оккупации
— Как считаете, сможем ли мы когда-нибудь простить россиян?
- Мы, думаю, нет. Возможно, наши дети, внуки, если у соседской нации произойдут ментальные изменения — очищение, отрезвление, покаяние. Но у них это тоже дело не одного поколения, там все очень глубоко промыто и зазомбировано. Я помню, что мои бабушка и дедушка, которые застали во Львове зверства красноармейцев и нацистов, даже в 80−90-х годах не могли избавиться от исторических рефлексий. Дед, воевавший во Второй мировой, даже когда мы смотрели матч футбольной сборной ФРГ в 1990-м, помню, как-то «по-черному» шутил, что, мол, «главное им автоматы в руки не давать». Бабушка постоянно использовала ироническое «освободители» по отношению к россиянам, какие-то смешные истории вспоминала о том, как те воровали ночные горшки в имениях людей на западе Украины… Возможно, научимся со временем держать этот гнев в себе и не проявлять его всякий раз, когда где-нибудь пойдет речь о россии и русских. Но не забудем.
— О чем мечтаете после войны?
- Чтобы после войны мы жили с пониманием, что угроза миновала и можно было дальше заниматься какими-то обычными пустяками и не чувствовать себя на пороховой бочке, которая может в любой момент взорваться. Допускаю, что, к сожалению, такой оптимистичный сценарий — маловероятен. Хочется запланировать какое-нибудь совместное путешествие вместе с женой и дочерью. По Украине или за границу это уже не так важно. Главное — чтобы без постоянного тревожного пролистывания лент новостей. А еще жду, какими будут наши эфиры после победы. Когда-то мы с моей коллегой, ведущей 1+1 Наталией Островской, пережидали тревогу в укрытии и чтобы поддержать друг друга шутили, что еще проведем впуск новостей с набережной Ялты. Надеюсь, это тоже сбудется.
Ранее «ФАКТЫ» публиковали эксклюзивное интервью с популярной журналисткой 1+1, ведущей марафона «Єдині новини» Натальей Островской: «Под нашим домом горел российский танк, в стенах — осколки от снарядов».