Военный корреспондент программы Факти (ICTV) Владислав Круглов говорит, что большая война отняла у него часть жизни. А именно 17 лет, которые он прожил в Рубежном Луганской области, где сейчас оккупационная власть принуждает население получать гражданство рф. Сейчас его уже ничего не связывает с городом детства. Даже воспоминания уничтожили оккупанты. А российская пропаганда перетянула на свою сторону родную мать.
В эксклюзивном интервью «ФАКТАМ» Владислав рассказал о самых тяжелых репортажах, жизни в оккупации и «лекарстве» от депрессии.
— Влад, что сложнее всего в работе военкора во время войны?
- Мы были в Краматорске после того, как российская ракета попала в пиццерию, где были убиты и ранены местные жители. Очень морально тяжело работать, когда рядом стоят родственники погибших. Мы провели там целый день. Люди плакали, у некоторых была истерика. Но, знаете, я езжу на фронт в течение четырех лет и единственное, за что могу благодарить эту войну, что мы наконец объединились. Да, это далось большими потерями, но мы поняли, что у всех украинцев один враг. Люди наконец-то поняли, что россия приносит только смерть.
Во время крайней командировки мы выезжали каждый день в бригады. Работали с пехотинцами, минометчиками. Бойцы, как всегда, настроены решительно идти освобождать нашу землю.
— Есть у них усталость, о которой многие говорят?
- С начала большой войны я впервые поехал на фронт в июне 2022-го. Признаюсь, ни разу я не услышал от бойцов на камеру или без, что они устали, хотят поскорее все завершить. Есть только одна объединяющая цель. И если раньше бойцы говорили об освобождении наших земель, то теперь говорят, что готовы идти дальше, на россию, чтобы там создать буферную зону. К тому же мы стали все достаточно жестокими и хотим, чтобы россияне почувствовали ту боль и разруху, которую они нам принесли. Особенно проживающие на Луганском, Донецком, Запорожском направлениях. Они почувствовали на себе, что война — это ад на земле.
Читайте также: «Я пошел воевать не из-за патриотизма, а из эгоизма»: журналист и защитник о том, когда закончится война
— Вы родились в Рубежном Луганской области. Что с вашим домом?
- Я до семнадцати лет там прожил. Учился на втором курсе в рубежанском политехническом колледже, когда в Киеве начался Майдан. Внимательно следил за происходящим, а весной у нас начались пророссийские митинги. Помню, я сходил на пару из них. Там были в основном пенсионеры. Меня задело, что местная коммунистка Неля Задирака, которая сейчас вернулась в оккупированное Рубежное, говорила тогда: «Нас всех заставляют говорить на украинском языке». Но я до этого прожил 17 лет, говорил по-русски, и меня никто не заставлял переходить на украинский!
— Как отреагировала ваша семья?
— Тогда была жива моя бабушка, которая пережила Голодомор и Вторую мировую войну. Я пришел к ней, рассказал, что услышал, и она тоже сказала, что это ненормально! Бабушка поддержала меня в желании перейти на украинский язык. 11 мая 2014 нас оккупировали. Помню, как было больно смотреть, как срывали украинский флаг. По городу ходили неизвестные люди с автоматами. Нас освободили 21 июля 2014 года, и я решил ехать в Киев, уйдя из колледжа. Кстати, тогда его директором был Сергей Хортив — ныне мэр Рубежного, принявший сторону оккупантов. Самого колледжа уже нет, он разрушен, остался только фундамент. Вообще 80 процентов Рубежного разрушены. Я не знаю, что с моим домом. Не могу понять молодежь, которая там осталась. Поддерживать в оккупации Украину просто невозможно. Иначе человека просто сажают на подвал.
Читайте также: Водил односельчан на «расстрелы»: под Николаевом задержали коллаборанта
— Там остались ваши родные?
- Меня вырастила мать. А отца заменил ее родной брат. Так сложилось, что с самого начала войны он занимал проукраинскую позицию, а мать — пророссийскую. С 2016 года, когда я попал на телевидение, я начал ездить на Восток, а четыре года назад стал военным корреспондентом. И до последнего у меня была вера, что мать примет нормальную сторону. Но она продолжала слушать российские каналы и полностью подпала под влияние российской пропаганды. Она не верила мне, своему сыну.
Когда началась большая война, я сразу ей позвонил по телефону и сказал, чтобы она выезжала. Тогда русские войска зашли на Луганщину. Она отказалась. А через две недели в город вошли россияне, ей пришлось прятаться в подвале. Затем снаряд разрушил второй этаж дома. После того, как россияне полностью оккупировали город, мать мне позвонила и сказала, что она в Старобельске. Я просил, чтобы она уехала в Украину через Европу. Она отказалась, мол, что ее спасли «русские», а украинцы обстреливали. Я не мог этого слышать и сказал, чтобы она меня забыла. Конечно, это было тяжело. Но мою страну уничтожают россияне. Это чувство, когда забирают часть жизни. Своего дядю с помощью Красного Креста я вывез в Киев.
— Россияне принесли много горя…
- Своей матери я не простил и никогда не прощу измену родной земле. Я езжу на фронт и вижу лучших людей, готовых отдать свою жизнь, чтобы жили мы.
— Но, в конце концов, нам придется жить с таким соседом.
— Я никогда не смогу простить россиянам, что они забрали наших лучших людей. Полагаю, наше и следующее поколение не будет иметь никаких контактов с русским народом. Для меня война началась в 2014 году. Тогда в Киеве не все меня понимали, когда я говорил, что у меня забрали все. Теперь понимают.
Читайте также: «Не пожелаю это пережить никому, даже россиянам»: военкор Константин Мельников о командировках на фронт
— Бывает ли у вас депрессия?
- Знаете, я заряжаюсь от ребят на фронте оптимизмом. Несмотря на то, что они ходят рядом со смертью. Когда я езжу на гражданские съемки, рассказываю о трагедиях, конечно, тяжело отходить от этого. Меня спасает творчество. Я пишу песни, тексты. Бывает, что пишу по дороге с фронта. Песни просто приходят ко мне. Недавно я написал песню на годовщину войны, а в клип взял кадры, которые вместе с оператором нашего канала снимал на фронте. Я даже написал песню ко дню нашей Победы: «Наконец, мы дошли до цели…»
— Где бы вы хотели встретить победу?
— До 2014 года я мечтал жить в Донецке. Мне всегда он казался даже красивее Киева. Там было чисто, много роз. Величественный стадион с огромным парком. Эта мечта уже не осуществится. Даже после освобождения нам нужно не один десяток лет, чтобы вернуть уже выросших на российской пропаганде людей. Я никогда в жизни не был в Крыму. До 17 лет вообще в никуда не уезжал — и это проблема всего нашего региона. Когда наступит Победа, сначала поеду в Рубежное, а затем в Крым. Несмотря на то, что там останется жившее под россией население. Но мне будет безразлично — я не дам отобрать мечту моего детства.
Ранее в «ФАКТАХ» эксклюзивное интервью актрисы Зоряны Марченко, которая рассказала о страхе, спасении дочери и самом важном поступке в жизни.