Популярная украинская актриса Татьяна Кравченко встретила большую войну в Париже. Вместе с мужем-дипломатом и сыном они переехали во Францию за несколько месяцев до полномасштабного вторжения. Татьяна до сих пор не может сдержаться, рассказывая о 24 февраля 2022 года, звонки родителям и друзьям. Она возвращалась в Киев несколько раз. Знает, что такое бессонные ночи и звуки сирен. Даже продолжение сериала «След», который СТБ покажет осенью, снимали рядом с воронкой от снаряда российского танка.
В эксклюзивном интервью «ФАКТАМ» Татьяна рассказала о самом страшном воспоминании, нервном напряжении и мечте в день Победы.
— Татьяна, что чувствуете сейчас, когда большая война идет уже более полутора лет?
— Боль от того, что происходит с моей страной. Думаю, мы все испытали шок, когда услышали о полномасштабном вторжении, увидели, как горят наши города, начали звонить родственники и рассказывать подробности происходящего, например на Черниговщине. Не хотелось верить, что это может быть в действительности.
— Жизнь украинцев полностью изменилась. Что для вас уже никогда не вернется?
— Киев, которым он был до 24 февраля. Он станет другим. А если говорить о тех, кто уже никогда не вернется, — это мой отец. Война ускорила темп его болезни и он умер.
Война разрушила мирную жизнь, чувство безопасности и понимание, что делать дальше, как жить, где будет мой ребенок. Мне, вероятно, повезло больше, потому что мы с семьей переехали во Францию за полгода до начала полномасштабной войны. Это произошло из-за работы мужа в посольстве. Поэтому у нас имелась хотя бы площадка, на которой мы встретили войну — квартира в Париже. Рядом муж и сын. Но понимания, куда возвращаться, каким образом возвращаться и что делать, не было — думаю, эти вопросы сегодня есть у всех украинцев.
— Было ли у вас ожидание, что большая война произойдет?
— Я уехала из Киева за десять дней до начала полномасштабного вторжения, после окончания съемок. И у меня было ощущение, что что-то случится. Наверное, никто из рядовых украинцев до конца не верил, что может начаться вот такая война. Но то, что что-то происходит, было понятно. Особенно усугубился мой страх, когда начали эвакуировать посольства из Киева.
— Каким было ваше 24 февраля?
— Помню, как где-то в половине пятого утра моему мужу позвонили. Он работает консулом посольства Украины во Франции. На улице было еще темно, и он быстро начал собираться. Я открыла глаза, спрашиваю: «Кто это звонит так рано?» И он мне просто сказал: «Война началась». Меня охватил ужас, я села и стала смотреть новости о том, как бомбят наши города, и звонить родителям.
— Вы родом из Николаева. Остались ли у вас там родные?
— Мои одноклассники, с которыми я периодически созвонюсь. Моя родная школа полностью разрушена из-за прямого попадания ракеты. Это было историческое здание, одно из старейших в Николаеве, часть моего детства. Знаю, что у моего дома в Николаеве нет окон. Как рассказывала моя одноклассница, ставить окна просто нет смысла, потому что когда все время «прилетает», они все равно снова вылетят.
— Какой период за время войны стал для вас самым тяжелым?
— Когда умер мой отец. Когда он заболел и мы узнали диагноз, я поехала в Киев его забирать — и это был мой первый приезд в Украину с начала полномасштабной войны. Я почувствовала разницу сразу, как только пересекла границу с Польшей.
Помню, как ехала по пригородам Киева, по селам Мила и Вита-Почтовая, где целые улицы были уничтожены. А раньше мы часто здесь ездили. На улицах стояли люди в камуфляже, с автоматами, вдоль дороги — бочки с огнем, а дома из-за блекаута не было света и воды. В этих обстоятельствах нужно было вывозить отца, который очень болен и только после операции. Это был самый трудный период.
Читайте также: «Нами прикрывались, как щитом»: популярная актриса о жизни в оккупации
— За время полномасштабного вторжения вы возвращались к съемочному процессу?
— Я трижды приезжала в Киев и даже успела отсняться в сериале «Слід». Поэтому всю «красоту», когда воют сирены, тоже успела почувствовать на себе. Помню, приехала в Киев на поминки своего отца и коллеги попросили остаться на несколько недель ради сериала. У меня тогда было такое состояние, что я не в состоянии оценить свои эмоции от работы над фильмом. Но каждый день у меня был страх. Когда я приехала впервые на съемки, увидела огромные ямы прямо у съемочной площадки. А мне говорят: «Ты не знала? Сюда танк стрелял». Посреди клумбы лежали горы мешков, а за ними люди с оружием, на дорогах ежи — это не укладывалось в моем сознании. Я оставляла другой Киев в феврале.
— Да, об убежищах тогда мало кто думал…
— У моего дома нет убежища, поэтому мы пользовались правилом двух стен. Я впервые услышала тревогу, когда мы как раз ложились спать. Как только она начала выть, я сразу же вылетела из постели и побежала в коридор. Мама мне кричит: «Успокойся, мы не в первый раз такое слышим. Или хотя бы оденься». Тогда я себя заставила остановиться и успокоиться. Но то, что в Киеве я все время была в напряжении, почувствовала, только приехав во Львов, когда уже начало отпускать. До этого нервы были как натянутая струна. Наверное, я не такая сильная женщина, как моя героиня из сериала «Слід».
Читайте также: «Мама, мне очень страшно»: Зоряна Марченко о вызовах первого года войны
— Ваша Ольга Косач сдержанная и суровая…
— Знаете, я вижу по людям, которые мне пишут, что моя героиня сейчас нужна — именно такая, какая она есть. То есть образ Ольги Косач сейчас очень необходим, ведь ее агентство «ОСА» — это такая структура, которая побеждает зло. У каждого человека, пожалуй, есть свой «якорь» — то, что связывает с мирной жизнью. Возможно, для кого это «Слід».
— Что мечтаете сделать сразу после нашей Победы?
— Я привезу сына в мирный Киев, не боясь за него. Потом пойду на могилу отца.
Ранее телеведущий и сценарист Руслан Шарипов рассказал о причинах ненависти россиян к украинцам.