Популярная актриса Мария Пашкурова-Петренко признается, что за время полномасштабного вторжения ни секунды не думала об изменении профессии. Как только ее родной театр в Днепре возобновил работу, она вернулась к репетициям и спектаклям. Хотя для этого Марии пришлось разрываться между Украиной и Нидерландами, где из-за войны почти год находилась ее дочь. Она вернулась в Украину ради семьи и актерской профессии. И уже девятого октября на 2+2 стартует премьерный шестой сезон детектива «Опер по вызову», где актриса сыграла одну из главных ролей. Ранее «ФАКТЫ» публиковали интервью с актером и сержантом взвода Сергеем Лефором об испытаниях во время большой войны.
В эксклюзивном интервью «ФАКТАМ» Мария рассказала о самых сильных страхах войны, вражеских прилетах в Днепре и мечтах, которые пришлось отложить до нашей Победы.
— Мария, что коренным образом в вашей жизни изменила война?
- Чувство времени. Появилось осознание, что будущего может не быть, поэтому некогда откладывать жизнь. Следует успеть сказать друзьям, родным о своей любви, проявить ее. Успеть рассказать ребенку самое главное для его воспитания. Война дала окончательное трезвое осознание, что черновика не будет, важно ежедневно писать свою жизнь вчистую. С одной стороны, это ужасно. А с другой — мы все повзрослели, и я уверена, что если выживем, то до конца своих дней будем ценить жизнь, свободу и мир на земле.
— Ваша мама родом с Сахалина. Она уже давно живет в Украине, но все ваши родственники на россии. Общаетесь с ними?
- С родственниками на россии мы не общаемся. Последним поводом контактировать после 2014 года было заболевание моей двоюродной сестры. Но, к сожалению, в прошлом году она скончалась от рака. Теперь никаких поводов для обсуждения нет. Они эту войну воспринимают по-своему, мы по-своему. Убеждать желания нет. Несмотря на то, что некоторые украинцы после начала полномасштабного вторжения поехали к своим родственникам в россию, мы даже мысли не имели, хотя нас звали сестры и подруга мамы. Это недопустимо — ехать в страну, которая коварно каждый день уничтожает твою родину, народ и дом.
— Каким было ваше 24 февраля?
- Я проснулась где-то в пять утра от взрывов. Они были не громкими, но я их четко услышала — это россияне били по нашему аэропорту. Открыла Фейсбук и увидела в ленте знакомых надпись «началась война»… разбудила мужа. Мы старались не поддаваться панике. Через несколько часов было понятно, что в школу дочь не пойдет. Муж написал в чате театра, где мы работаем, всем ехать на работу, чтобы понять, какие наши действия и как быть. На эту встречу один из наших актеров Александр Корниленко, ставший в 2014 году добровольцем, пришел с собранным рюкзаком. Пришел с нами попрощаться, потому что он точно сознавал, что происходит. Мы по плану сделали утреннюю йогу с тренером и сели обсуждать ситуацию. Примерно через час мне позвонили из больницы, где в то время лежала моя мама. Попросили срочно ее забрать домой, чтобы освободить места для раненых, которые скоро появятся. Мама накануне попала в больницу с предынсультным состоянием. Пока не ходила, но была нетрудная, мы забрали ее домой. Следующие две недели к нам приезжала медсестра, чтобы делать ей капельницы. Я делала уколы. Так мы подняли ее на ноги.
— Что было самым страшным для вас за это время?
- Разлука с мужем, домом. Утрата будущего. Моя жизнь изменилась коренным образом. Казалось, ты попал в автокатастрофу. Все остановилось. Прошлая жизнь просто исчезла. Но самым большим страхом было чувствовать опасность за ребенка. Страшные ощущения… Я боялась, что не смогу ее оградить.
Читайте также: «Меня засыпало землей, я почувствовал страшную боль и понял, что остался без ног»: военный Александр Будько (Терен) стал призером «Игр непокоренных»
— С первых дней полномасштабной войны в Днепре было опасно, ведь город находится недалеко от линии фронта. Почему вы сразу не уехали?
- Наверное, не осознавали, что вообще происходит вокруг, потом волновались за знакомых в Харькове, Киеве, Запорожье. В сравнении с этими городами ситуация в Днепре казалась относительно спокойной. К тому же мама едва ходила. Мы даже не спускались с восьмого этажа, потому что это было невозможно, сидели за двумя стенами в коридоре. И паника… Я видела так много людей в этом состоянии — и оно меня пугало. Мы с мужем круглосуточно читали новости и только однажды съездили увидеть своими глазами вокзал города — это было страшное зрелище: большие очереди, давка, крики, суета… Решили, что так вывозить ребенка точно не будем.
— И все же эвакуировались…
- Решающим фактором выехать из Днепра на запад Украины был мой страх и постоянное чувство поднятых плеч. У них страх и скапливался. Даже в коридоре я так сидела, потому что нигде не ощущала безопасность. И муж попросил уехать. Сначала мы поехали к друзьям в Черновцы на несколько дней, потом на месяц в Славское Львовской области. Находясь там, я получила смс от подруги, которая недавно эмигрировала с семьей в Нидерланды, с предложением несколько недель отдохнуть у нее. Наши дочери очень близко дружили, когда они жили в Днепре. И мы решили уехать. Затем в Днепр был серьезный прилет, и муж попросил еще остаться в Голландии. Театр был в вынужденном простое, будущее — неизвестно, работы нет. Нам предложили жилье и помощь от государства, и мы остались. Дочь пошла там в местную школу.
— Что чувствовали, возвращаясь в родной Днепр после 11 месяцев за границей?
- Я возвращалась постепенно. Через полгода жизни в Нидерландах ко мне прилетела мама из Америки, где она в это время находилась у подруги. Она сидела с ребенком, пока я ездила в Днепр играть спектакли — театр возвращался к работе. Каждый месяц я приезжала в Украину почти на три недели, а затем возвращалась к Поле в Голландию. Две тяжелые сутки дороги туда и две назад. Так мы просуществовали еще пять месяцев. Мне было тяжело жить в таком графике, но ради ребенка я чувствовала, что смогу это делать и дальше. Затем Поля начала вслух проявлять страдание и тревогу. Во время встреч плакала, во время расставания спрашивала, вернусь ли я к ней, не погибну ли в Украине и почему ей я посвящаю только неделю своей жизни, а театру и мужу — три. Голландские учителя начали писать мне письма на электронную почту о ее тревожном состоянии, о ее ощущении потери безопасности, когда меня нет рядом. Жизнь заставляла решать этот вопрос — либо оставаться жить с ребенком в Голландии, либо возвращаться с ним в Украину. Честно говоря, в Голландии и мне, и Поле очень понравилось. Она хорошо адаптировалась, неплохо учила нидерландский, мы там нашли друзей, она ходила на кружки, любила свою школу. Я вернулась не только из-за патриотических чувств, но и потому что здесь меня ждал мой театр и мой муж. Если бы я не имела этого, ради ребенка я осталась бы там.
Читайте также: «Мы переехали в театр и несколько месяцев жили там»: Ольга Гришина о переменах во время войны
— В Днепре были страшные прилеты… Вы в это время были в городе?
— Я видела два прилета из окна собственной квартиры. Ребенка, к счастью, рядом не было. Когда случился прилет по многоэтажке на Победе, я была в Нидерландах. Но эта трагедия меня поразила больше всего — по количеству погибших… Я не могу переехать в другой город, потому что здесь у меня театр. Относительно ребенка действительно думала о западе Украины, но не решилась снова ее с нами разлучать.
— Что чувствуете сейчас на сцене?
— Однажды после спектакля зрительница вышла на сцену, чтобы подарить мне цветы и шепотом поблагодарила, что я вернулась в Украину. Это было так трогательно, что я даже заплакала.
— Вскоре премьера шестого сезона детектива «Опер по вызову». Что было сложнее всего в съемках?
- Моя героиня Анна Коган работает в Департаменте криминальной разведки и вынуждена постоянно иметь дело с преступниками. Вспоминаю все сцены с перестрелками. Для меня это было сложное испытание — меня очень пугают громкие звуки. И хотя форма мне идет, я чувствую, что внутренне не очень создана для блокбастеров. Мне до сих пор страшно держать оружие в руках, тем более стрелять из него. Я до сих пор далека от Анны Коган, несмотря даже на войну. Но, несмотря ни на что, между нами есть несколько общее — внутренний стержень, твердые жизненные принципы и жажда справедливости.
— Чего больше не хватает из довоенной жизни?
— Сейчас я живу одним днем. Но я до сих пор очень люблю планировать и мечтать. Мне очень не хватает перспектив жизни.
— О чем мечтаете после нашей Победы?
- О ребенке. Я очень хотела второго ребенка. В преддверии войны уже ходила к врачам и планировала беременность, но война меня очень испугала и я отложила эти планы на будущее. Я почувствовала, что должна обеспечить нормальную жизнь Полине, все мое внимание сейчас приковано к ней. Но все же я мечтаю, что когда-нибудь буду иметь двоих детишек.
Ранее «ФАКТЫ» публиковали интервью с актером Алексеем Суровцевым об испытаниях во время большой войны.