Каждый день Валерий и Любовь Козырь из Грозы Харьковской области дрожащими руками берут портреты их погибших родных, гладят и повторяют, как сильно их любят. До сих пор ждут… В их саду обильно уродились яблоки, а во дворе много осенних цветов, но любоваться этой красотой совсем не хочется. Ведь жизнь остановилась для этой семьи 5 октября. Тогда во время ракетного удара россиян по кафе «Спутник», где проходил поминальный обед по военнослужащему Андрею Козырю, семья потеряла дочь Ольгу, зятя Анатолия, сватов Валерия и Ирину Пантелеевых. Без родителей осталось трое детей — 10, 15 и 17 лет. Теперь их воспитанием будут заниматься дедушка с бабушкой. Они признаются, что теперь будет очень сложно, ведь нужно помочь внукам и поставить их на ноги. Но надо жить ради них…
— Мы решили остаться в Грозе, хотя это очень тяжело, потому что большое хозяйство у зятя и у нас. Да и внуки не хотят никуда уезжать. В другом селе живет старшая дочь с детьми. Разве что покинем дом, если уж очень горячо станет, — рассказывает «ФАКТАМ» Любовь Козырь. — Со сватами Валерием и Ириной мы выросли вместе, дружили. А потом наши дети поженились, жили у родителей, которые еще при жизни переписали дом на внука. Очень хорошо Анатолий и наша Оля жили, родили четверых детей. Старший, 20-летний, сын уехал. С родителями остались 17-летняя Дарья, которая учится на швею в Харькове, 15-летний Дмитрий — поступил в соседнем Шевченковом в училище на электрика, а также 10-летняя Настя, она ходит в школу. Дочь с зятем обожали деток, Толя все время баловал их, они жили для них. До полномасштабной войны ездили вместе на море в Бердянск, Кирилловку, теперь обо всем этом напоминают только фотографии… Толя работал у хозяина, резал свиней. Последний год, когда был комендантский час, он ехал и все равно делал свое дело, потому что очень ответственный и трудолюбивый. Ольга до войны тоже работала — ездила в Шевченково, в деревообрабатывающий цех. А потом Гроза и другие окрестные села оказались под оккупацией.
— Как вы пережили оккупацию?
— На Харьков дорогу перекрыли, так в магазинах очереди были страшные. Но мы люди трудолюбивые, всё имели свое, так что не голодали. Слава Богу, в селе боевых действий не было. Но из разговоров знаю, что пытали наших военных, воевавших в АТО.
— Кем является вашей семье погибший воин Андрей Козырь, по которому в тот трагический день и был поминальный обед? Как искали ваших родных?
— В Грозе много людей с фамилией Козырь, воин был просто нашим односельчанином, не родственником. Также с ним дружил наш зять Толя, они работали вместе до того, как Андрей уехал на заработки в Польшу. И он очень хотел отдать ему дань уважения, тем более это первая утрата для нашего села. Потому и пошел с Ольгой и сватами на похороны и обед. Дети остались дома, мы с мужем тоже. Валерия звал сват, он отказался, потому что просто нужно было идти на ночную смену, а так бы и он там был.
Утром 5 октября дочь на велосипеде поехала в это кафе, ее попросили помочь готовить. Взрыв был очень мощным, треснуло стекло в доме. Я поняла, что это где-то в селе, и почему-то сразу закралась мысль, что это кафе. Выскочила на улицу, оттуда, где кафе, шел густой дым. Муж бросился туда. Он увидел мертвого зятя Анатолия, потом кто-то вынес нашу дочь Олю. Она была еще жива, на момент взрыва была на кухне. Находившаяся рядом с ней женщина чудом выжила, тело порезали осколки плитки. Она слышала последние слова Олечки: «Я не хочу умирать, я хочу жить. Толя меня сейчас придет и спасет». Она ведь не знала, что любимого мужа уже нет. Последний вдох — и Оля умерла… Потом нашли сватов. Сваха тоже была еще жива, умерла в карете скорой помощи. Всех их похоронили рядом. Также во время ракетного удара я потеряла трех своих лучших подруг, с которыми мы часто собирались дома, пили чай, ели тортики, а также путешествовали. У нас как 6 октября начались похороны, так они до сих пор ежедневно продолжаются. В первые дни хоронили тех, кого опознали сразу, а сейчас — тех, от кого остались фрагменты и нужно было проводить экспертизу. В открытых гробах хоронили всего несколько человек. Когда мы забирали тела родных, нам предлагали дочь и сваху хоронить в открытых гробах. А сват практически без головы, зять весь черный. На фото, которое первым выложил наш президент, он там лежит на траве — такой крепкий мужчина. Я отказалась, лучше запомню всех их такими, какими они были при жизни. Меня муж не пустил на место трагедии, я их там не видела.
— Сейчас уже известно, что удары наводили родные братья — Владимир и Дмитрий Мамон. Верите ли вы в эту версию?
— Их даже зверями не назовешь, потому что звери и то своих защищают. Я знала этих людей, их родителей. Не знаю, какое для них наказание можно применить. Расстрелять — очень гуманно. Резать их потихоньку, чтобы кровью тоже стекали, как моя дочь. В справке судмедэксперта указано, что у нее была большая кровопотеря. А зятю под лопатку попал большой осколок ракеты. Очень тяжело, очень… (плачет). Кажется, что наши родные уехали, что это страшный сон. Мы не живем, существуем. Единственное, что держит на этом свете, — дети. Надо их поднять.
Читайте также: «В кафе погиб их крестный отец»: что известно о братьях, корректировавших ракетный удар по Грозе на Харьковщине
— Внуки знают, что родителей, дедушки с бабушкой уже нет в живых?
— Да. Старшие были на похоронах, Настю не брали. На девять дней она уже ходила на кладбище, на телефон сфотографировала могилы родных… Девочка держится, с ней работают психологи. Дарья повзрослела на 10 лет за день. Поскольку муж хоть и на пенсии, но работает официально, он оформил на себя опекунство. Очень благодарна волонтерам, простым людям, фондам за помощь и слова поддержки.
Ранее «ФАКТЫ» рассказывали о том, что в Грозе на Харьковщине россияне убили медсестру, которая пережила оккупацию.
Читайте также: «Скоро наступит мир, и мы снова начнем работать на полную»: российская ракета унесла жизнь учителя из Грозы и его семьи