Известный российский киномастер в своей новой картине собирается снимать звезду итальянского кино Адриано Челентано
Один из самых скрытных, необщительных режиссеров России — Павел Чухрай. Он сам признается, что ему вполне по душе замкнутый образ жизни. Сын знаменитого режиссера советского кино Григория Чухрая (»Сорок первый», «Баллада о солдате», «Чистое небо»), Павел Григорьевич и сам отличился в 1998 году. Его картина «Вор» с Владимиром Машковым в главной роли завоевала три приза на Венецианском кинофестивале и стала номинантом на «Оскар».
Павел Чухрай снимает довольно редко. Говорит, что никогда не взялся бы за сериал. Сейчас готовится к экранизации знаменитых «Игроков» по Гоголю. В картину решил пригласить и заморскую звезду. Да не кого-нибудь, а самого Адриано Челентано!
- Дорого, наверное, стоит Челентано?
- Этот вопрос я пока не комментирую. Посмотрим…
- Говорят, Гоголь даже в таких вещах, как «Игроки», достаточно мистичен. Не боитесь?
- Честно говоря, я отношусь с иронией к подобным разговорам. Кроме двух произведений — «Пиковая дама» и «Мастер и Маргарита». Просто по опыту знаю, что это не случайные домыслы.
- А вот Бортко утверждает, что ничего страшного в «Мастере» нет.
- И дай Бог. Пусть он окажется прав.
- Вы что-то знаете?
- Я много раз начинал снимать «Пиковую даму», и все заканчивалось ничем. Умирали актеры, срывалась постановка. Ведь до Бортко с «Мастером и Маргаритой» тоже были проблемы. У Вайды, Кары. А что касается Гоголя, то он никогда меня не пугал. Он слишком ироничен.
- У вас не было другого пути, кроме режиссерского?
- Наверное. Хотя я делал попытки стать оператором и сценарии писал. Но когда ты проводишь детство на Киевской киностудии имени Довженко, в пять лет сидишь на просмотрах… Это становится твоим миром.
- Хотели стать актером?
- Да, и безумно ревновал, когда приходили сниматься дети. Меня не брали. Я был лопоухий и нефотогеничный. Но однажды меня все же пригласили. Была такая картина «Земля» — про Западную Украину. На меня надели гуцульский киптарь, соломенную шляпу. Сказали, что надо есть курицу. Я дублей двенадцать жевал эту курицу. Кошмар! Поэтому, когда много лет спустя в моей картине «Водитель для Веры» Богдан Ступка восемь дублей подряд пил стаканами портвейн и материл меня со страшной силой, я его понимал.
- Значит, курицу с тех пор возненавидели?
- Честно говоря, не очень ее люблю.
- А портвейн?
- Портвейн вообще никогда не пил. А вот когда закончилась съемка в Севастополе и Богдан, проклиная меня, уходил с площадки, мои реквизиторы сказали: «Павел Григорьевич, ну хоть попробуйте портвейн!» Попробовал. Потрясающий напиток оказался! Как у меня молодость прошла без него?
- Кстати, действительно, как?
- По крайней мере, без выпивки. Вот девушки — это вопрос серьезный и замечательный.
- Давайте поговорим…
- Нет, не будем. Я не уважаю режиссеров, которые делятся своими воспоминаниями. Считаю, что мужчина не должен рассказывать, с кем он и когда. Любить — пожалуйста, но говорить об этом — ни-ни.
- Ваш отец, Григорий Чухрай, — легенда советского кино.
- Он был очень мудрым и сильным. Эти качества сочетались со сдержанностью, которой мне в жизни, увы, не хватает. Папа был властным человеком, настоящим лидером! При этом ни разу меня не оскорбил и даже не повысил голос. Все его пожелания выполнялись и без этого…
- Его любили власти? Все-таки он снимал такие эпические картины. Одна «Баллада о солдате» чего стоит!
- Кстати, именно за нее папу хотели исключить из Коммунистической партии. Говорили, что это пасквиль на нашу армию и советский строй. Мол, в картине показано, как бежит советский солдат. Тогда это было наравне с государственным преступлением! И фильм «Сорок первый» был подвергнут критике, и «Чистое небо». Несмотря на то, что Никита Хрущев очень поддерживал отца. Но папа в жизни был бойцом. И без подобных сложных ситуаций ему, по-моему, было бы скучно.
- Значит, он практически не переживал?
- Что вы! У него было рекордное количество инфарктов. Семь! Просто есть люди, и я принадлежу к ним, которые не скрывают своих переживаний. А у отца все происходило внутри. Никогда нельзя было понять, насколько он встревожен. И это, конечно, сказывалось на его здоровье. Выручали друзья, общаясь с которыми отец «отходил» душой.
- Часто дома собирались шумные компании?
- Мое детство в этом смысле было завидным. Я рос в то время, когда было много друзей, они часто собирались вместе. Сейчас все по-другому, более буржуазно, что ли. Когда отца распределили на Киевскую киностудию имени Довженко все корифеи кино перебывали в нашем доме: Параджанов, Алов и Наумов, Ивченко, Донской, Хуциев. Это было время артистичных людей. Они не просто собирались и пили водку, а рассказывали истории, устраивали представления!
- Параджанов любил одаривать своих друзей.
- Он не только дарил вещи, он еще их воровал. Постоянно…
- У вас тоже?
- Моя мама, которая работала в библиотеке, как-то спросила у Параджанова: «Сережа, куда исчезла наша Библия? Ты ее взял?» Он: «Ири-и-ина! Клянусь здоровьем твоего ребенка, я этого не делал!» Но я-то видел, как он ее брал. Помню, накануне какого-то праздника мама и Параджанов пошли в магазин за продуктами. И вдруг он сует ей коробку конфет и говорит: «Ирина, прячь… » Она: «Сережа, ты украл эту коробку?! Ведь продавщице придется потом за нее рассчитываться. Молодая девочка, у нее нет таких денег!» Помолчав, Параджанов подошел к продавщице и сказал: «Девушка, я вам это дарю!» Она с улыбкой взяла коробку, которую у нее только что сперли…
- Ваш отец снимал легендарные фильмы, это, наверное, сказывалось на благосостоянии семьи?
- Тогда было другое время и другие люди. Если вы войдете в подъезд дома, где прожил жизнь мой отец, то ужаснетесь, насколько он грязный и неухоженный. Мы жили не в центре. Ни дачи, ни машины, ни каких-то особых благ у родителей не было. Помню, у нас много лет стоял пружинный матрас на кирпичах вместо ножек. Отец все говорил, что надо купить новую кровать, но так руки и не дошли. Папа оставил нам доброе имя, но… не деньги.
- Даже снимая просоветское кино?
- Это ничего не означало. Вот Бондарчук общался с начальством и получил квартиру на улице Горького. А отца конъюнктура совершенно не интересовала. И друзей среди сильных мира у него никогда не было.
- Отец хотел, чтобы вы пошли по его стопам?
- Родители никогда и ничего мне не навязывали. Только отговаривали от актерской профессии. И слава Богу! После восьмого класса я перевелся в вечернюю школу и пошел работать на «Мосфильм». Потом был операторский факультет ВГИКа, затем поступил на режиссуру. При этом умудрялся работать и учиться.
- Красавиц дочерей вы тоже от актерства отговаривали?
- А как же! Моя старшая дочь, Дарья, — дизайнер, младшая, Настя, закончила экономический, сейчас работает на телевидении (Настя в 18 лет вышла замуж за Антона Табакова. — Авт. ). Я в их дела не лезу.
- Почему же у вас такое негативное отношение к актерской профессии?
- Да потому что даже у талантливых актеров жизнь часто складывается неудачно. Посмотрите на Изольду Извицкую, Татьяну Самойлову… Сначала потрясающий успех, а потом годы без работы. Человек ломается. Актерская судьба на самом деле страшная. С одной стороны, яркая, с другой — всегда тяжелая.
- У вас были такие периоды?
- У режиссера всегда есть выбор. Другое дело, хочешь ли ты заниматься зарабатыванием денег, конъюнктурой. Я не продавался, честно вам скажу, как-то обходилось. Снимал нечасто, но всегда работал. Писал сценарии, у меня в столе их миллион!
- На съемочной площадке вы демократичны?
- В семье и на площадке я — тиран и деспот! Просто зверюга! По крайней мере, так говорят. У Богдана Ступки я выпил столько крови! Надо отдать должное его терпению. Несмотря на то что у него может быть другое мнение, Богдан Сильвестрович никогда не станет лезть и качать права.
- Скорее, это ощущение моей молодости. Было драматичное время, а мы его переживали, как счастье. Я старался передать два совершенно несовместимых пласта — ощущение надежды, солнца, Крыма и жуткой жизни, которая была всегда и всегда будет…
- Будет?
- Я в этом убежден! Ничего никогда не изменится. Что в каменном веке, что в двадцать первом — количество счастья и несчастья человеку отпущено одно! И он всегда возьмет и то, и другое. Правда, в советские времена мне, конечно, не дали бы снять «Водителя… ». Да и «Вора» тоже.
- Кстати, как сложилась судьба Миши Филипчука — мальчика, потрясающе сыгравшего в «Воре»?
- С кино у него дальше не сложилось. Я все время говорил родителям Миши, что они должны ему объяснять: успех — это временно, так будет не всегда. Чтобы у мальчишки «крыша не поехала», не сломалась психика. И они правильно себя вели. Мише во время съемок «Вора» было всего шесть с половиной лет. Он рано оказался на волне успеха. Что будет дальше — посмотрим…