Уже сейчас понятно, что гуманитарное разминирование земель в Украине продлится много лет и будет стоить колоссальных денег. Специалисты, занимающиеся этой крайне нужной работой, отмечают, что оккупанты массово устанавливают мины-ловушки, чтобы убивать и калечить именно саперов.
— На освобожденных территориях мы разминируем как украинские минные поля, так и российские. Между ними очень важное отличие, — рассказал «ФАКТАМ» сапер с позывным «Санта», главный сержант первой роты батальона гуманитарного разминирования Государственной специальной службы транспорта Минобороны Украины. — Нам не попадалась ни одна украинская мина с ловушкой. А под российскими полно ловушек. Например, во время одного из разминирований возле каждой противотанковой мины мы обнаружили по 2 маленькие противопехотные, которые оккупанты поставили специально против саперов. Враг рассчитывал на то, что противотанковая будет «забивать» на металлоискатели сигнал от противопехотных, установленных рядом.
— Во время разминирования случалось, что ваша жизнь висела на волоске? — задаю вопрос «Санте».
— Было и такое. Здесь уместно сказать, что эти твари (российские оккупанты) миновали даже свалки. В одном из сел местный председатель попросил нас разминировать свалку, потому что надо же вывозить бытовые отходы. Мы обнаружили там шесть мин и уже, когда я объяснял ребятам, что мы будем делать дальше, один из них заметил на расстоянии 10−15 сантиметров от моей ноги маленькую противопехотную мину ПМН-2 (ветром подняло кусок пластикового кулька и эту мину стало видно). «Сергей, стой на месте — за тобой ПМН», — сказал побратим. Я попросил сапера, который был за пределами этого участка, принести пинпоинтер — особенно чувствительный миноискатель, работающий в радиусе пяти сантиметров. Мы вывели ребят из зоны поражения и с одним из коллег сняли 12 мин ПМН-2.
— Какую мину можно назвать самой опасной?
— Это так называемая «черная вдова» (официальное название ОЗМ-72). Она оснащена механизмом, который выталкивает ее на высоту 60−90 сантиметров — мина подлетает вверх и взрывается. В ней находятся 2400 осколков! В радиусе 25 метров уничтожает всех. На расстоянии до 50 метров наносит частичное поражение (то есть у человека есть шанс выжить).
— Каков вес снаряжения сапера во время выполнения заданий?
— До 30 килограммов, хотя мы и стараемся, чтобы вес снаряжения не был слишком большим. Прилично весят сумки саперов, заполненные разнообразным снаряжением. Все ребята одеты в средства защиты — бронежилеты, каски, на глазах — баллистические очки. Сначала мы не обращали внимания на баллистические очки. Но когда что-то рядом взрывалось, то вторичные осколки (почва, щебень) травмировали глаза.
Кстати, прошлым летом в июне меня прооперировали — я не мог ходить, потому что приходилось таскать с ребятами очень тяжелые авиабомбы (в том числе 500-килограммовые), кассетные боеприпасы. Работа сапера, мало что требует быть максимально внимательным, так еще очень тяжелая физически — ты должен копать, переносить. Плюс сильные психологические нагрузки: на работе ты должен быть максимально собран и внимателен — ни на секунду нельзя расслабиться. Мало того, что следишь за сигналами приборов, так еще нужно контролировать обстановку вокруг на все 360 градусов. Ведь растяжки могут находиться где угодно, натянутые на любой высоте.
— Вы стали сапером после начала большой войны?
— Именно так. Материально-техническое снабжение у нас было слабеньким. Я стал искать волонтеров. В этой ситуации нам очень помог и продолжает помогать благотворительный фонд «Вернись живым» и мои друзья. Но все равно нам не хватает полноприводных машин. Они особенно актуальны в холодное время года, когда из-за осадков грунтовые дороги превращаются в сплошное болото.
— Какое было ваше первое задание как сапера?
— Обследовать и очистить мост в Харьковской области, на котором враг установил растяжки, а на подъезде к нему — противотанковые мины. Это было место боев, так что поблизости стояла подбитая и сожженная техника, лежали трупы россиян и, к сожалению, украинских бойцов. Адреналин у нас зашкаливал, ведь это был наш первый выход. Мины мы снимали «кошками» (специальными металлическими крюками), потому что под обычными минами могли находиться мины-ловушки (оккупанты устанавливают их, чтобы убивать саперов).
Свой первый мост мы очистили успешно, но избежать трагедии в тот день, к сожалению, не удалось. Метрах в 250 от нас под охраной ребят из ВСУ работали энергетики. Бригадир решил проехать не по уже разведанной дороге, а по другой. Напоролся на противотанковую мину, раздался мощный взрыв, мужчина погиб. Находившийся неподалеку человек получил ранения. Мы остановили кровотечение. Чтобы вынести раненого, пришлось разминировать дорогу. Кстати, недавно произошел подобный случай: на тракторе подорвались крестьяне. Они поехали не по нашим маячкам, а по неразведанной обочине. Слава Богу, выжили. Но один получил сильную контузию, а другой, вероятно, останется без глаза. К сожалению, такого рода несчастных случаев немало.
— В вашем подразделении были случаи гибели саперов?
— К сожалению, были. Первыми погибшими у нас стали мой командир взвода (он подорвался именно на «черной вдове») и водитель, который и задел растяжку, что привела в действие эту мину. Они вместе шли по участку, растяжка была натянута очень низко (ее не было видно в траве) и, как я уже сказал, водитель ее задел. Перед этим по тому участку прошли другие ребята. Им повезло ничего не задеть. Уже после того, как взорвались командир и водитель, в нескольких метрах была обнаружена еще одна растяжка.
— По вашим наблюдениям, у командира и водителя было предчувствие скорой гибели?
— Нет, такого не было. Хотя к предчувствию мы относимся серьезно. Вот реальный случай: один из наших саперов сказал как-то утром: «У меня плохое предчувствие». «Хорошо, ты сегодня будешь стоять на охране машины», — решил я. Не исключено, что, если бы я не учел его слова и он вышел на разминирование, случилась бы беда.
— Как проходит обучение пополнения?
— Мы, опытные уже саперы, очищаем участок, потом ставим холостые растяжки и привозим туда новеньких. Они не знают, что растяжки ненастоящие. От психологического напряжения некоторых из них даже дергает. И это хорошо — расслабляться смертельно опасно.
— В вашем подразделении зарплата, как на передовой?
— Нет, за такую опасную работу нам платят 20 тысяч гривен, плюс за каждый поднятый ВНП (взрывоопасный предмет). Это несправедливо. Ситуация сейчас улучшилась: подписаны документы о том, чтобы нам платить премии.
Что касается передовой, то следует сказать, что часть наших ребят становятся саперами в штурмовых группах — одна из самых опасных работ на войне.
Ранее «ФАКТЫ» рассказывали о созданном командой из Одессы так называемом летающем роботе для саперов — аппарате, который «видит» мины на глубине до полуметра под землей.
Фото Общественного