На днях маэстро отметил 70-летний юбилей Советская Прибалтика давно стала независимой Балтией, в Ригу без загранпаспорта с латвийской визой россиянину теперь ни ногой. Но, странное дело, Раймонда Паулса мы по-прежнему считаем своим. Видимо, по привычке. Или из любви к «Маэстро», «Миллиону алых роз», «Старинным часам», «Вернисажу» и другим шлягерам 80-х, автору которых исполнилось семьдесят лет.
- Слышал, в Латвии вас называют черно-белым маэстро, Раймонд Волдемарович?
- Наверное, из-за классического сочетания в одежде. Зрители привыкли видеть меня в смокинге и белоснежной сорочке, играющим на черном рояле. Образ сложился помимо моей воли.
- А может, и жизнь ваша полосатое сравнение подсказала?
- Мне грех жаловаться на судьбу. Все могло обернуться гораздо хуже. Родился я в 1936 году, вскоре началась война. Мы жили возле аэродрома за Двиной, и по ночам советские самолеты высоко в небе подвешивали так называемые «елочки» — осветительные ракеты на парашютах. Звучит романтично, красиво, но радости от этих «украшений» было мало. Они медленно летели к земле, а бомбардировщики высматривали цели. Если ракета зависала над крышей, все мигом бросались в убежище. Бомба не разбирала, враг ты или мирный житель… Еще помню, мать давала хлеб, а я незаметно бросал его русским пленным, которых гнали мимо. Не забуду соседей с нашитыми желтыми шестиугольными звездами на одежде. Страшный эпизод случился году в 47-м, уже после прихода Советской Армии. На площади казнили приговоренных к повешению немецких генералов, и я с пацанами побежал поглазеть, не догадываясь, какое зрелище ждет. Мы пробрались поближе и остановились, сдавленные с разных сторон толпой. До сих пор закрываю глаза и вижу раскачивающиеся на ветру тела, с которых кто-то пытается содрать лаковые сапоги… Все это было, такое нельзя ни выдумать, ни стереть из памяти.
- Сталинская депортация коснулась вашей семьи?
- Однажды наша учительница сказала: «Дети, постарайтесь сегодня не приходить домой». Мы очень удивились и лишь потом узнали, что в ту ночь началась массовая высылка латышей в Сибирь… Судьба моих близких — словно иллюстрация к истории Латвии: один дядя был красноармейцем, погиб под Наро-Фоминском, второго призвали немцы. По сути, брат стрелял в брата. Кого за это винить? Тема страшная. Стоит копнуть, и такое откроется… Вспомните хотя бы роль красных латышских стрелков в событиях 1917 года. А сколько моих соотечественников входило позже в руководство ЧК ГПУ НКВД? Нет, лучше не углубляться в подробности. Опасно.
- Но, к примеру, 9 Мая вы празднуете?
- Честно? Ничего не отмечаю, кроме Рождества. Это единственный день, когда можно спокойно посидеть с семьей. И дело не в идеологии. Пока все нормальные люди отдыхали дома, я участвовал в торжественных концертах в Москве. Наверное, ни одной красной даты не пропустил. Не давали. 7 ноября, 23 февраля, 8 марта, 1 мая… И День Победы отношу к разряду официальных праздников. Для меня это уже история, которую тем не менее надо знать и помнить, чтобы не повторять ошибок. В голове не укладывается, как в России могли появиться наци, эти бритоголовые со свастиками на рукавах. Казалось бы, где-где, только не в стране, натерпевшейся от фашизма!
Я искренне верил, что от моей работы в сейме и правительстве Латвии будет какой-то прок, но давно избавился от иллюзий…
Кое-кому все-таки удалось помочь. Другое дело, что мне почему-то чаще напоминают о негативе. Десять лет, как ушел из министерства культуры, а глаза до сих пор колют рижским ТЮЗом. Мол, Паулс специально закрыл его, чтобы отдать здание баптистам. При этом никто не говорит, что спектакли режиссера Шапиро не собирали зрителей, шли в пустом зале. Обычно умалчивают и о моем предложении перейти на контрактную систему с актерами, о том, как бился за спасение Театра русской драмы, искал средства на капремонт Национальной оперы. Впрочем, не хочу оправдываться, занятие неблагодарное…
- Может, и хорошо, что не стали президентом Латвии? Если бы не взяли самоотвод перед решающим туром голосования, вполне могли победить.
- Признаюсь: шел на выборы, чтобы помешать некоторым одиозным типам прорваться наверх. Сам избираться не планировал. Меня все равно через неделю выгнали бы с работы. Образование не то, надо быть юристом, дипломатом или экономистом, а не музыкантом. Ляпнул бы что-нибудь, сделал лишнее. Например, с первым официальным визитом поехал бы в Москву к Путину, а не в Берлин или Вашингтон. Представьте, как на это отреагировали бы наши националисты? С ума сошли бы! Если же говорить серьезно, очень пожалел, что согласился участвовать в президентской кампании. На мою голову вылили столько нечистот, что долго потом отмывался. Каждая газета в Латвии считала долгом написать, мол, Паулс никто, пустое место, кабацкий музыкант, возомнивший о себе черт знает что. Господи, разве в этом суть? Страна одна из беднейших в Европе, куча проблем в образовании, здравоохранении, молодежь массово эмигрирует, а мы перемываем косточки конкурентам в борьбе за кресло…
- Похоже, и в вашем отечестве не признают доморощенных пророков?
- Не претендую на эту роль. Привык, что в Латвии ко мне относятся по-разному. Кое-кому до сих пор не дает покоя, что в свое время я играл Брежневу, Андропову, выступал перед другими коммунистическими лидерами. Не спорю, не делаю вид, якобы этого не было. Мне нечего скрывать. Никогда не сочинял агиток, не писал песен о великой и любимой социалистической родине, хотя и ношу звание народного артиста СССР, о чем говорю без всякого стеснения. Более того, горжусь этой наградой и не считаю, будто в Советском Союзе все было плохо. Неправда! Кстати, в начале 80-х в Москве дважды отменяли мои сольные концерты из-за траура по умершим генсекам. Один раз, кажется, Андропова хоронили, потом Черненко. Музыканты из оркестра Силантьева, с которыми я тогда репетировал, помню, шутили: «Приезжай к нам почаще, Раймонд, в политбюро еще много членов… »
- Так вот, оказывается, кому мы перестройкой обязаны!
- Хотите, чтобы в Латвии меня сочли агентом Кремля и отвернулись? Не получится! В феврале пройдет мой творческий юбилейный вечер, двенадцать тысяч билетов в новый рижский Дворец спорта народ раскупил за пару дней. Не скрою, приятно. Все-таки я не голливудская звезда. Раз по-прежнему помнят, готовы слушать, значит, еще жив.
- Скромничаете, маэстро. У вас и на «Новую волну» силы остаются. Каждое лето гоните ее в Юрмале.
- Наверное, в этом году отойду от конкурса. Телевидение слишком активно вмешивается, давит, да и некоторые российские звезды ведут себя странно. Если выпускать на сцену личных поваров, парикмахеров и стилистов, «Волна» долго не протянет.
- Камешек в огород Аллы Борисовны?
- Не хочу ни с кем ссориться, но песенный конкурс — не капустник, верно? А потом люди удивляются, что в Юрмале два года подряд побеждают исполнители из Латвии, говорят, дескать, Паулс лоббирует. Ерунда! К делу надо серьезно относиться, только и всего.
- С Пугачевой сейчас общаетесь?
- Редко. Поводов нет. Работать с Аллой было интересно, хотя и сложно. Она привыкла чувствовать себя хозяйкой положения, а я не давал командовать, помыкать, вот иногда искры и летели.
- Зато в итоге возгоралось пламя. А теперь Примадонна даже старые ваши хиты исполнять отказывается.
- Не могу ее заставить, не хочет петь — ради Бога! Главное, что мои песни продолжают звучать на латышском языке, как задумывалось изначально. Ведь многие шлягеры, ставшие популярными в Советском Союзе, сперва записывались с другими текстами и лишь позже переводились на русский. Так было с «Листьями желтыми», «Старинными часами», «Без меня». И «Миллион алых роз» Андрей Вознесенский придумал под готовую мелодию. Когда Алла впервые услышала стихи, стала возмущаться: «Что за дурацкие слова? Их трудно спеть». Помню, еле ее уговорили…
- На юбилейный концерт кого-нибудь из наших певцов позовете?
- Ваших? Немыслимо! Мы не можем заплатить столько, сколько они просят. Обойдемся своими силами.
- Когда в последний раз в Москве были, маэстро?
- Года полтора назад на юбилее Игоря Крутого. Других поездок пока не планирую.
- В гостях хорошо, а дома лучше?
- Я не большой любитель путешествий, но дело тут в ином. На том концерте в Кремле российское поп-созвездие присутствовало почти в полном составе, и все исполнители открывали рот под фонограмму. Понимаю: телевидение, технические требования, но… это не концерт. Не работаю так, не вижу смысла участвовать в подобных шоу, скучно. Привык сесть за инструмент, сыграть… Только кому сегодня это нужно?
- Наверное, зрителю.
- Разве о нем думают? Настоящий концерт организовать сложно, дорого, надо искать спонсоров, просить, а я терпеть не могу, когда за спиной висит реклама какой-нибудь колбасы или пива. Потом ведь еще придется долго благодарить, в ножки кланяться. Может, подарят за это бутылку коньяка. А зачем она мне? Я давно не пью…
- Даже на Новый год под елочкой на юрмальской даче?
- Я съехал оттуда сто лет назад. Старую, деревянную, сожгли какие-то бандюки, а новую строить не стал. Перебрался на озера. Там, пожалуй, даже лучше. Спокойнее. Новые русские по-прежнему любят Рижское взморье, активно скупают недвижимость.
- Увеличивая поголовье «негров» в Латвии?
- Вы о негражданах, тех, кто не имеет в республике официального статуса, точнее, имеет, но какой-то странный? Нет, богатые люди всегда найдут способ устроиться, легализоваться. Проблема в ином. В Латвии осталось полтора миллиона носителей национального языка, число это постоянно сокращается. Безусловно, культуру коренного народа надо сохранять, но цивилизованно, ненасильственно. С другой стороны, если живешь в стране, будь добр, выучи государственный язык. Не так это сложно. До войны в большинстве наших семей знали и латышский, и русский, и немецкий. Сегодня я тоже обычно говорю на родном, дома с Ланой, женой, ругаюсь по-русски, а когда приезжают погостить внучки, слушаю английский.
- А внучки сюда жить приедут, как думаете?
- Сомневаюсь. Сейчас они учатся в американской школе в Москве, потом наверняка поступят в какой-нибудь университет в Англии или еще где-то в Европе. Что им тут делать? С нами, стариками, сидеть? Даже дочка на второй день в обратную дорогу начинает собираться. Но я не обижаюсь, отношусь с улыбкой. Молодым положено стремиться вперед, так и должно быть.
- Какая у вас сейчас полоса в жизни?
- Лажовая, если говорить по-русски. Ни белая, ни черная — серая. Не верьте утверждающим, будто в старости есть что-то хорошее. Врут! В семьдесят лет уже не оглядываешься, а озираешься: кто из ровесников остался в строю? Я, к счастью, по-прежнему могу выйти к роялю, отыграть концерт, хотя понимаю: в таком возрасте нельзя загадывать. Однажды был «звоночек»: года три назад на сцене стало плохо с сердцем. Один из искусственных клапанов, которые мне шунтировали, вдруг закрылся, перестал качать кровь. Я потерял сознание, хорошо, успели отвезти в больницу. Очнулся, а вокруг люди в белых халатах… Нет, смерти не боюсь, страшно стать обузой для близких. Сестра рассказывала, как умирал наш отец. Папа всю жизнь был оптимистом, весельчаком, не изменил себе и в последний миг. Знаете, что он сделал прежде, чем дух испустить? Схватил за задницу медсестру, склонившуюся над смертным одром.
- А что? Оригинально!..
- Вот я и думаю: какой же аккорд мне удастся в финале?