— Крайние несколько месяцев после ранения я лечусь, прохожу реабилитацию и параллельно с этим участвую в организации разработки и производства инновационной техники для фронта, — рассказал «ФАКТАМ» командир взвода отдельного механизированного батальона «Волки Да Винчи» старший лейтенант Александр Ябченка. — Чтобы минимизировать потери наших воинов, мы должны по максимуму привлекать для ведения войны технологии. Этим я сейчас и занимаюсь. В идеале хочу вернуться на фронт, где будет новая технологическая реальность. В Украине много талантливых людей, которые могут в этом помочь.
По специальности врач-педиатр Александр Ябчанка до войны активно занимался общественной работой и был преподавателем магистерской программы Школы публичного управления в Украинском католическом университете. До этого работал советником и. о. министра здравоохранения Ульяны Супрун и спикером Минздрава. Участвовал в реформировании системы здравоохранения. Александр воюет с первых дней полномасштабного вторжения. У него было уже три ранения. Поэтому ранее опытный боец дал советы, как солдату не замерзнуть и не промокнуть в окопах, когда там по пояс воды.
— Талантливые люди, о которых вы говорите, — это разработчики новаторских дронов? — задаю вопрос Александру Ябчанке.
— Не только дронов, но и всего, что позволяет дальше, чем противник, видеть, точнее его стрелять, поражать врага дистанционно. Чем дальше мы видим и точнее стреляем, тем меньше потерь у нас и больше — у врага. Беспилотники в этом помогают. Поэтому так много внимания уделяется им сейчас. Вполне возможно, что следующим технологическим скачком на поле боя станет война наземных дронов.
— Что они собой представляют?
— Это роботы-платформы, на которые устанавливаются те или иные средства поражения — пулеметы, гранатометы
— Сколько стоят такие роботы?
— Стоимость вполне приемлемая: дистанционно управляемая платформа с турелью для оружия стоит примерно 30 тысяч долларов. Переложить опасную боевую работу на машину, заплатив такие деньги за каждого работа — это для государства достаточно хорошее с экономической точки зрения решение. Конечно, главное, что использование этих машин позволит сберечь жизнь наших людей.
— Наземные дроны можно использовать как для обороны, так и наступления?
— Да, они могут и наступать и держать позиции. У нас должна быть оптимальная линейка моделей наземных дронов, финансирование для их выпуска и военные, готовые использовать эту новую технику на фронте. Это позволит нам выиграть в затяжной войне на истощение.
В вопросе внедрения технологий должны бежать на полкорпуса впереди противника, потому что нам нужно наносить ему в разы большие поражения, чем он нам. Это критически важно, ведь он превосходит нас количественно.
— Ваш батальон «Волки Да Винчи» — один из самых прогрессивных в Силах обороны Украины?
— Если скажу «правда», то это будет в определенной степени некорректно, потому что у меня нет информации о других батальонах. На мой взгляд, мы делаем все от нас зависящее, чтобы максимально применять на войне инновации и таким образом быть в числе самых прогрессивных. К этому стремятся и во многих других подразделениях. Мы готовы делиться своим опытом, заинтересованы в том, чтобы он тиражировался, ведь сражается не один наш батальон, а все Силы обороны Украины. Они должны максимально быстро внедрять новую технику и технологии ради Победы. Мы хотим быть одним из широкого круга инновационных батальонов.
Читайте также: «Ланцеты падают, не долетев до танка»: народный Герой Украины о новейшей защите бронетехники от вражеских дронов
— В полку «Азов» неоднократно отмечали, что они тщательно отбирают людей в свои ряды. В батальоне «Волки Да Винчи» примерно такой же подход? Не всякого принимаете?
— До моего крайнего ранения у нас производился отбор новобранцев. Я бы не сказал, что он был супержестким, однако приняли, конечно, не всех. Как производился отбор? Претенденты заполнили анкеты, потом знакомились с ними лично. Дальше у них был КМБ (курс молодого бойца). Не все смогли удачно его пройти. Те, кто справился с КГБ, поехали с нами на полигон проходить пехотную подготовку, во время которой ребята из пополнения убедились: все бойцы — и воюющие с самого начала полномасштабного вторжения, и новобранцы — у нас равноправны. То есть разделения на «дедов» и «салаг» у нас нет — каждый равный среди равных. Надеюсь, что такой принцип исповедуют и в других подразделениях. Если где-то иначе, то я буду неприятно удивлен.
— Если человек хочет воевать в рядах «Волков Да Винчи», то как это можно сделать?
— Те, кто читает это интервью, могут написать мне в мессенджер на «Фейсбуке», и я расскажу, что делать дальше.
— Правда, что одно из самых сложных для гражданского человека, ставшего солдатом, — это привыкнуть выполнять приказы?
— Я могу говорить только о собственном опыте. Мне это было не сложно, поскольку в нашем подразделении командир советуется с подчиненными при принятии решений. Я сейчас тоже командир — пехотного взвода. И тоже советуюсь со своими ребятами. Разумеется, если получил приказ, то должен его выполнить. Но при формировании приказа в нормальных боевых подразделениях происходит обсуждение — принцип «я начальник, ты дурак» неприемлем. Гораздо проще выполнять приказ, в формировании которого ты участвовал.
Читайте также: Летающий робот для саперов: аппарат, созданный командой из Одессы, видит мины на глубине до полуметра под землей
— Как гражданскому человеку, которого призвали в армию, стать умелым солдатом?
— Следует разделить советы на теоретические и практические. В интернете и в книжных магазинах есть немало статей и книг по тактике ведения стрелкового боя. Новобранцу стоит внимательно прочесть какую-то (а лучше несколько) из них — чтобы получить представление о том, что вообще такое стрелковое сражение. Далее из теоретической части — это прочитать статьи по тактической медицине (чтобы получить знания о предоставлении первой медицинской помощи при ранениях) и Устав Вооруженных Сил Украины (он является юридической базой армии, бойцом которой стал этот человек).
Практическая часть: получить навыки по стрелковому бою, пользованию оружием и тактической медицине.
Понятно, что сейчас такое время, что всем взрослым (прежде всего будущим новобранцам) следует получить начальные военные навыки и знания. Во многих городах Украины работают курсы, на которых учат стрелять и обращаться с оружием (например, курсы по подготовке к национальному сопротивлению и гражданской обороне в Киеве и Киевской области. — Авт.). Вдобавок к этому следует найти волонтерские курсы, на которых качественно учат тактической медицине. Третье: если среди вашего окружения есть люди, вернувшиеся с войны или находящиеся в отпуске, следует попросить, чтобы они рассказали о ведении боевых действий. Надо четко осознавать: чем тщательнее, ответственнее вы относитесь к подготовке к участию в войне, тем больше шансов, что вернетесь с нее живым.
— Вы были уже трижды ранены. У вас возникало предчувствие перед каждым из ранений, что так произойдет?
— Предчувствие, говорите… Ну, окей. Однажды мы бежали по маршруту, по которому перед этим заходили на позиции. Уже спрыгнули в окопы, когда возле нас разорвалась мина. То есть она попала буквально рядом с окопом. Я хотел бежать дальше, но мой товарищ меня остановил, говорит: «Подожди». Прошло секунды три и в то место, до которого мы бы добежали, если бы не остановил товарищ, прилетела мина — прямо в окоп. Нас спасло предчувствие побратима? Можно толковать это так. Но можно и иначе.
— Как именно?
— Так, что боевой опыт подсказал ему остановиться. Когда повоюешь какое-то время, начинаешь понимать, как работает артиллерия противника, и соответственно — предвидеть ее действия. В данном случае было ясно, что враг нас заметил, пытается убить (об этом свидетельствовал прилет первой мины). Он мог понимать, куда мы будем бежать по окопу и целить туда. Спастись нам помог опыт? Да. Сработало предчувствие? Наверное, тоже да (улыбается).
На войне ты всегда чувствуешь, что рядом опасность. Контролируемый страх можно уже после ранения трактовать как предчувствие. Надо понимать, что от степени риска и сложности конкретной задачи зависит острота этого, условно говоря, «предчувствия». То есть оно тем сильнее, чем опаснее задача. Важно понимать, что на войне не столько прислушиваешься к своим внутренним переживаниям, сколько думаешь о выполнении задач, которые перед нами ставят. Мы не занимались взвешиваниями шансов выжить, а делали свою работу.
— При каких обстоятельствах вы получили уже третье ранение?
— Надо было закрыть один из участков на линии фронта. Это был привычный выход на передние позиции, единственное, что очень рискованный. Я тогда получил довольно тяжелое ранение, но линия фронта в том месте не изменилась еще в течение, пожалуй, месяца.
Фото из открытых источников