Популярная актриса, а с начала полномасштабного вторжения — известный волонтер — Ярина Гордиенко, которая стала одной из героинь клипа Оли Поляковой, признается, что, начиная с 24 февраля 2022 года, не отдыхала ни дня. Говорит, что подумает об этом после нашей Победы и возвращения любимого из плена.
Перерыв в поездках на фронт Ярина делает только для значительных кинопроектов. Так случилось с приключенческим сериалом «Друзі» (2+2), премьера которого состоится 24 февраля — день второй годовщины начала полномасштабного вторжения россии в Украину. Гордиенко сыграла в нем одну из главных ролей.
В эксклюзивном интервью «ФАКТАМ» Ярина Гордиенко рассказала о поездках на Восток, сложном возвращении на съемочную площадку и любимом, который уже больше года считается пропавшим без вести.
Это интервью было записано во время пребывания Ярины Гордиенко на Бахмутском направлении.
— Ярина, какие чувства в канун второй годовщины полномасштабной войны?
- Хочу быть с вами искренней. Возможно, в соцсетях кажется, будто все, что я делаю, такое мотивирующее, светлое, легкое. Но мне очень тяжело. Состояние, когда нет слов и эмоций, когда хочется перекреститься и просто навсегда все забыть. За эти два года я совершенно не отдыхала. Не могу позволить себе поехать куда-то, например, в Карпаты, потому что сразу перед глазами картинка, что я в горах, а кто-то в этот момент выходит из окружения… Поэтому накопилась усталость.
Эти чувства миксуются с желанием уничтожать врага, помогать нашим ребятам. Несмотря на истощение, каждое утро говорю, что не могу позволить себе распасться на мелкие атомы, потому что от меня зависит большое количество людей. Поэтому продолжаю движение, а отдохнем, как говорится, на том свете.
Читайте также: «Эта война с нами навсегда»: известный писатель и военный поразил признанием
— О чем сожалеете в последнее время?
— Я будто по-настоящему родилась 24 февраля. До этого жизнь была какая-то несформированная, серая. Сейчас она стала намного осознаннее, сложнее, интереснее в чем-то. В свои 29 лет жить хочется гораздо сильнее, чем в 20. Жалею только, что это произошло так поздно.
Понимаю, что страх мой «бензин». И когда идешь туда, где страшно, происходит развитие. Иногда не хватает смелости, чтобы делать этот шаг в неизвестное. Возможно, сейчас я — «полевая кухонька», а должна быть БТРом. Наверное, об этом тоже сожалею. Но в общем сейчас, как никогда, чувствую себя живой.
— Чего вам больше не хватает из жизни до 24 февраля?
- С начала вторжения я не прочла ни одной книги, пьесы. Не посмотрела ни один фильм. Не хожу сейчас в театр, на выставки, потому что голова перенасыщена информацией, работой на Востоке. Но я за этим очень скучаю. После нашей Победы — беру книги и уезжаю в Карпаты — там меня и ищите! (Улыбается — Авт.).
В первые месяцы войны я закрыла свое театральное пространство, которое выстраивала и лелеяла. Его очень не хватает, но пока война, оно невозможно. Скучаю по спокойствию, разгруженной голове, собственным ребенком внутри. Не хватает моей квартиры в Ялте, где остались детские вещи, двухэтажная кроватка, кухонька. По украинскому Бахмуту — это был прекрасный город, очень уютный и прогрессивный.
Читайте также: «Исчезла привычка разговаривать»: известная телеведущая об отношениях с мужем-военным
— Второй год украинцы фактически живут в новостях. Как заставить себя не отчаиваться при этом?
— У меня огромная мотивация. Она не дает мне спать ночью, будит утром. Мне хочется бежать, спасать мир, наш Восток, ребят. Не могу просто сидеть, сложа руки. Я должна приезжать сюда, к ребятам — это очень помогает мне не отчаиваться.
Главное, не опускать руки, а системно работать на победу. Фильтровать новости, не читать их с утра до ночи, а выделить безопасные для вашей психики часы. Информации много. Поэтому я, например, не могу полноценно заниматься творчеством. Время, когда мы боялись, уже давно прошло. Сейчас нужна только мотивация — это наше оружие. Невидимое, но оно есть.
— Помните ощущение, когда впервые с начала вторжения вернулись на съемочную площадку?
- Моим первым моим большим проектом за время полномасштабной войны стали «Друзі». Я очень хотела эту роль. У нас была крутая команда, отличный режиссер Павел Тупик. Но мой возврат на съемочную площадку не был легким, хотя я никому об этом не рассказывала, даже своему агенту.
Помню, сначала было все как обычно — грим, знакомство, репетиция. Первая сцена: я должна заехать на машине, выйти из авто, сказать несколько реплик. И вдруг чувствую, что у меня паническая атака. До команды «мотор!» остается пару минут, а у меня зашкаливает давление, шум в ушах, я забываю текст и ощущаю тотальную опасность вокруг. Чудом мне удалось овладеть собой. Но в тот же вечер я обратилась за помощью к военному психологу. Она объяснила мне, что это не паническая атака, а страх сцены и публичного выступления. Оказывается, с военными и волонтерами, имеющими ПТСР, такое случается.
Тогда для меня, как для актрисы, это прозвучало как приговор. Я понимала, что не могу подвести команду, поэтому изо всех сил пыталась взять себя в руки. Потому что это профессия, которую я люблю, и в которую хочу вернуться, несмотря на стрессовое расстройство. Мне нужно было победить эту войну в себе. Сейчас мне гораздо легче, но тогда было больно. Поэтому все имеет свои последствия. Мы не можем выходить на съемочную площадку, делая вид, что война тебя никак не изменила.
— И все же вы не сомневались, соглашаясь на роль?
— Нет, потому что история моей героини абсолютно обо мне. Она волонтер, а это то, чем я живу уже два года. Решающим аргументом стало то, что по сценарию ее зовут Женя. Для меня это имя особенное, потому что мой любимый тоже Женя. Это был знак.
— Известно ли, где сейчас находится ваш любимый?
- Мой любимый больше года в статусе «пропавший без вести». Подтверждения плена нет, есть две 120-е мины и большая вера, что он выжил. Уже проделана огромная работа по поиску, к сожалению, не могу раскрывать все подробности. Все, что я сейчас делаю — для него, для нас. Он — моя большая мотивация. Женя часто мне снится, записываю эти сны — их уже около 60.
Сложность статуса «пропавший без вести» состоит в том, что ты постоянно находишься в состоянии неизвестности — где он, жив ли? Это сильно влияет на меня, как следствие — ПТСР. Будто каждый день хожу с портфелем в четыре раза больше меня. Хочу сказать только одно: любите своих людей, поддерживайте их, вдохновляйте.
— Что дает вам силы двигаться и верить?
- Меня спасают простые вещи: кофе, спорт, йога, работа с психологом, волонтерство. Я отыскала свое место на этой войне. Поездки на Восток к нашим защитникам — мое большое вдохновение.
Читайте также: «Нас ждет очередной развал российской империи. Я уверен»: Григорий Герман о жизни во время большой войны
— Вы ездите на фронт с весны 2022 года. Какую поездку чаще вспоминаете?
- Кстати, я пишу книгу о своих поездках и, дай Бог, она скоро будет. Я была поражена, когда мы приехали после Харьковского наступления ВСУ в Ковшаровке. Там было несколько «камазов» украинских книг, которые россияне во время оккупации спрятали в школьном подвале, а вместо них завезли свою литературу. Они не сожгли их, но аккуратно сложили, потому что не знали, что с ними делать. Однако убегая, обокрали всю школу, забрали даже калькуляторы из библиотеки.
Или история из крайней поездки. Мы поехали в Северск, куда часто попадают россияне, потому что в этом направлении они получили современное вооружение. Я вышла на окраину города, сняла сториз, завязала украинский флаг и вдруг увидела над собой дрон. Смотрю, а он пустой. Думаю: если пустой, то наш. Я ему помахала, и мы быстренько уехали. Затем ребята рассказали, что меня в камеру увидели россияне с оккупированного Лисичанского нефтеперерабатывающего завода. Это был вражеский дрон-корректировщик.
— Какие сейчас настроения у ребят на фронте?
— Атмосфера на фронте постоянно меняется. Она не такая, как в первый год войны или 24 февраля. Ребята истощены — боевая усталость дает о себе знать в разных ее проявлениях. Но несмотря на это они продолжают бороться за независимость. Наша с вами поддержка — это весомая валюта на войне.
Читайте также: «Мы попрощались 24 февраля»: сын известного музыканта служит в ВСУ
— Думаете о том, что будете делать в день нашей Победы?
- Еще нет, но прогнозирую, что буду много плакать. Победы с парадом и песнями не будет, потому что мы так много потеряли. Это будет большой, трудный день. Мечтаю в День Победы собрать в одном месте всех волонтеров, воинов, людей, с которыми я сейчас на связи, чтобы обниматься и разговаривать. Но об этом рано говорить. Сейчас следует сфокусироваться на системных, результативных действиях.
Ранее «ФАКТЫ» сообщали, что Украина вернула из плена еще 100 воинов, преимущественно — защитников Мариуполя.